"Мир, где меня ждут." - читать интересную книгу автора (Дементьева Марина)

Глава седьмая. Хранительница Единства

Добро вне цепи причин и следствий. (Л. Н. Толстой)

Нет качества более редкого, чем истинная доброта.

(Ф. Ларошфуко)

Тот, кто любит так сильно, что хотел бы любить

в тысячу раз сильнее, все же любит меньше, нежели

тот, кто любит сильнее, чем сам того хотел бы.

(Ж. Лабрюйер)

— Ну, вот мы и пришли, Марина. Благодарю за прекрасно проведенное время. А сейчас прошу меня извинить — дела. — Трей церемонно поцеловал девушке руку, отвесил изящный поклон и степенно удалился. Марина весело и беззаботно рассмеялась и помахала другу на прощание рукой. Ох уж этот Трей… Покачивая головой и продолжая тихонько улыбаться сама себе, она неторопливо двинулась по парковой дорожке к замку. Трей направился в противоположную сторону, туда, где раздавались глухие удары, короткие выкрики, а иногда сухой треск и шипение, сопровождаемые яркими вспышками света — шла тренировка. Девушка всё так же медленно шла, погруженная в собственные мысли, как вдруг неожиданно осознала, что не помнит дороги к подземельям. Марина резко затормозила и уже в который раз отчаянно обругала себя за беспечность, невнимательность и патологическую неприспособленность к жизни. «Вот ведь ворона! Раззява недоделанная! Ну, и что теперь?! Кричать «ау»? Стыд-то какой, засмеют. Заблудилась в трех соснах! Ну почему, ответьте мне, почему у меня память дырявая? Не зря надо мной Демиан смеется, он-то, конечно, такую дуру с куриными мозгами впервые в жизни встречает!..» Мысль о неприветливом товарище Трея вновь безнадежно испортила поначалу отличное настроение. Марина с потерянным видом оглядывалась по сторонам. Двор замка, как назло, будто вымер. Может, оно и к лучшему? Никто не узнает о ее позорном промахе. Не хватало только опоздать к назначенному сроку и навлечь на себя гнев милейшей тетушки Фьоры. Нет, кричать на нерадивую помощницу, топать ногами и извергать проклятия эта добрая женщина не будет, наверняка только бросит на нее осуждающе-разочарованный взгляд, и Марина… Девушка не знала, что с ней тогда станет. Она со стыда умрет, не оправдав ожиданий хорошего человека. Перед внутренним взором всплыло холодное лицо Демиана с презрительной едкой усмешкой. Теперь-то он точно утвердится в своем нелестном мнении о ней. У Марины защипало в носу. Догнать Трея, спросить у него? Ну, конечно, сейчас она припрется на крытое поле, где повсюду взрываются молнии, магические снаряды, проносятся к мишени метательные ножи, стучат мечи и выкрикивают команды. И сквозь весь этот гвалт и тарарам она будет кричать: «Трей, на помощь! Я заблудилась!»

«Нет уж! — приняла решение девушка. — Сама найду этот дурацкий подвал или грош мне цена. А Демиан еще подставлялся под удар этого мерзкого лесного создания, чтобы спасти от неминуемой смерти настолько никчемное существо, как я! Наверное, зря он заработал лишние шрамы, не стоило идти на такие жертвы…» Марина наугад поплелась вдоль каменной стены, как вдруг взгляд ее упал на то, чего никогда раньше она точно не замечала. В стене была дверь! И дверь эта была гостеприимно распахнута, словно специально для такой беспечной особы, каковой и являлась незадачливая землянка. Со счастливым воплем «Нашла! Милая ты моя! Наконец-то я дома!», Марина шустро юркнула в дверной проем, тут же попав из яркого летнего дня в прохладу и таинственный полумрак. Глаза далеко не сразу привыкли к царящей вокруг темноте, но еще раньше Марина с сожалением и досадой осознала, что она оказалась вовсе не там, где нужно. Несколько раз моргнув, девушка различила средних размеров помещение, абсолютно пустое, если не считать величественных колонн и полдесятка статуй, расположенных строго в центре зала. Неожиданно ощутимо повеяло сквозняком, и тяжелые створки двери, издав протяжный каркающий звук, с громким хлопком закрылись. Тут же забыв о статуях и обстановке зала, Марина опрометью кинулась к выходу и изо всех сил дернула на себя ручку. О ужас! Двери не поддавались. Неужели снаружи упал засов? Что теперь делать? Девушка еще пару раз потянула на себя тяжелые створки, затем, ровным счетом ни на что не надеясь, врезала по темному дереву. Тщетные усилия — дверь, сработанная на века из дорогих пород древесины умелыми мастерами, даже не шелохнулась. Марина отчетливо осознала, что хрупкой и слабой девушке ее телосложения эту дверь не выбить и за сто лет. Устало опустив плечи, невольная затворница опустилась на холодный пол. «Меня здесь в жизни никто не найдет. — Мысли текли неспешным ровным потоком, бедняжку охватила апатия. — Кричать уж точно бесполезно — за каменными стенами и тяжелыми дверями меня никто не услышит, тем более никого поблизости нет. Остается только надеяться, что Трей или мадам Фьора меня хватятся и поднимут тревогу. Без посторонней помощи мне отсюда не выбраться… Сколько времени пройдет, прежде чем заметят мое отсутствие? А, может, решат, что я опять сбежала, и даже искать не станут? Тогда я точно навеки останусь здесь, запертая за этой проклятой дверью…»

Решив, что времени у нее теперь предостаточно, и делать всё равно нечего, Марина поднялась на ноги и принялась расслабленно изучать свое узилище. А посмотреть было на что. Пол был выложен плитами из материала, напоминающего земной мрамор, только гораздо более однородного по структуре и словно светящегося каким-то внутренним светом. Идеальной квадратной формы плиты подогнаны одна под другую с погрешностью не более сотой доли миллиметра и в точности воспроизводили шахматный рисунок. Четыре колонны из ослепительно-белого камня поддерживали своды. Но самое интересное располагалось как раз между этими колоннами. Забыв о своем невольном заточении, девушка устремилась туда.

