"Игра на слух" - читать интересную книгу автора (Сухоросов Михаил)

ГЛАВА 26

Выезжали мы из Левосты какими-то закоулками. Теперь мы не стремились прятать автоматы, и стволы вызывающе торчали у нас из-под плащей. Наверно, поэтому нам никто на дороге и не попался — мало ли чего можно от вооруженных головорезов ждать?

Выбрались из Левосты уже через полчаса и пустили коней рысью, сбивая со следа возможную погоню. Погони я, правда, не чувствовал, зато на меня снова навалилась усталость. В конце концов я вытряхнул из головы все мысли, какие в ней еще оставались, и полностью отдался скачке.

Лучший способ душой отдохнуть — проскакать этак десятка три километров по ночной степи. Ветер отдувает ззад волосы, и в нем — тот особый, только ночной степи присущий слегка влажный запах, серебряная под луной трава мягко, почли безвучно ложится под копыта коней, дышится легко, полной грудью, темное южное небо где-то уже совсем в непроглядной дали сливается со степью, и вот-вот обнаружишь крупные, яркие почти нестерпимо звезды где-нибудь внизу, под ногами… Одним словом, ощущение космическое, только тут и чувствуешь себя полноправным гражданином вселенной.

Но степь только кажется ровной, на самом деле в густой траве скрыты всевозможные ловушки — кочки, коряги, сусличьи норы, заросли местной низко стелющейся колючки… Так что за дорогой приходится очень следить, а скачка хотя и отдых для души, чисто физически утомительное занятие. А потому когда рассвело, на спине у Зорро имел место быть довольно-таки помятый и уставший гражданин вселенной. Остальные, впрочем, выглядели не лучше, даже Секретник утратил свою хваленую выправку.

Поскольку ехать мы решили ночами, то сразу же, на рассвете, присмотрели для дневки глубокую ложбину между двумя плоскими, похожими на дохлых китов холмами. По ней пробегал неглубокий ручеек, один из бесчисленных притоков Ингерна Великого. Лошадей мы расседлали и пустили пастись, а чтоб их потом искать не пришлось, я просто и бесхитростно огородил участок графическими знаками. Дикс следил за моими манипуляциями, рот разинув, но не сказал ничего, только бурчал под нос что-то неодобрительное. В самом деле, наткнись на такую загородку кто-то, владеющий Силой, ему сразу станет ясно, что мы здесь. Другое дело — что ему это станет ясно до того, как он на загородку наткнется…

Больше всего на свете мне хотелось выспаться, но что делать, когда твоя несчастливая звезда находится в зените?.. Когда мы решали жеребьевкой, кому караулить, первая очередь выпала мне и Малышу, и я почти три часа лежал на гребне холма, прячась в траве и напряженно вглядываясь в горизонт. За все это время из живых существ я видел только хищную птицу, нарезающую круги в безоблачном небе, да стадо каких-то рогатых зверушек типа сайгаков, но они явно имели пробелы в образовании и интересоваться нами не желали ни в какую. Меня во всей ситуации удивило только то, что я не уснул. В самом деле, самый лучший пейзаж через час-полтора созерцания уже действует как великолепное снотворное, и когда меня сменил Хромой, я уже зевал так, что чуть щеки не рвались и с наслаждением предвкушал, как я сейчас вытянусь на земле, завернувшись в плащ.

Когда я, окрыленный такими мыслями, скатился вниз, Малыш был уже там — сидел, стащив подкольчужник и ботинки, вытянув босые ноги, и самозабвенно попыхивал трубочкой — ни дать ни взять, фермер, размышляющий о видах на урожай… Неподалеку, прикрыв согнутой рукой глаза, сном праведника спал Секретник, не попавший по жребию ни в первую, ни во вторую пары караульщиков. Ларико тоже спала, укрытая малышовским плащом, но спала беспокойно, постанывая и вздрагивая во сне. Да, вот уж кто натерпелся… И что, спрашивается, теперь с ней делать? С собой в степи тащить — опасно, а оставить ее тоже не оставишь…

Но тут я еще обнаружил, что зверски хочу жрать, и накинулся на вяленое мясо, вино и сухари с такой яростью, чо не сразу понял, что Малыш что-то у меня спрашивает.

— Угмум? — осведомился я, выкатив глаза. Так и подавиться недолго…

— Что с ней делать, спрашиваю? — повторил впорос Малыш. — Мы-то знаем, на что идем, а ее с собой брать — чистое убийство.

