"Разоблачение Атлантиды" - читать интересную книгу автора (Дэй Алисия)

Глава 14

Кожа Грейс стала очень чувствительной, будто все нервные окончания оголили и они все оказались в эрогенных зонах.

Девушку охватило беспокойство и напряжение, дыхание прерывалось от предвкушения чего-то важного, чего она пока не понимала. Внутри нее образовалась пустота, которую следовало заполнить; рана, которую нужно было исцелить.

Такое глубокое и сильное желание, которое она не могла до конца постичь.

Грейс стояла на краю парапета, глядя на море, пытаясь сосредоточиться на задании. На приказах. На том, что следовало бы уже волноваться, потому что ни Квинн, ни Джек уже давно не выходили на связь.

Или стоило бы задуматься о встрече с фэйри, которая состоится через два дня.

Но в ее разуме не было места для этих переживаний, так как всё пространство заполнил Алексиос. Он редко смеялся, но сегодня за ужином она слышала его низкий, замечательный смех. Заметила добродушный взгляд, с каким он украдкой бросал еду собаке Сэма, широту его плеч в простой, элегантной рубашке, белый цвет которой превосходно сочетался с его загорелыми руками и шеей. То, как его шея плавно переходила в скульптурно вылепленный подбородок.

Насыщенную голубизну его глаз.

Она услышала цоканье невероятно высоких каблучков и улыбнулась Мишель.

— Тебе нужно напоминать о птичках и пчелках? — спросила Мишель, прислонившись к стене и невинно улыбаясь Грейс. — Я заскочила в аптеку и купила презервативов, — продолжала она совсем тихо. — Не уверена, что в его времена подобным пользовались. Но не хочу, чтобы у тебя появилась неожиданная атлантийская радость в крошечном свертке.

Грейс почувствовала непонятную тоску, подумав о ребенке от Алексиоса, которая тут же сменилась шоком.

— О чем ты говоришь?

— Я видела то, как вы смотрите друг на друга, — терпеливо пояснила Мишель. — Все видели, как вы смотрите друг на друга. Лучше подготовиться, то есть до того, как он умыкнет тебя в Атлантиду или в ближайшую спальню, в зависимости от того, что ему на ум придет.

Грейс обхватила себя руками, поворачиваясь к ветру.

— Я знаю, — наконец, признала она. — Ты думаешь, я не знаю? Но время совсем не подходящее. И есть столько проблем, он прошел через такое, что я не думаю, что подхожу ему. Я не думаю, что смогу помочь ему пройти через всё это.

Она посмотрела чуть дальше, где на парапете Сэм и Алексиос оживленно что-то обсуждали. Зная этих мужчин, можно было предположить, что они говорили либо о конце света, либо о результатах матчей по хоккею.

— Думаешь, у них в Атлантиде есть хоккей?

Мишель заморгала и посмотрела на Грейс так, будто та спятила.

— Хоккей. В Атлантиде. Ты действительно хочешь, чтобы я поверила, что ты сейчас думаешь о хоккее?

Грейс сменила тему, вдруг осознав, что они вчетвером тут одни.

— Куда все делись? Так рано пошли спать?

— Они пошли познакомиться с местной ночной жизнью. Ты даже не услышала, как они уходили, верно? — Мишель покачала головой. — Без сомнения, ты полностью погрузилась в счастливые страстные фантазии.

— На самом деле… — начала Грейс, потом решила все-таки промолчать. Глупо. По девчачьи. Нечего говорить тут о своих чувствах. А то потом она начнет вешать изображения кошек и радуги в своем офисе.

— Это нормально, ты же знаешь, — тихо заметила Мишель. — Нормально чувствовать. Нормально желать разделить эти чувства не только со своим луком.

— У меня нет ни времени, ни возможности на это. Если я не поостерегусь, если начну что-то чувствовать… а потом он не… я не могу, Мишель. Я хочу, но не знаю, как.

Она глубоко вздохнула и расправила плечи.

— Я не могу подвести брата из-за того, что я отвлеклась от задания. Он умер. Каждый день своей жизни, если я не стараюсь выиграть эту войну, я его подвожу.