Четыре внешние статуи, если посмотреть на них сверху, являлись как бы вершинами идеально ровного квадрата, а та, что была расположена внутри — точкой пересечения двух его диагоналей. Само по себе это последнее изваяние было изготовлено из того же молочно-белого материала, что и колонны, и камень этот превосходно изображал из себя человеческую кожу. Статуя представляла юную девушку в длинном платье; роскошные волосы, большей частью распущенные, заплетались в замысловатую прическу. Черты же лица, по сути своей идеальные, ровным счетом ничего не выражали и как-то странно расплывались, подергиваясь туманной дымкой. Красавица оставалась бездушной каменной куклой, словно неизвестный скульптор всего лишь пытался показать образец женской красоты, но, в порыве творческого вдохновения, забыл придать неземным чертам осмысленное живое выражение. Как безошибочно определила Марина, эта скульптура не воспроизводила внешность реально живущей девушки, а была всего лишь собирательным образом. Истинное предназначение изваяния землянка определила, лишь опустив бездумно-блуждающий взгляд вниз, на руки каменной красавицы.

Сгусток какой-то непонятной субстанции, огня ли, света ли, а, может быть, не того и не другого или всего, вместе взятого, трепетал над сложенными лодочкой ладонями молодой девушки. Если смотреть на пульсирующий, словно живое сердце, изменяющий свою форму клубок рассеянным взглядом, можно бы было сказать, что он чисто-белого цвета, как и каменные руки, над которыми он пылал. Но, если приглядеться повнимательнее, сторонний наблюдатель увидит, что в этой мнимой белизне в равной пропорции собраны все цвета радуги. Едва Марина приблизила полыхающее возбуждением лицо к клубку переплетенных разноцветных нитей, шар вспыхнул гораздо ярче прежнего, и десятки маленьких щупалец потекли ей навстречу. Испуганно вскрикнув, Марина отшатнулась с бешено колотящимся сердцем, мысленно проклиная себя за неосторожность. Ведь это же магия! Кто знает, что она может сделать? Что будет, если ее коснутся эти призрачные нити? Догадок было море, вот только желание их проверить на практике мгновенно исчезло. Шар тем временем втянул в себя трепещущие отростки, не встретив на своем пути девушку. Клубок взорвался целым фейерверком огней, словно обиженный за неудачу. Марина на всякий случай отошла на приличную дистанцию и остановилась, чтобы посмотреть на оставшиеся четыре скульптуры. У нее невольно вырвался вздох восхищения. Если скульптор, сотворивший «мраморную» девушку с шаром в ладонях, был прекрасным творцом, то тот, кто изваял эти статуи, по праву мог считаться настоящим гением, и сам Микеланджело почтительно снял бы перед ним шляпу. Куда там всяким современным Церетели! Первая статуя выглядела на фоне прочих четырех грубым глиняным горшком по соседству с фарфоровыми вазами. Удивление вызывал материал, из которого они были изготовлены. Более всего он походил на невероятно яркое и чистое стекло, хотя Марина готова была поспорить на что угодно — стекло здесь и рядом не лежало. Четыре молодые женщины, невероятно непохожие друг на друга, с разными выражениями лиц и в разнообразных позах, как живые, застыли, освещенные неясным мерцанием шара.

Первая, на которую упал жадный взгляд Марины, была еще совсем юной, никак не старше самой землянки. Она сидела, поджав под себя ноги, прямо на каменных черно-белых плитах. Огненно-рыжая грива волос, закручивающихся во множество колец, стекала по спине, опускаясь до самого пола. В пугающе-естественной руке, на которой неведомый скульптор изобразил все линии ладони, матовую прозрачность ногтей и будто бы даже заставил биться синюю жилку, была зажата белая роза или какой-то другой похожий цветок, невероятно красивый и свежий. Хрустальной чистоты капля росы застыла на нежном лепестке, готовая сорваться вниз. Изумрудные глаза на молоденьком испуганном личике смотрели как-то жалобно и кротко. «Я несправедливо наказана! — говорил этот влажный взгляд. — Пожалейте меня, мне больно и страшно!» Марина растерянно затрясла головой, когда ей почудилось, что по-детски пухлые губы дрожат, как от безмолвного плача. Безуспешно пытаясь выбросить из головы умоляющий взор таинственной натурщицы, девушка подошла поближе к той статуе, что правее.

Яркая брюнетка с идеально прямыми длинными волосами была одета в свободное короткое платье почти того же покроя, что и первая, только, в отличие от своей соседки, не цвета молодой листвы, отливающей теплым золотом, а в огненно-красном, с оранжевыми сполохами. В раскрытой ладони левой руки куском янтаря застыли языки почти что настоящего пламени. Интересно, что хотели показать этой деталью?… Гордо поднятая голова, высоко вздернутый подбородок, безупречная осанка, дерзкий взгляд — она являла собой полнейшую противоположность маленькому несчастному созданию слева. Практически идеальные черты запоминающегося лица, надменно сжатые яркие губы, горящий взгляд темных глаз. «Делайте со мной, что хотите. Я не покорюсь!» К удивлению Марины, эта гибкая стройная брюнетка чем-то напоминала Демиана, будто была его не очень близкой, но и не слишком дальней родственницей. Особенно впечатляли глаза — в них было мастерски передано смятение чувств: отчаянный вызов, гнев, гордость, резкая боль и гнетущее бессилие. Вздохнув, Марина пошла дальше против часовой стрелки.

Каким-то чудом удерживая равновесие, на носочке одной ноги, оторвав от пола другую, в безмолвной тоске протянув к невидимому небу руки, стояла третья девушка. Всё в ней было порыв и движение — легкое развевающееся небесно-голубое платье, устремленный вдаль взгляд печальных глаз того же цвета, простертые тонкие руки, растрепавшиеся светлые локоны. «Мне не вырваться из этой тюрьмы, — застыло на тонких губах. — Выпустите на свободу, прошу!» На правом предплечье девушки, хищно распахнув клюв и расправив крылья, сидела диковинная птица с богатым ярким оперением и длинным хвостом. Две пленницы, запертые в клетку, две жертвы какой-то вопиющей несправедливости, две птицы, которым безжалостно подрезали крылья. Хрупкая, почти что невесомая фигурка девушки, длинные заостренные ушки, выглядывающие из-под светлого ореола волос, мелкие черты лица, острые скулы — всё это подталкивало к мысли о том, что неизвестная пленница принадлежит к народу лурни.