Вот черт его дери, прямо сообщество телепатов…

— Назад отравлять — тоже убийство, — буркнул я, набивая трубку, потом поднял глаза на Малыша — и остолбенел. А он смотрел на Ларико — и я глазам своим не поверил: на его хищной, обветренной бородатой физиономии проступала самая неподдельная нежность.

Он, врубившись, что я на него смотрю, снова стал прежним Малышом — боевым, деловитым и собранным:

— Дать крюк хотя бы до Пещер мы никак не можем. А она долго не выдержит, ей такое пережить пришлось…

— Знаю, — сухо откликнулся я. Мастера мы все же проблемы себе на голову создавать… И так, с бухты-барахты, тут ничего не решишь. Хотя… Может, Малыш уже просчитал вариант, что мне его стоит отправить обратно? Но без него боеспособность отряда снизится разом процентов на сорок, и он это знает. А если отправлять не его, то кого же? Не меня, это точно. И не Дикса. Секретник во-первых, не согласится, во-вторых, я ему все равно не доверяю. А потом, такой прямолинейный тип обязательно во что-нибудь влетит. Хромой — этот уж больно криволинейный, хотя и связан клятвой. И, кстати, связан он ей до тех пор, пока продолжается поход, а если я его отправляю назад, то для него поход окончен, а тогда уж жди каверзы… Одну ее отослать — куда? Да и не сможет она в одиночку через У и Гэлфост пробраться. А если и сможет, так ее тоже институтская агентура разыскивать продлжает… Да еще и такое соображение: если отправляем двоих, не меньше трети припасов им с собой отвалить придется, а мне до сих пор как-то непонятно, сможем ли мы их по дороге пополнить…

Да что это я?! Вот ведь — в роль вошел, прикололо дурака командовать… А в данном случае я не столько командир, сколько должен человеком остаться попробовать. И, в конце концов, мое право командира еще и в том, чтоб дать Малышу пинка под задницу и решительно заявить: «Забирай ее и катись, встречаемся в Пещерах.»… И как раз не имею я никакого права с собой их на смерть тянуть, там, за Ингерном, разборки уже предстоят не на кулаках и мечах, а с помощью Силы.

Я уже было набрал в грудь воздуха, чтобы напутствовать Малыша крепким матерком, но он внезапно усмехнулся и хлопнул себя по коленям:

— Ничего не попишешь, придется мне при оруженосце быть…

— А ее ты спросил?

— А куда ее одну отправишь?

— Малыш, ты что, не понял? Сегодня ты вместе с ней уходишь обратно на восток.

Малыш страшно выкатил на меня глаза:

— Головушку тебе не напекло часом?

— Повторяю еще раз: забирай ее и топай назад. Все ясно?

— Слушай, командир хренов, ты что — хочешь тут один с тремя крокодилами остаться?!

— Ты не забывай, солнышко мое оранжевое — я тоже крокодил. Только покуда сытый, — жестко отчеканил я. Раз уж приходится в крутого командира играть — я это делать буду так, как нравится мне, а не так, как нравится кому-то еще: всем этим Лигам, Орденам и Братствам.

— Хватит выступать, Ученик Чародея. Дело закончится еще одним трупом, на сей раз — твоим.

— Малыш, пойми одну простую вещь: она будет обузой, это раз. А второе: я уже говорил, что к чародейским заморочкам я тебя близко не подпущу. С Воденвиртом мне без дураков играть придется.

— Это твое дело, не хочешь — не подпускай.

— Ну так уматывай! — хоть бы обиделся он, что ли… А он, не обратив внимания на мой тон, усмехнулся криво:

— А теперь сам подумай, куда нам возвращаться? В Пещерах мы не при делах, базы у озера больше не существует, Мастер твой нас на порог без тебя не пустит, Хранитель этот — тоже. Да еще и эсбешники нас ищут.

— Так у вас будет шанс выжить.

— Этот шанс у нас есть, пока мы кучей держимся. А у тебя он — единственный.

— Я о себе сам позабочусь. А ты о ней подумай.

— Нечего обо мне думать, Ордынцев, — голос Ларико за моей спиной прозвучал так неожиданно, что я даже вздрогнул. Вот змейство, слышала все! А она продолжала ровным голосом:

— И не берите в голову, обузой я не буду. Езжайте куда ехали, только меня с собой прихватите.

— Ты думаешь, там курорт?

— Ладно, — она махнула рукой, — только в благородство не играй.

— Нет, это кто из нас еще играет?! Я практическими соображениями руководствуюсь…

— Ордынцев, ты ведь меня знаешь?