— О, милая, — сказала Мишель, опуская руку на плечо Грейс. — Ты, правда, полагаешь, что Роб именно этого желал бы для тебя? Этой несчастной, одинокой жизни? Помнишь, я же знала твоего брата. Он был полон жизни и радости, и ты для него значила целый мир. Если ты хочешь посвятить жизнь мести, тогда, подумай, он, скорее всего, не желал бы тебе такого мрачного существования, состоящего из битв, крови и смерти. Наверняка он хотел, чтобы ты обрела любовь.

Любовь? Разве подобное возможно? Как может женщина влюбиться в мужчину, который переживет ее на пару сотен лет? А были ли атлантийцы бессмертной расой? Она даже этого не знала. Сама мысль о том, как она постареет и покроется морщинами, а он останется с ней только из верности и обязанности, когда сам так и будет мужественным и ярким, как день их встречи… ну, у нее прямо все внутренности переворачивались из-за этой мысли. Она не была особо тщеславной. Разве что сохраняя волосы, которые давно бы следовало обрезать. Боже милостивый, она даже не могла вспомнить, когда в последний раз красила губы помадой.

Но постареть и ослабеть, когда он так и останется молодым, — нет. Она не могла вытерпеть самой мысли об этом.

— Это невозможно. Он слишком стар для меня, — сумела выдавить она, несмотря на застывшие голосовые связки.

— Может быть. Но этим атлантийцам знакома магия, Грейс, — заметила Мишель. — Вероятно, есть способ как-то это исправить. Но давай не ставить телегу впереди бедной лошадки. Ты даже не знаешь, хочешь ли ты состариться рядом с этим мужчиной. Разве ты не попытаешься узнать, стоит ли это того?

Веселый хохот испугал ее, и она посмотрела, что Сэм по-дружески похлопал Алексиоса по руке. Мужчины. Хорошая еда, несколько бокалов пива, несколько военных баек, и они уже становились друзьями на всю жизнь.

Почему в отношениях мужчин и женщин не так?

— Может быть, так и должно быть. Проще, — ответила она Мишель. — Может, мне пора перестать переживать о том, что произойдет лет этак через восемьдесят, и сосредоточиться на теперешнем дне. А скорее вечере. На том, такой ли великолепный секс меня ожидает, если судить по искрам.

Мишель грустно улыбнулась.

— Так может быть, если ты любишь. Либо, давай будем честными, секс может быть великолепным, даже если ты не влюблена в этого человека, — она засмеялась. — Но я чувствую, что ты скоро узнаешь. Просто расслабься и откройся новому, обещаешь? Я же знаю, что тебе этот мужчина небезразличен, и…

Послышалось громкое царапанье в холодном ночном воздухе, прервав то, что Мишель собиралась сказать и, заставив всех насторожиться. Грейс инстинктивно стала искать Алексиоса, но он вихрем кинулся к ней, а потом остановился рядом, вынув кинжалы из ножен и отталкивая ее от края.

— Отойди от моей правой руки, — проворчала она, так как ей нужно было вытащить нож. — Я знала, что нельзя было оставлять в комнате пушку и лук.

— Это же ужин, Грейс, — сказал Сэм, став перед Мишель в позе Уивера, держа свой глок наготове. — Кто же берет с собой оружие на ужин в туристическом городе?

— То есть, ты имеешь в виду, кто, кроме тебя? Ну, ты шутник, — она засунула руки в карманы и через дырки в них вытащила нож с серебряным клинком, стянутый ремнем у ее правого бедра и деревянный кол, привязанный к левому бедру. — Алексиос, ты видишь, что это такое?

— Это неприятности. Двигайся. Сейчас. Их слишком много, Сэм, я не хочу, чтобы женщины…

— К черту это, — прервала его Грейс. — Мишель, тебе надо…

— Уже поняла, — весело сказала Мишель, снимая туфли. — Могу поспорить, что никто не знал, что Лубутен сделал вот такую парочку шпилек, — он схватила туфли, что-то нажала большими пальцами внутри обуви, и из каблуков появились четырех дюймовые лезвия, которые блестели смертельно опасным серебристым светом.

— Хорошо еще, что эти чертовы новички не тут, — заметил Сэм холодно, как лед, плавающий в мятном сиропе из Джорджии. — Они бы только под ногами путались. Так кто там, вампиры или оборотни?

— Может, и те, и другие. Но тут точно есть оборотни. По меньшей мере, десяток только с этой стороны, — сказал Алексиос, глядя на Грейс. — Я знаю, что ты хороший боец, но у тебя нет лука, и я не хочу, чтобы ты даже близко подходила к оборотню весом в несколько сот фунтов. Убирайся отсюда к чертовой матери и забери с собой Мишель с ее игрушками.