Последняя из четырех спокойно и уверенно стояла, устремив прямо перед собой строгий взгляд удивительных бирюзовых глаз. От нее веяло гордой силой и безупречной чистотой. Роскошное платье искрилось и переливалось, плавно перетекая из ярко-голубого в темно-фиолетовый, подчеркивая женственную фигурку. В темно-пепельных волосах тускло поблескивали жемчужины. В руках девушки мерцал теплым густым сиянием изящный флакон из безупречной прозрачности гладкого материала. Внутри него разлился то ли свет, то ли сияющая жидкость — не понять. Марина невольно вздрогнула, когда в сознании прозвучал тихий серебристый смех. «Всё меняется, течет, как вода. Кто остановит бурную горную реку? Даже океаны высыхают, нужно лишь уметь ждать и иметь мудрость видеть. Кончится и наше заточение. А кончится оно тогда…»

«Да что же это такое! — мысленно воскликнула Марина, усилием воли подавляя и заглушая голос невидимой пророчицы. — Что со мной происходит? Кто-нибудь, на помощь, выведите меня отсюда, на солнечный свет, к людям!..»

— Вы увидели всё, что хотели, дорогая госпожа? — осведомился за спиной насмешливый, но не злой голос. Марина подпрыгнула едва ли не на фут вверх и резко обернулась в поисках говорящего. Девушка была готова поклясться, что раньше в зале, кроме нее самой, не было ни единой живой души. Да и эта мерзкая дверь точно не открывалась, не настолько же она отрешилась от всего окружающего мира, рассматривая скульптуры, чтобы не услышать скрипа петель и шагов человека?!

Тем временем темнота возле одной из колонн зашевелилась, медленно приобретая

очертания высокой мужской фигуры. Демиан, загадочный Маринин спаситель, на сей раз был без своего неизменного плаща, одетый в простую (ну, конечно же, черную!) полотняную рубаху, штаны и высокие кожаные сапоги. За широкий пояс бойца были заткнуты ножны с кинжалом, над плечом смутно угадывалась в полумраке резная рукоять меча. На столь же холодном, сколь и красивом лице, — ни тени улыбки, колючие глаза цепко оглядывают застывшую перед ним девушку. И ни намека на приветливость! «Настоящий хищник, — с неожиданной грустью подумалось Марине. — С таким шутки плохи».

— Я не услышала, как вы вошли, — неловко пряча глаза, прошептала девушка.

— Неудивительно, — бросил молодой маг. — Я был здесь до того, как вы появились. За вами были интересно наблюдать.

— Вот как? — даже разозлилась Марина. Спокойно следил за ней, когда она чуть с ума от страха не сошла, потусторонние голоса стали мерещиться! Хорош, ничего не скажешь! — Может, вы и дверь закрыли? — мелькнуло подозрение.

— Нет, — спокойно покачал головой парень. — Она сама захлопнулась. Такое часто бывает — в Замке полно всяких люков, подземных коридоров и потайных переходов. Ветер свищет, вот двери и закрываются.

— То есть мы теперь оба в ловушке? — вздрогнула Марина.

Молодой человек хмыкнул, но издевки в этой усмешке было еще меньше, чем раньше. Демиан подошел к стене, и от одного мощного пинка дверь слетела с петель и плашмя рухнула наружу. В помещение широким потоком хлынул дневной свет. Марина невольно закрылась рукавом. Засмеявшись от облегчения, девушка опустилась на ледяные плиты.

— Лучше встаньте с пола, можно здорово простудиться.

Марина потрясенно уставилась на неприветливого волшебника. «Мариша, не сиди на полу, простудишься. Сядь на диван и не ходи по полу босиком, — холодно». — В ушах раздался немного недовольный мамин голос, теперь такой далекий и почти забытый, но от того еще более родной. От незнакомого, даже чужого человека вдруг повеяло теплом и заботой, чем-то простым, человеческим и близким, словно Демиан скинул холодную маску отчуждения и, как заколдованный герой из сказки, предстал перед ней в своем истинном обличье. Отталкивающая усмешка, мелькнувшая на сурово сжатых губах, мгновенно развеяла колдовское наваждение. Растерянно хлопая ресницами, Марина послушно поднялась на ноги. Нет, всё же этот вечно готовый к схватке непокорный зверь, по ошибке запрятанный под такую привлекательную человеческую личину, невероятно далек от простых земных чувств. И ничего уж тут не поделать, такой он есть…

Дерзко тряхнув головой, так что пушистые темно-каштановые волосы взметнулись в воздухе, Марина с вызовом глянула на молодого волшебника. Она ощутила огромное желание хоть как-то задеть его, зацепить, сделать ему больно. Хотелось отомстить за свою беспомощность, растерянность и обиду. Только как это сделать?

— А почему же вы не вместе с остальными, Демиан? — не удержавшись, вложила в вопрос изрядную долю ехидства девушка. — По-моему, все тренируются!

— Чего я там не видел? — встречным вопросом ответил маг. — К тому же, мастер Коган в весьма резкой форме заявил, что я не смею появляться там, по меньшей мере, седмицу и едва ли не пинками выгнал восвояси. — Волшебник пожал плечами и встал, прислонившись спиной к стене, но тут же, невольно поморщившись, отодвинулся. Марина ощутила острый укол совести — ведь это по ее милости Демиан заработал себе рану. Не стой она тогда столбом, ему не пришлось бы закрывать ее собой, спасая от когтей жадной до человеческой плоти твари. Парень перехватил ее виноватый взгляд.

— Ничего, скоро пройдет. Раны, полученные от ночного летуна не самые страшные, только заживают долго.

«Что же это за лес такой, если эта жуткая зверюга считается далеко не самой опасной? — ужаснулась Марина. — Вот ведь кому не повезло — постоянно сталкиваться со всякой мерзостью!»

— Подождите, Демиан, — немного смущаясь, попросила девушка. — Что это за статуи? Кого они изображают?

— Это те, кого называют эльфийским словом Ґнmкrуnж, что в приблизительном переводе означает «хранительница», «стражница» или «носительница». Каждая из них владеет силой и возможностями какой-то одной природной стихии.

— Дайте-ка я угадаю! — нетерпеливо воскликнула Марина, вызвав у Демиана мимолетную улыбку. — Та, что в зеленом — наверняка Земля, в красном — Огонь, та, что того и гляди взлетит — Воздух, у которой сосуд в руках — Вода. Верно?