— Еще как.

— Ну так вот что я тебе скажу: деваться мне некуда, я если что за вами в эти ваши степи пешком уйду.

Насколько я знаю, с нее станется…

— Выискалась декабристская жена… Я ж не бросаю тебя в одиночестве, хватай этого рыжего остолопа — и вперед. А то она еще меня шантажировать будет!

Этот сволочной конкурс благородных сердец мне потихоньку на нервы действовать начинает…

— Малыш тебе все по делу сказал. Без тебя нам идти некуда. А тебя без нас грохнут.

— Хоть бы уж тем, что подслушивала, не хвалилась.

— А почему бы и нет? Тоже уметь надо, а потом, вы так тут орали — в Левосте слышно.

— И, кстати, о Левосте, — влез Малыш. — Адары там всех наверняка на уши поставили. Ее в лицо знают, меня тоже запомнить могли, так что делай выводы. Хоть на это ума у тебя хватит?

Резонно, что и говорить… И все равно, не люблю, когда меня переспорить удается.

Я проворчал:

— Ладно, до Ингерна вместе доберемся, а там видно будет, — и сменил тему. — Ты говорила, вас с Гельдой вместе захватили?

— Да. Только ее я в последний раз с неделю назад видела.

— Где и при каких обстоятельствах?

— Не стоит об этом сейчас, — попробовал вмешаться Малыш. Нет уж, пусть это жестоко, но о Гельде я узнать должен…

— Стоит, — жестко отрезал я. — Это для всей экспдиции может значение иметь. Как и то, что тебе насчет смерти Роджера известно. Я понимаю, тебе неприятно вспоминать…

— Неприятно, — вздохнула она. — Но раз уж ты так просишь… Тем более, с Роджером я тоже не все поняла.

— Ну-ка? — неожиданно заинтересовался и Малыш.

— Вам как — по порядку, или как бог на душу положит?

— Лучше по порядку. С того дня, как вы из замка вышли.

Она помолчала, собираясь с мыслями, потом вскинула голову:

— Ладно. После того, как мы вышли, повел нас Роджер какими-то козьими тропами, у него там в разных местах люди были расставлены, нас дожидались. Три дня нормально шли, без приключений, удивительно даже, а к концу третьего дня устроились на ночлег, в дневном переходе от заставы, как Роджер говорил. — рассказывала она медленно, словно нехотя. — Сели, развели костер, болтаем о том о сем… Роджер говорит: «Я сейчас», — ну, и отошел в кусты. Мы ждем, а его нет и нет. Долго не было, мы с Гельдой уже места себе не находим, надо искать идти… И тут появляется. Мы, конечно, хи-хи, ха-ха, а он только молчит и улыбается. Я смотрю — не в себе человек, даже приставать к нему н стоит. Ну, с каждым бывает, на каждого может найти… А Гельда — та сидит, от своего Камня глаз не отводит, потом вдруг вскочила, как кошка бешеная, в воздухе рукой что-то нарисовала — Роджер где стоял, там и лег. Я, конечно, понять ничего не могу, чо с ней, а она ко мне — и давай объяснять… Вот тут я как раз не совсем поняла: то ли с Роджером что-то не так, то ли это вообще не РОджер, то ли Роджер, но другой… Спрашиваю: «Если это другой, то где тот?» — а она мне: «Пошли, говорит, искать, если он только вообще живой»… Поискали, поискали — не нашли, а тут еще облава поблизости появилась, Гельда ее почуяла… Мы ждать не стали, пока они нас найдут, забрали у Роджера пистолет, ломанулись, как две идиотки, без куска хлеба… А облавы и с севера и с запада идут, так что двинулись на восток какими-то буераками, два дня бежали — только шуба заворачивалась, потом горы начались. Орденские от нас отстали, вроде, зато дельтапланы какие-то появились, Гельда сказала, от них прятаться надо, ну, мы и прятались…

— Зря, — обронил Малыш.

— Может быть и зря… Не забывай, я тут всего ничего, а Гельда как-никак местная, знает побольше моего, так что мое дело было — заткнуться и не пищать.

— С неделю назад я б тоже прятаться посоветовал, — сообщил я. — Валяй дальше.