— Только когда рак на горе свиснет, тогда я убегу от драки, как девчонка, и оставлю тебя с ними один на один, — ответила Грейс, раздраженно глядя на него.

Алексиос угрожающе зарычал, но при этом еще добавив и свой родной язык, а потом уже было слишком поздно, потому что через стены перелезла первая партия оборотней, с клыками и когтями. Пантеры. То были пантеры, но какие-то не полностью обратившиеся гибриды пантеры и человека. И пока он размышлял о том, насколько большие коты взобрались по тридцати футовой каменной стене, первый напал на него.

Воин упал на спину, но успел с силой ударить ножом пантеру в живот, и в результате оказался весь во внутренностях, крови и жуткой вони. Он услышал стрельбу, — Посейдон, спасибо за Сэма.

Алексиос столкнул с себя пантеру и перевернулся. Через несколько секунд он был уже на ногах и отправился за следующим оборотнем, в то же время осматриваясь в поисках Грейс. Ее загнала в угол большая черная пантера, рычащая и хлопающая глазами, но не решавшаяся попробовать рискнуть и напасть на Грейс, пока у нее в руках длинный серебряный нож.

Алексиос ничего так не хотел, как обратиться в туман, забрать Грейс с крыши и отнести в безопасное место, а потом вернуться сюда. Но поступив так, он оставит Мишель и Сэма, и если они погибнут, то все чувства Грейс к нему тоже умрут.

Он остался и боролся.

Сэм продолжал палить из пистолета, убивая нападавших, а теперь и у Мишель был пистолет. У Сэма, должно быть, нашелся запасной. Еще две пантеры, на сей раз красно-коричневого цвета, вместе напали на Алексиоса: один прыгнул, нацелившись на голову, а другой — на ноги.

— Еще не хватало, чтобы мне пантера яйца отгрызла, — проворчал воин. Он прыгнул вверх, навстречу двум оборотням, но в воздухе обратился в туман, поэтому пантеры, не причинив ему никакого вреда, пролетели через туман и столкнулись на земле. Сэм и Мишель отстреливались, так что сначала, одна, потом вторая, а затем и третья пантеры нашли свою смерть.

Снова обратившись в человека, Алексиос приземлился на краю стены и стал смотреть на камни и землю внизу в поисках других нападавших. Нужно сейчас же узнать, с чем они имеют дело.

Все чисто с этой стороны форта. Но вот волноваться насчет других сторон не оставалось времени. Он развернулся, услышав рычащие и жутко визгливые крики пантер, из-за которых он едва не пропустил самый ужасный звук на свете: новобранцы, громко смеющиеся и пьяно распевающие песни, вернулись в форт.

Позади него раздался еще один крик, и Алексиос развернулся, увидев, как Грейс спокойно стоит над телом черной пантеры, спокойно вытаскивая нож из горла оборотня. Или не так уж спокойно, понял он, заметив, как дрожит ее рука с ножом.

— Они нападут на новичков, — закричал Сэм, и Алексиос снова развернулся, заметив, что только пять пантер лежали мертвые или умирали тут, а вот остальные уже тихо направлялись во двор, намереваясь убивать.

Прежде, чем Алексиос успел сделать три шага к лестнице, послышались вопли и крики, и он не стал ждать Сэма, а превратился в туман, чтобы оказаться как можно быстрее между нападавшими и, к сожалению, неопытными и неподготовленными новобранцами.

Воин пролетел над лестницей и бросился в рычащий клубок из людей и оборотней, стараясь не слышать крики, вопли, стараясь сосредоточиться, чтобы снова обрести тело тут, где было не так уж много места.

— Могу поспорить, что ты этого не ожидал, — сказал он, обращаясь к изумленной пантере-оборотню, ударяя клинком прямо в шею, аккуратно раскрывая яремную вену и уверачиваясь от фонтана крови, как делал это прежде не раз.

Слишком много лет, слишком много сражений, слишком много крови.

— Алексиос! Сюда! — голос Сэма прервал его раздумья, и он вовремя развернулся, заметив, как еще один оборотень смыкает челюсти на шее человека. Воин бросился к ним, но опоздал. Раздался ужасный хруст, и кот прогрыз плоть и кость, а потом стал трясти тело, словно предупреждая всех остальных держаться от него подальше.