— Всё правильно, леди Марина. Их зовут Хл`ои, Кристал`ина, Фр`еа и Сол`ейн.

— А центральная статуя?

— Никто. Всего лишь символ хранительницы Единства.

— Единства четырех стихий?

— Не совсем, хотя и это тоже. Она носит в себе частицу чистого первородного волшебства, саму суть, первоисточник магии, откуда всё и пошло.

— А это что такое? — Рука Марины указала на светящийся сгусток, так напугавший ее.

— А это и есть чистая сила, — ответил Демиан, и его брови удивленно поползли вверх, когда он заметил, как пульсирующие отростки жадно потянулись к его собеседнице. Марина вскрикнула и инстинктивно спряталась за спину молодого человека.

«Ничего себе! — аж присвистнул Демиан. — Что за дела? Почему Первоисточник так странно реагирует на нее? Нужно обо всём рассказать мастеру Грайлину, его это наверняка заинтересует»…

— В чём назначение этого первоисточника? — продолжала сыпать вопросами успевшая осмелеть Марина, чувствуя себя в полной безопасности за широкой спиной мага, не заметив его внезапной бледности и замешательства.

— Он дает великую силу той, кого выберет, правда требует что-то взамен, — на автомате отчитался Демиан, задумчиво глядя на сошедший с ума сгусток энергии. Это Марина заставляет его так биться и пульсировать, иного ответа просто быть не может! Вот уже почти четверть века первозданная магия вела себя тихо, а в последние два-три дня будто взбесилась. Неужто эта странная девушка, попавшая через Прорыв из другого мира, всему виной? Но тогда она…

— Какой талантливый скульптор создал эти статуи! — прервала его беспорядочные размышления Марина. — Они просто великолепны! Как живые!

— Знаю я этого «скульптора». — В богатом интонациями голосе Демиана зазвучал железный лязг оружия. Даже не видя его лица, Марина была убеждена — сейчас его губы вытянулись в жесткую линию, а в глаза и вовсе лучше не заглядывать, во избежание сердечного приступа. — Все зовут его Магистром.

— Так значит, они… — Рука девушки описала широкий полукруг, а глаза испуганно расширились.

— Живые, — подтвердил ее самые жуткие догадки молодой человек. Повернулся и окатил, будто потоком ледяной воды, застывшим взглядом. Жутко и зло усмехнулся: — Если это можно назвать жизнью.

— Но почему… — беспомощно развела руками девушка. Демиан предупредил ее любопытство.

— Длинная история, а из меня плохой рассказчик, да и собеседник — так себе. Спросите кого-нибудь другого. Хотя… — Парень вдруг резко обернулся. — Не кого-нибудь, а мастера Когана, он знает об этом гораздо больше меня. И спрашивать лучше один на один. У нас не слишком-то любят разговаривать на эту тему. — Заметил непонимающий взгляд и, криво улыбнувшись, пояснил: — Боятся.

— Так они… Навсегда останутся в этом… Состоянии? — прерывающимся голосом выдавила Марина, до боли заламывая руки. Острая жалость пронзила ее насквозь. Панорама чужого страдания и бессмысленной жестокости не давала спокойно развернуться и уйти, оставив всё, как есть.

— Не навсегда. Едва Первоисточник найдет ту, которая будет достойна обладать его силой, Кристалина, Фреа, Солейн и Хлои вновь оживут. Вот только уже почти двадцать пять лет не могут найти вероятную хранительницу Единства. А в последнее время и вовсе перестали этим заниматься. — Демиан задумался и замолчал, глядя на пульсирующий Первоисточник. Затем резко взмахнул рукой, словно разрывая невидимые, но такие тяжелые цепи. Развернулся и, уже уходя, бросил, не поворачивая головы: — Мадам Фьора вас ищет. Поверните направо и идите вдоль стены, пока не минуете рощу. Через пару десятков шагов увидите раскрытую дверь. Впредь советую хорошенько запоминать дорогу и не заходить в первые попавшиеся помещения. Вам несказанно повезло, что вы не попали в подземелье, в котором у нас обитают граллы. Хотя они были бы весьма рады подобной посетительнице. Да, и потрудитесь впоследствии сообщать обо всех ваших передвижениях, в целях вашей же безопасности. Всего хорошего.

Демиан шагнул за порог и исчез из виду, а Марина всё никак не могла выкинуть из головы его слова. «Едва Первоисточник найдет ту, которая будет достойна обладать его силой, Кристалина, Фреа, Солейн и Хлои вновь оживут»… Опомнившись, землянка торопливо двинулась по указанному молодым магом маршруту. Хорошо хоть объяснил дорогу, правда, не обошлось без словесных «шпилек». Ну, да ладно… Марина без проблем нашла нужную дверь, ведущую на кухню, запоздало порадовавшись тому, что не познакомилась поближе с загадочными граллами. Хотя, почему загадочными? Если учитывать специфику работы Демиана, можно смело предположить, что он имел в виду каких-то зубасто-клыкасто-смертельно-опасных тварей, а не милых и пушистых зверюшек. Мадам Фьора обошлась без поучительных нотаций, всего лишь понимающе улыбнулась и подтолкнула девушку к довольно-таки страшненькой на вид стопке посуды, представляющей собой этакую Эйфелеву башню. Впрочем, Марина уверенно закатала рукава и доблестно бросилась в бой за чистоту. Добродушно похохатывая, толстушка бескорыстно поведала обитательницам подземелья историю новенькой посудомойки, которая по ошибке зашла не в ту дверь и попала в ловушку. Марина мужественно боролась с искушением утопиться в огромной бадье прямо на глазах у рассказчицы. Похоже, Демиан (а кто же еще!) решил предупредить мадам Фьору о причине опоздания ее подопечной из самых лучших альтруистических побуждений, справедливо полагая, что она и так сполна натерпелась страху, запертая в каменном мешке. Вот только не учел молчаливый друг Трея, что есть люди, у которых, в отличие от него самого, язык не может долго скучать в бездействии. Так что бедняжка, ко всему прочему, подверглась еще и пытке всеобщего обсуждения.