— Валяю. Еще день с чем-то пролазили, как дуры, по этим горам, куда ни сунешься — обрывы и все такое, и слезть не слезешь, и подняться не очень… Плутали-плутали, наконец выходим к какой-то хижине, хижина потрепанная, едва стоит, там же дед какой-то ходит, тоже на ладан дышит. Душевный иакой старичок, опрятный, борода как у Деда Мороза… Ну, мы к нему: «Дедуля, дедуля, будь ласков, пусти погреться, а потом проведи через горы, а мы тебе заплатим, чем захочешь…» Дед поупрямился, потом говорит: «Ладно, ночуйте у меня, а утром я вас через горы поведу». Мы с Гельдой легли, а я сплю — и чувствую сквозь сон: что-то не то. ОТкрываю глаза… И вот тут я в первый раз в жизни так испугалась — смотрю, а старик этот над Гельдой наклонился, руками водит и что-то бормочет — и холодом от него тянет! Я чуть не заорала, удержалась вовремя, а роджерова пушка у меня лежала, я ее на старика навела — только курок нажать, и чувствую: не могу. Пока я себя уговаривала, старик ко мне повернулся, посмотрел, в воздухе рукой вот так провел — и чувствую, не только пошевелиться, заорать не могу. А он еще над Гельдой поколдовал что-то, Камень с нее снял, нашел вожжи какие-то, руки-ноги нам с ней связал, смылся. Возвращается через час, с ним еще трое, рожи такие — смотреть страшно… Говорит, вот эти, мол, через горы перевести просили, — и на нас показывает, — гоос Ларико слегка дрогнул. — Те давай ржать, мол, посмотрим еще, стоит ли — и к нам… Не хочу я об этом вспоминать. В общем, привязали нас к седлам, как тюки, повезли через перевал куда-то, там у них лагерь, в дагере таких, как мы, еще десятка два, потом еще привезли, а дальше заковали всех, неделю пешком гнали да по реке везли… На одной из стоянок перекупщик подъехал, забрал меня, еще нескольких, повез в Левосту, а Гельда с остальным караваном дальше по реке уехала. А дальше вы все лучше моего знаете. А чем, кстати, вы так там навоняли?

— Это уж ты у Дикса спроси, — рассеянно откликнулся я. Малыш, глядя прямо перед собой, хрустнул пальцами и спокойно произнес:

— Разыщу я этого старичка…

— Ладно, — согласился я. — Только со мной вместе. А вам, Карцева, фартнуло еще… Если уж даже ты ходод почувствовала, колдун очень сильный. Только вот как же Гельда-то его сразу не рассекретила? Да, кстати: у торговцев, которые вас зацапали, оружие было? В смысле, винтовки, что-нибудь в этом роде…

— Видела, вроде.

— И еще: не замечала ни у кого из них нагрудный знак с волком бегущим?

— Нет, по-моему…

Я вздохнул. Хоть какое-то облегчение: значит, можно надеяться, Гельда не у Серых в лапах, и никаких сведений обо мне из нее выбивать не будут… Да еще и старик этот Камень с нее снял, занчит, она может вообще неизвестно кем притвориться: какая, мол ведьма, знать ничего не знаю…

Молчание нарушил Малыш:

— С Роджером я все ж не совсем понял. Чей труп тогда нашли? И что с Гельдой такое случилось?

— Вот я как раз голову и ломаю… Значит, она сказала: «не Роджер» или «не тот Роджер»?

Ларико кивнула.

— Так… — продолжал я соображать вслух. — Гельда у нас умеет вранье чуять, значит, Роджер или тот, кто себя за него выдавал, начал врать, еще ни слова сказать не успев. Значит… Да, если б Серые за вами охотились, вы бы им в объятия без таких сложностей угадали.

— Не тот Роджер… — задумчиво пробормотал Малыш. — Я все вспоминаю, как вы дружинников с Диксом на тракте обработали, ну, когда лошадь не тем объелась… Могли то же с Роджером сделать?

Ларико, совершенно обалдев, слушала нас, этот диалог казался ей полной галиматьей.

— Картина похожая, — кивнул я. — Только расход энергии тут большой, скрытую обработку Гельда б учуяла. А потом, такие штуки как правило в тесном контакте осуществляют. Не верю я в зомбирование на расстоянии. И постоянно нужно объект под контролем держать. Не тот Роджер или не Роджер…

— А с Гельдой что-то такое сделать не могли, чтоб она его шарахнула?

— Чисто теоретически могли, но Чародея ты тем паче моментально и незаметно не обработаешь. Может, конечно, морок…

— То есть?

— Да это из области легенд, — сморщился я. — Были слухи, что некие умельцы могут, зная тебя, твой облик себе могут придавать.

— А может, все еще проще? — Малыш испытующе уставился на меня. Я удивленно вскинул брови. Еще он меня чародейству будет учить!