Раздался крик еще одного новобранца, но Алексиос, решив не обращать внимания, просто направился к этому оборотню-убийце. Он убил женщину, она была похожа на… Смит. Та веселая девушка, которой атлантиец помогал.

Алексиос почувствовал ярость, похожую на бушующий тайфун, в конце концов, вырвавшуюся с криком, скорее напоминающим рычание оборотней, чем человеческий голос. Он бросился на пантеру, приказывая отпустить девушку, в итоге приземлившись коту на спину. Подтянувшись выше по спине, он ударил обоими кинжалами оборотню в основание черепа, вонзив их в его мозг.

Он упал на кота, крепко сжимая рукоятки кинжалов, а потом вынул их, слыша, как они царапают по пути кость. Голова оборотня на землю. Он был мертв. Алексиос убил его, но это ничего не значило.

Это не вернет назад Смит.

И Грейс… Он подпрыгнул, разворачиваясь, чтобы посмотреть, где Грейс. Сэм стоял у края лестницы, держа наготове глок, а у его ног лежали две пантеры. Один из новобранцев склонился над еще одним мертвым оборотнем возле стены, вытаскивая меч, пронзивший грудь кота.

Пять новичков были на земле, но трое из них шевелились и пытались сесть. Двое других не двигались, что было зловещим предзнаменованием.

Но Грейс не было нигде, как и Мишель.

О, нет. Прошу, Посейдон, нет.

— Где Грейс? — крикнул он Сэму. — Где она? Где Мишель?

Тот покачал головой.

— Я думал, что она послушалась тебя и осталась наверху, подальше от заварушки.

Алексиос побежал так быстро, что его ноги едва касались травы.

— Чтобы Грейс послушалась меня?

Сэм тут же застыл.

— О, нет. Только не Грейс.

Но Алексиос уже исчез, перепрыгивая сразу по четыре ступеньки, навстречу правде, хотя был не уверен, что готов увидеть ожидающее его там.

— Прошу, прошу, прошу, прошу, — повторял он на бегу, и, наверху остановился, увидев три фигуры у стены.

Она посмотрела на него, о, слава богам. Грейс посмотрела на него, и значит, его мир не закончится, не успев начаться. Он бросился к ним так быстро, что едва успел заметить, что с Мишель всё в порядке, и то, что пантера еще не умерла, а просто извивается на земле. А потом он подхватил Грейс так неожиданно, что она изумленно вскрикнула. Она была жива, жива, и всё остальное не имело никакого значения, а затем он ее поцеловал, упиваясь ее губами. Она жива, и он никогда больше ее не отпустит.

Она мгновение целовала его в ответ, а потом будто бы запротестовала, и он немного ослабил хватку, поднял голову, наконец, заметив боль в ее глазах и то, как напряглось ее тело.

Он опустил ее на землю и, не отпуская ее рук, так как не мог заставить себя прервать физический контакт с ней, — панически осмотрел ее в поисках ранения. Сначала он ничего не заметил, но потом свет упал на мокрое, темное пятно сбоку под рукой на ее рубашке. Он осторожно коснулся его, и на его руке осталась ее теплая кровь.

— Нет. Нет, я не верю. Ты не можешь быть ранена, — властно сказал он, зная, как нелепо это звучит, ведь он не мог сделать так, чтобы эта рана исчезла.

— Где же Аларик? Где же человеческие целители? Насколько серьезно ты ранена? Почему ты стоишь? Давай я тебя немедленно отвезу в больницу, — сбивчиво бормотал он.

— Успокойся, — ответила Грейс дрожащим, но, тем не менее, решительным голосом. — Всё не так плохо. Он поранил мне бок когтем, но ребра защитили меня и не дали ему причинить серьезного вреда.

Сэм, вбежавший следом за Алексиосом, быстро оценил ситуацию и кивнул.

— Хорошо. Рад, что ты в порядке. Я вернусь вниз, чтобы разобраться кое в чем. Мишель, ты мне поможешь?

Девушка кивнула и последовала за ним, забрав с собой туфли. Алексиос заметил, что туфли она держала в левой руке, а пистолет — в правой.

— Ты проявила исключительную смелость, — сказал он ей, признавая ее храбрость в сражении.

Мишель покачала головой, на ее бледном лице застыло мрачное выражение.

— Нет, я не была храброй.