— В общем, если б не Деми, куковать тебе за тем засовом, Маринка, до нового Магистра! — со смехом заключила тетушка Фьора, дружески шлепнув девушку по плечу, да так, что хрупкая землянка едва не окунулась в чан с водой, в котором споласкивала уже намыленную посуду. Продолжая весело ухмыляться, стряпуха степенно отправилась в обход своих владений, время от времени раздавая низким грудным голосом необходимые приказы. Марина с нескрываемым облегчением вздохнула. Ну, наконец-то! Как бы не так. Посмотрев по сторонам, девушка с изумлением натолкнулась на как минимум десяток недружелюбных, более того — обиженных взглядов. Еще бы! Оказаться с красавцем-магом один на один! О таком едва ли не каждая из присутствующих, если не явно, то тайно мечтала. А новенькой замарашке, неизвестно откуда выискавшейся, такая удача! Где тут справедливость?

«Слышали бы эти завидущие дуры, каким тоном он со мной разговаривает! — горько воскликнула про себя девушка, с понурым видом снимая с вершины посудной пирамиды плошку и плюхая ее в мыльный раствор. — Нашли чему завидовать…»

Мысли совершили довольно резкий скачок, и от грустных воспоминаний о вредном Демиане перешли в совершенно иное русло. Марина всё никак не могла выкинуть из головы дрожащие губы Хлои, тонкие, устремленные к небу руки Фреи, боль и отчаяние в глазах Кристалины, надежду и веру в избавление Солейн… Четверть века в страшном плену, без движения, без света. Марина беспомощно опустила руки, по локоть покрытые мыльной пеной, глаза невидяще смотрели на снежно-белую, весело искрящуюся шапку взбитых мыльных пузырей. Это что-то отдаленно ей напомнило. Первоисточник… Светящийся шар, ярко вспыхнувший и забившийся, словно встревоженное сердце, едва она приблизилась к нему. Несчастные жертвы жестокости Магистра обретут свободу и жизнь лишь тогда, когда чистая сила найдет свою новую хозяйку, достойную оказанной ей чести, и в Телларионе вновь появится хранительница Единства. Шансов, конечно, ничтожно мало, да и сама мысль о собственной избранности кажется крамольной и смехотворной, но… Как говорят на далекой теперь Земле — попытка не пытка. Стыдно не попробовать свои силы и не вызволить из страшного плена исстрадавшихся людей. Правда, она даже не знает, какой будет цена неудачи… Нет, попробовать всё же стоит. Главное, чтобы дверь, ведущая в темницу хранительниц, вновь оказалась незаперта. А так дело за малым — вымыть надоевшую посуду, которой, как назло, всё не становится меньше, и ускользнуть из кухни. А там…

Наконец Марина насухо вытерла чистым полотенцем последний предмет доверенной ей кухонной утвари и, пока тете Фьоре не пришло в голову озадачить ее чем-нибудь еще, незамеченной покинула кухню. Легкие ноги сами несли ее в сторону намеченной цели. Девушка пересекла быстрым шагом небольшую тенистую рощицу и двинулась вдоль стены замка, внимательно выискивая нужную ей дверь. Только бы ее не успели починить! Но у обитателей замка, похоже, были другие заботы на сегодня. Единственное, что сделали с несчастной дверью — подняли ее с земли и прислонили к косяку, придав тем самым довольно неустойчивое вертикальное положение. Таким образом, тяжелая доска, до встречи с Демианом являющая собой достойную преграду на пути любопытных, сейчас прикрывала собой дверной проем, оставляя узкую щель, в которую миниатюрная Марина без проблем протиснулась.

«По крайней мере, на сей раз, сквозняки мне не страшны!» — довольно решила девушка и на время остановилась, позволяя глазам привыкнуть к новому освещению. Для этого потребовалось гораздо меньше времени, чем в прошлый раз. Выломанная дверь являла массу преимуществ — ко всему прочему, она впускала солнечный свет в мрачное помещение.

Марина медленно двинулась к живому шару, видимому даже в кромешном мраке. Сейчас он представлялся для девушки одиноким несчастным существом, точно так же запертым в тесную клетку, как и четыре хранительницы.

Марина остановилась на небольшом расстоянии от светящегося источника и затаила дыхание, чувствуя, как бешено колотится ее сердце. Словно в унисон ему, быстро пульсировал Первоисточник. Девушка беспомощно оглянулась на статуи, которые на самом деле являлись живыми заколдованными людьми, пытаясь набраться от них решимости. Помогло. Острое, щемящее чувство жалости и сострадания захлестнуло ее с головой, заглушая страх перед неведомой опасностью и мятущееся чувство самосохранения. «Помоги нам! — просили, умоляли четыре женских голоса. — Мы не выдержим этой пытки! Спаси!» Девушка судорожно кивнула, тщетно сдерживая бьющую ее дрожь. Не зная точно, что делает, но, зная, что так нужно, она сделала пару быстрых шагов, отчаянно отрезая самой себе путь к отступлению, и протянула дрожащие руки к беснующемуся Первоисточнику. И тогда…

… - Демиан, ты точно уверен, что всё было именно так? — Мастера Когана давно уже никто не видел в таком возбужденном состоянии. Демиан уже в сотый раз устало подтвердил, мол — точно, я пока галюниками не страдаю и глазам своим привык доверять. Если сказал, что всё было так, то всё было так, а не иначе. И вообще, он мог бы просто промолчать, оставив свои наблюдения при себе, если б знал, что любимый учитель устроит ему форменный допрос с пристрастием. И, да будет известно уважаемому мастеру Когану, всё это начинает ему подозрительно напоминать пыточные застенки, не хватает только палача со зверской физиономией и арсенала всяких металлических изобретений извращенного человеческого разума.

— Ладно-ладно! — Наставник встал в позу сдающегося на милость победителям солдата. — Хорош ученичок, сравнивает меня, чуть ли не с палачом. Я просто должен быть абсолютно уверен…

— Маастеер Коогаан! — взвыл Трей, не выдержав всей этой тягомотины. — Я от ваших расспросов скоро головой о стенку буду биться! Знаете, есть такая пытка — самой страшной, между прочим, считается, несмотря на внешнюю безобидность, — привяжут какого-нибудь бедолагу, так, что он ни рукой, ни ногой пошевелить не может, и капают на него водой, капают… Кап, кап. И никуда от этого не деться, от этой монотонности. Так и с ума сойти недолго.