Он, заметив мое насмешливое удивление, подался вперед и тихо произнес:

— Двойник. Помнишь, когда ты у озера появился, мы еще долго выясняли, настоящий ли ты? И потом ты говорил, что одного тебя убили.

Тэк-с… Вот это уже интересная версия.

— Погоди. Значит, кто-то из Пришлых за этим стоит?

— Значит, так.

— А для чего этому кому-то такие сложности?

— А, к примеру, внедрение своей агентуры.

— Кем?

— Пес его знает… Не совсем понятно другое. Допустим, я дублер, которого некий неизвестно кто прислал внедртиься вместо Роджера. Я его выследил — кстати, непонятно как… Дал по башке, вернулся к костру… Зачем мне две девчонки, одна из которых к тому же ведьма?

— Подставы, — напомнила Ларико.

— Ладно. Если б мне просто агент в Гнезде нужен был, я б его под видом беглеца, вроде тебя, заслал. Вместо этого я иду на колоссальный риск, чтобы подменить двойником командира, то есть ключевую фигуру. За мыслью следишь? А теперь подумай, зачем бы мне надо было, чтоб во главе ребят из Гнезда мой человек стоял?

— Ну, например, группу на нет свести.

Малыш потряс пальцем, как учитель у доски:

— Закончить игру есть более простые средства. Подставы ваши мне известны, все ходы-выходы, так я уж нашел бы менее экзотический способ вас извести. Местных мужичков против вас поднять, разбомбить, в конце концов.

— Разбомбить — договор не позволяет.

Малыш махнул рукой:

— Да тысяча способов есть его обойти. То есть разделаться с Роджером и его командой вполне возможно.

— И почему ж не разделались?

— Да потому что наличие вооруженных людей в Гнезде мне выгодно! Потому что заканчивать игру я не намерен, просто потихоньку прибираю к рукам ключевые фигуры, и ход с заменой Роджера — вот тебе пример. Первая выгода: мой человек возглавляет отряд Пришлых, который, собственно, сдерживает группу из Пещер. Вторая выгода: получаю в руки двух женщин, с помощью которых имею замечательную возможность схватить промеж ног некоего Мика Меченосца, а так же парочку беглых инструкторов, — разошелся Малыш, глаза горят. И напоминает он, если представить, что на нем вместо кожаных кавалерийских штанов и грязнейшей полотняной рубахи костюм и галстук, этакого преуспевающего лектора.

Но вот последнее слово хлестнуло меня как бич:

— А когда Хромой нас под Цитаделью заловил… Помнишь, он тоже про какого-то инструктора говорил?

— Очень может быть. Я тебе говорю, все это в одну схему ложится. Только непонятно, в какую.

— Хромой должен знать.

— Сомневаюсь. А потом, он пока в стадии приручения, так что я б на твоем месте постарался его не спугнуть. А еще бы очень сильно постарался, чтоб этот гипотетический инструктор о твоем существовании забыл. Не знаю, какое отношение он имеет к Институту, но игра чувствуется за этим не то что большая — громадная. И это, судя по всему, очень опасный человек, — негромко выговорил Малыш, усаживаясь рядом с Ларико. — Или даже группа человеков.

— Или не человек, — мрачно закончил я. — За этим вполне может Братство стоять.

— Или те, кто стоит за Братством. И ведь как четко работают! Вилли с товарищем находят труп Роджера, им дают уйти на какое-то расстояние от того места и подсылают добрых молодцев с мечами. И все шито-крыто.

— Знать бы еще, чего этот Инструктор добивается…

— Потому он и опасен, что цели неизвестны. Зная, к чему человек или, что еще легче, социальная, политическая и какая там еще группа, стремится, можно просчитать, какие с их стороны действия возможны.

Я против воли широко зевнул:

— Извини, Малыш, засыпаю… Выложился вчера, — я выбил трубку, подмигнул Ларико и растянулся на траве, прикрыв голову полой плаща. Да, если Малыш прав, Инструктор этот — противник беспощадный, а главное — безликий. Но я с ним в драку ввязываться не собираюсь, скорее наоборот…

Малыш, утратив в моем лице более-менее посвященного в тайны высокой политики слушателя, что-то тихонько рассказывал Ларико. Валяй, Малыш, изображай утешителя, походно-полевой роман, ах, как романтично… А с меня на ближайшее время хватит романтики, политики, большой, но чистой любви… Хочу стать буржуазным и добропорядочным. Хотя б на время сна…