Она стала спускаться по лестнице.

— Я скоро буду, — сказала Грейс. Она шагнула, потом поморщилась и вскрикнула.

— Да, а болит сильнее, чем я думала, — сказала она, пытаясь улыбнуться. — Ты, наверное, считаешь, что я веду себя как дитя из-за какой-то царапины, ведь ты столько ранений пережил.

Он нежно взял ее на руки, желая обнимать ее, но стараясь не касаться раны.

— Я готов получить еще тысячу таких ранений, только бы избавить тебя от боли, mi amara. Где больница? Я сейчас же отвезу тебя туда.

Она покачала головой, касаясь своими приятно пахнущими волосами его горла и подбородка. Этот аромат почти заглушал запах крови, похожий на запах ржавчины и меди.

— Нет, не стоит. Ты должен рассказать мне о том, что случилось внизу. Нам нужно позаботиться о новобранцах, решить, что делать с этими телами, и допросить этого, когда он превратится обратно в человека.

Как по команде, пантера у их ног рыкнула и попыталась подняться, но потом тяжело упала на бок.

— Этот оборотень тебя ранил? — спросил Алексиос у Грейс, не отводя глаз от пантеры.

— Да, но не бей его. Нам надо допросить его и узнать, что ему известно.

Грейс положила голову на его плечо на несколько мгновений и вздохнула:

— Поставь меня на землю, Алексиос. Мне, правда, не помешает перевязать рану. А еще перекись водорода и «неоспорин». Но сначала надо запереть этого внизу, пока мы разберемся с другими делами.

Но у Алексиоса в голове словно забили в барабаны боги войны. Он ничего не слышал кроме сокрушительной, громогласной ярости, которая требовала наказать и разорвать того, кто осмелился коснуться Грейс.

Он осторожно опустил ее, быстро, нежно поцеловал в губы. Она что-то сказала, но он не услышал этого из-за барабанного боя в голове.

Это чудовище причинило ей боль, значит, оборотень умрет.

Он развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, что зверь их обманывал. Делал вид, что ранен серьезнее, чем на самом деле. Потому что теперь он стоял на всех четырех лапах и приготовился напасть на Алексиоса.

— Грейс, пригнись, — закричал он, чтобы она услышала его. Потом он прыгнул вперед, но даже не вынимал свои кинжалы. На сей раз он убьет оборотня голыми руками.

Он бросился к рычащему зверю, чувствуя ярость, равную бешенству дикого животного. Он врезался в кота, всего на несколько дюймов увернувшись от его пасти, и схватил оборотня за шею. В полете он перевернулся, так что оказался верхом на пантере, крепко сжимая ногами его тело.

Они вместе рухнули на бетон, перестав дышать на какую-то долю секунды, и вот кот уже начал дергаться и изгибаться под воином. Алексиос видел, как тот рычит и вопит, но не слышал самого звука из-за ярости в своей голове, во всем теле.

Он стал молотить оборотня, набирая темп, ударяя по всему телу по тем местах, до которох мог дотянуться, вкладывая всю свою силу в удары.

— Ты. Причинил. Вред. Моей. Женщине, — говорил он, не в состоянии связно выражать свои мысли, как какой-то пещерный человек. — Я — Алексиос. Она — Грейс. Причинишь ей боль, и ты — покойник.

Он все молотил его кулаками в одном ритме с барабанной дробью в голове, а затем услышал крики, как кто-то зовет его по имени, но звук был нечетким из-за барабанов. Этот звук был каким-то другим. Серебристым, мелодичным, красивым, даже в крике. Это была она. Это Грейс. И она хотела что-то…

Она хотела, чтобы он остановился.

Он моргнул и, наконец, услышал молящий и требовательный голос Грейс, посмотрел на свои руки, красные и онемевшие. Кот лежал под ним, не дыша. Если он его не убил, то чертовски близко подошел к этому.

Грейс схватила его за руку и закричала на ухо:

— Алексиос, черт возьми, сейчас же прекрати!

Он упал на бок, перекатился, стараясь держаться от нее и от окровавленного тела кота подальше, но пока он отодвигался, кот замерцал, как обычно перед обратным обращением. Через несколько секунд на месте пантеры лежал мужчина, весь в крови, избитый, но всё еще дышавший.

Всё еще дышавший.

Алексиос не знал, то ли следует чувствовать облегчение, то ли разочарование.