— Уж больно со знанием дела вы о всяких застенках рассуждаете, — настороженно прищурился мастер Коган. — А ну-ка, докладывайте дорогому учителю, что да как. А то ведь знаю я вас, вы и по пыточным камерам ухитритесь помотаться, с вас станется. А потом — рот на замок и клещами не вытянешь. Тьфу, ты! Опять клещи! Ну что у нас за разговор выходит — пытки да застенки? Дрянь какая-то… Плавный переход от первоисточника к арсеналу палача. Так, опять увиливаете от прямо поставленного вопроса, петляете, словно полуночники, юлите. Что за учеников Хозяйка послала!

— Да что ты от них хочешь-то, Коган! — не вытерпел и мастер Грайлин, доселе мирно покачивающийся в скрипучем кресле. — Демиан же тебе сказал по-человечески — Первоисточник вспыхнул, когда к нему приблизилась Марина! Уж можешь ему поверить — Демиан парень глазастый и с головой дружит. А ты заладил, уперся как тупоголовый тролль, — расскажи да расскажи! Что он тебе еще может рассказать? Если только наврать, чего не было, так он врать не приучен, нашими стараниями и милостью Хозяйки!

— Тьфу, на вас! — сердито плюнул волшебник. — Куда учитель, туда и ученики. Как вы не понимаете, если Марина — хранительница, то что из всего этого выходит!..

— Понимаем, будь спокоен! — вступился за молодых колдунов старик. — Не хуже тебя понимаем. В помощь боевым магам придут четыре стихии. Весьма кстати, если учесть, что скоро должно начаться.

— Постойте! — вступил в разговор Демиан. — Но возвращение носительниц магии в строй — исходное, а не следствие будущей войны.

— Вот! — глубокомысленно изрек мастер Грайлин, с намеком поглядывая на Когана. — У парня мыслительные процессы протекают в верном направлении, и нечего по сто раз его спрашивать об одном и том же. Так ты прочел пророчества, Демиан?

— Прочесть-то прочел, вот только разобраться в них еще сложней, чем в системе взаимоотношений богов в пантеоне троллей. Честно говоря, я почти ничего не понял, только пыли наглотался и не выспался в придачу. Но намек о хранительнице Единства и носительницах вполне ясен.

— Отлично, — довольно потер руки Грайлин. — Просто замечательно!

— Чего уж тут замечательного, — проворчал хмурый, в пику старому магу, Трей. — Война на носу, а вы радуетесь.

— Не знаю, что до войны, — вставил Коган, — а вот то, что девочки вновь обретут свободу, не может лично меня не радовать.

— Так вы с ними были знакомы? — аж подскочил на месте Трей. — И молчали всё это время, даже нам не говорили? Кто бы уж говорил про клещи!

Коган раскрыл было рот, но не успел ничего ответить. Демиан ни с того ни с сего стремительно побледнел под загаром и сложился едва ли не пополам.

— Дем, ты чего? — побелел еще сильнее товарища Трей.

— Не знаю, — выдохнул Демиан, но новая вспышка боли, зародившаяся где-то за сердцем, волнами разошлась по всему телу, вышибая воздух из легких. А потом еще одна, и еще, и еще… Молодой волшебник, ни разу в жизни не испытывающий ничего подобного, никак не мог понять, что с ним происходит. «Это не моя боль, — выяснил он, наконец. — Но — чья тогда?» И мелькнуло страшное подозрение, которое подтвердила еще более невыносимая мука. Подхлестнувший молодого человека страх заставил наплевать на боль и собраться. Привычные к подобным испытанием душа и тело беспрекословно подчинились жесткому приказу разума.

— Марина, — проговорил Демиан в ответ на испуганные, непонимающие взгляды. Невольно зашипел сквозь зубы. «Глупая девчонка! Ну почему, почему она не может обойтись без смертельно-опасных приключений?! Нельзя ее ни на минуту оставить одну. Да что уж тут говорить — сам хорош, рассказал о хранительнице Единства, вот она и решила попробовать…» Всё это Демиан додумывал уже на бегу, пущенным снарядом проносясь по коридору, за минуту до этого каким-то чудом не пересчитав все ступеньки крутой лестницы. Потеряв от страха за безалаберную девчонку голову, а попутно и остатки самоконтроля, молодой человек даже не заметил, как земля неожиданно и без предупреждения ушла из-под ног. Сработало отличное равновесие плюс природная ловкость, и тренированное тело мгновенно нашло точку опоры, а ноги за считанные секунды пробежали опасный участок, даже не заметив паузы. Сердито плюнув на проклятые ступени, которые будто для того и созданы, чтобы люди ломали на них всё, что только можно, Демиан, не останавливаясь, понесся дальше, на дюйм разминувшись с колонной, счастливо избежав столкновения. Не сделав никаких выводов из всего этого, молодой маг полетел вперед, не разбирая дороги. Прямо как тогда, много лет назад. Главное успеть до того, как… Нет, об этом лучше не думать. Демиан до боли закусил губы, почувствовал во рту горько-соленый привкус. Какой же он всё-таки дурак! Как он мог оказаться столь безответственным? Как мог не предположить, что Марине стукнет в голову попытаться освободить девушек, не зная о вероятных последствиях, о цене Силы, без необходимых инструкций и предупреждений, совершенно неподготовленной?! Дурак, трижды дурак! Тупоголовый тролль, чтоб к нему Давола во сне пришел!

Не прекращая проклинать себя и выискивать всевозможные способы наказания, приличествующие за проявленную им непростительную глупость, Демиан выскочил из замка. Резко сменив траекторию движения на девяносто градусов, он со скоростью пикирующего на жертву ночного летуна кинулся туда, где раздавались уже различимые его обостренному слуху охотника душераздирающие крики. Крики эти предательским ножом били по оголенным нервам, заставляя сердце мучительно сжиматься от чужой и своей боли.

Треклятая дверь, как оказалось, всё еще снята с петель, и из дверного проема вырываются наружу потоки света явно магического происхождения. «Безмозглый идиот! — взвыл Демиан. — Ну, чего мне стоило сотворить простейшее бытовое заклятье «Реконструкции»? Где вообще была сегодня моя голова?»

Молодой человек на бегу выбросил вперед сжатый кулак, и тяжелая доска превратилась даже не в стружки, а в мелкую, закружившуюся в воздухе пыль, — Демиан частенько грешил тем, что неправильно рассчитывал затрачиваемую на заклинание силу, перманентно перебарщивая с мощностью. Вот и сейчас «Стальной кулак» вышел гораздо более разрушительным, чем того требовалось его создателю. Разметав по молекулам многострадальную дверь и изрядный кусок фасада в придачу, магический заряд взорвался в воздухе, не найдя себе иного выхода. Еще не успела осесть пыль, как молодой маг ворвался в помещение, и замер, потрясенный открывшимся видом.

Ранее флегматично покоившийся на каменных ладонях статуи тускло светящийся Первоисточник теперь напоминал миниатюрное взбесившееся солнце. Потоки света и тугой, почти материальной энергии били во все стороны. Если взглянуть на всё это буйство силы магическим взглядом, то можно увидеть гигантский белый вихрь, взмывший над Телларионом на добрый десяток лиг — такой мощной была беснующаяся первородная магия. Первоисточник покинул свое привычное место и взлетел в воздух на двадцать футов. От яростно мерцающего молочно-белого шара ответвились как бы четыре руки — красно-оранжевая, голубая, желто-зеленая и темно-синяя. И потоки эти устремились к статуям носительниц. Нет, уже не статуям! Сила четырех стихий била в тела живых, но ничего не понимающих от боли и потрясения девушек. А там, наверху, откуда проистекала вся энергия, корчилась и изгибалась мучимая невероятными пытками еще одна девушка, которая и стала катализатором этого невероятного, невиданного процесса. Марина.

Позади раздался шорох мягких сапог по песку и прерывистое от бега дыхание. Не оборачиваясь, волшебник узнал новоприбывших. Ошарашенный увиденным Трей, взволнованный мастер Коган, тяжело пыхтящий мастер Грайлин, отвыкший от подобных упражнений. За их спинами маячили потревоженные криками молодые маги, прервавшие свои занятия; испуганные женщины из обслуги; стали стекаться более опытные маги, способные загодя почувствовать наметившиеся в Реальности колебания и потрясения. Многоголосый гвалт хлынул в уши, кто-то хлопал Демиана по плечу и повторял какой-то один вопрос. Но молодой маг ничего этого не замечал. Безучастно, как бы со стороны, он наблюдал приковавшимся взглядом за будущей хранительницей Единства. Вот только почему он видит как там, под самым сводом, бьется и извивается совершенно другая девушка, не имеющая к Марине никакого отношения?

Очередной отчаянный крик, словно за шиворот, выдернул его из ступора. Внутри что-то болезненно сжалось. А кругом царила растерянность и полное непонимание происходящего. Девушка продолжала исступленно бороться, но силы ее были явно на исходе, и Демиан отчетливо видел, как раздвигается перед нею земля и Тьма протягивает хищные щупальца к бьющейся в агонии жертве. «Что она творит? — бесцветно удивился колдун. — Она же не выдержит навалившейся на нее боли! Погибнет, так и не став хранительницей! Не знает, что от нее сейчас требуется. А это — как раз один из тех редких случаев, когда сопротивление смерти подобно! — И решил с прорывающейся яростью: — Нет, я не отпущу ее во Тьму!»

Почти не надеясь на то, что обезумевшая от мучений жертва Первоисточника услышит его крик, Демиан бесстрашно шагнул вперед, не обращая внимания на проносящиеся в опасной близости смертоносные вихри. Запрокинул вверх голову и проорал, вложив в этот призыв всю силу убеждения, на какую только был способен:

— Перестаньте сопротивляться, Марина! Откройтесь Первоисточнику!..

…Едва Марина прикоснулась к таинственному магическому артефакту, она взмыла вместе с ним в воздух, наяву испытав на себе ощущение невесомости. Вот только не сумела она вдоволь насладиться этим чувством, выделить его и осознать. Потому как всё, что захватило ее сознание — это боль, непередаваемая словами, нечеловеческая вспышка боли. Не в силах сдержаться, девушка исторгла ужасающий животный вопль существа, мучимого страшной болью. Обезумевшее сознание билось и агонизировало — нечто чуждое и инородное пыталось пробиться сквозь все естественные заслоны, охраняющие его целостность и неприкосновенность. Всё тело скручивала чья-то безжалостная рука, сухожилия звенели гитарными струнами, суставы выворачивало, сердце билось какими-то кошмарными судорожными толчками. Но самое страшное всё же было другое — Марине казалось, словно какой-то раскаленный инструмент с острыми рваными краями раздирает живую плоть, сжавшуюся в отчаянном безнадежном сопротивлении. И чем сильнее девушка сопротивлялась, цепляясь за жизнь из последних сил загнанного в угол зверя, тем ужасней становилась боль, тем упорней стальные крючья вгрызались в ее истерзанное тело. Не помня себя, Марина послала куда-то в бесконечность свою отчаянную мольбу, до краев наполненную страданием. На это ушли ее последние силы, и теперь лишь обезумевшая воля продолжала неравный, обреченный на поражение бой. Глаза застлала мутная багровая пелена, сознание катилось по скользкому обрыву в ту самую пропасть, которая сейчас показалась измученной жертве дорогим домом, где она, наконец, отдохнет, где исчезнет эта боль, прекратится бесчеловечная пытка… «Умереть, только бы умереть поскорей!» — молилась и рвалась прочь из изломанного, искалеченного тела душа. Но бездна, к которой она с таким отчаянием и надеждой стремилась, вдруг дрогнула и в страхе отшатнулась, не выдержав яростного напора, пришедшего извне, из океана боли. Знакомый мужской голос, теперь не походивший сам на себя из-за новых интонаций, прорвался сквозь все заслоны боли и покров страха, эхом заметался в затухающем сознании. Он грозил, умолял, приказывал, он не давал выбора, принуждал, утешал, дарил надежду… И Марина доверилась, бездумно подчинилась этому отчаянному приказу.

Еще более адская боль, насколько это только возможно, скрутила всё ее существо, останавливая сердце, выбивая душу прочь из истерзанного тела. Ей казалось, что огненный шар ворвался внутрь, разорвав живую, трепещущую плоть, оставив страшную кровоточащую рану с обугленными краями. Нечеловеческий вопль сотряс тело, громовым молотом поразив всех, кто слышал его…

— Да что же это такое!? — воскликнул бледный Трей, с нескрываемым ужасом и болью наблюдавший за страданиями девушки. Демиан только бессильно кусал губы. «За что ей такие муки? Магистр, кровожадная тварь!.. Рано или поздно ты за все ответишь!»

— Это моя вина, — простонал молодой маг, застывшим взглядом пронзая подергивающееся в страшных судорогах тело. — Если бы не я, Марина не решилась на такое безрассудство.

— Перестань, Демиан, — одними губами прошептал мастер Коган. — Марина — хранительница, избранная, и ей всё равно бы пришлось пройти через всё это. — Демиан только упрямо мотнул головой. Тем временем ослепительно-чистое сияние ворвалось в тело девушки, на мгновение осветив его изнутри. Волна дрожи прошла по ее телу, выбив из сведенного спазмом горла стон, более похожий на предсмертный хрип. Разноцветные потоки, жадными живыми путами скрутившие бьющиеся тела четырех Носительниц, окутали их сиянием и бесследно впитались в плоть своих жертв. Все четыре безмолвно рухнули на плиты. В тот же самый момент Марина стремительно полетела к земле, неожиданно обретя вес, и упала… Если б ее не подхватили две пары сильных рук — Демиана и вовремя подоспевшего Трея. Друзья, осторожно поддерживая ставшее почти невесомым тело, попытались выяснить самое главное. Дотронувшись до нежной шеи, Демиан, затаив дыхание, приготовился к худшему. Но сердце билось судорожными толчками — слабо, неровно, почти неслышно… Всё же билось. Молодой маг медленно выпустил воздух из легких и случайно натолкнулся на удивленный взгляд Трея. Только сейчас волшебник осознал, что всё это время настойчиво вырывает потерявшую сознание Марину из рук друга. Трей непонимающе пожал плечами, но ничего не сказал, без возражений отходя в сторону. Демиан медленно, боясь потревожить девушку, опустился на колени, не выпуская свою ношу из рук. Да что там — он бы, не задумываясь, убил любого, кто попытается отнять ее у него.

По телу девушки прошла мучительная дрожь — отголосок только что пережитого кошмара. Придерживая левой рукой легкое тело, Демиан достал флягу с крепким вином, щедро сдобренным букетом целебных трав, с каким-то тусклым удивлением отметив, что пальцы, срывающие крышку, ощутимо трясутся. Приподняв Марине голову, он влил несколько глотков в приоткрытый рот. Можно было, конечно, воспользоваться заклинанием, вот только рисковать он не мог, не зная точно, как магическое воздействие отразится на несчастной.

Будто потоки огня влились в и без того измученное тело. Марина слабо застонала, умоляя прекратить эту медленную пытку. Но железные мужские руки надежно держали ее, и Марине волей-неволей приходилось глотать невероятно горькую терпкую жидкость. Вопреки ее твердой уверенности, что сейчас-то она точно умрет, прямо на руках ее мучителя, девушке стало гораздо лучше. Боль и страх отступали, смытые теплой волной, страдания заглушались. Вообще все чувства как-то притупились, на нее напала непреодолимая усталость и безразличие. Приятное тепло разлилось внутри, принося долгожданный отдых. Чужие крепкие руки держали ее безвольное, обмякшее тело уверенно и осторожно, как что-то дорогое и чрезвычайно хрупкое, как держат маленького ребенка. Присутствие кого-то сильного и надежного успокаивало и дарило ни с чем не сравнимое ощущение безопасности и защищенности. Уже проваливаясь в ласковую глубину целительного сна, Марина из последних сил приподняла ресницы и натолкнулась на встревоженный взгляд темных глаз. Молодой маг со странным и красивым именем Демиан пытливо и жадно всматривался в ее бледное, еще хранящее на себе отпечаток пережитых страданий лицо. И — был ли то бред измученного засыпающего сознания или странная, почти фантастическая явь — в этих нечеловечески-глубоких и прекрасных глазах отражалась неподдельная, через себя пропущенная и пережитая боль и, исцеляющая и пьянящая почище любого вина, нежность. Успокоенная и обласканная этим взглядом, Марина закрыла глаза и окунулась в темные, приносящие мир, воды сна.

Дыхание девушки, всё еще слабое, выровнялось, и Демиан глубоко вздохнул, приводя в порядок собственное сердце. Он заметил ее затуманенный, бездумный взгляд, остановившийся на его лице, и молодому магу оставалось только надеяться, что впоследствии Марина не вспомнит этой его секундной слабости, когда истинные чувства всё же прорвались из-под холодной маски напускного презрения и безразличия. В крайнем случае, всегда можно осторожно повлиять на память, вычеркнув из жизни краткий миг пробуждения, и пропадет, будто его и не было, тот мимолетный взгляд, который буквально кричал: «Милая моя! Мне страшно за тебя, я боюсь, я не могу видеть твои мучения!» Но Демиан тут же отмел эту мысль. Нет, никогда он не будет воздействовать на нее магией, добиваясь исполнения своих целей. Пусть лучше думает, что ей это приснилось, тем более он никогда не даст ей повода усомниться в этом. Сдерживаемые в узде чувства на миг вырвались из-под жесткого контроля, страх потерять ее заставил на время позабыть об осторожности и выбиться из роли. Но ничего, такое не повторится. Марина никогда не узнает правду, пусть лучше думает о нём как о бессердечном грубияне, для которого, кроме понятия «долг», нет ничего святого.

Кто-то подошел к нему и положил руку на плечо. Демиан узнал телларионского целителя Варуха, того самого, который, когда-то очень давно, выходил умирающего от отравы нарлага Трея. Целитель кинул на затихшую Марину наметанный взгляд профессионала и что-то удовлетворенно буркнул. «Значит, всё в порядке, значит, жить будет!» — промелькнуло в мыслях, а глаза, в которых на недоступный вниманию человека краткий миг отразилось безграничное облегчение, тут же приняли уже привычное внимательное выражение.

— Поможете, Демиан? — вопросительно изогнул бровь мэтр Варух, указав на Марину.

— Разумеется, целитель.

Едва Демиан бережно опустил девушку на специально приготовленную постель, целитель благодарно кивнул и тут же склонился над больной, проводя надо всем ее телом непонятными магическими амулетами. Магией от них ощутимо веяло, вот только магия эта для специализирующегося в совершенно другой отрасли колдовства Демиана ровным счетом ни о чём не говорила. Почувствовав, что его присутствие здесь нежелательно, да и всё равно целителю Варуху он в этом деле не помощник, молодой человек вышел из комнаты, затворив за собой дверь. До слуха донеслись спокойные, уравновешенные голоса магов-целителей, напоминающие ровное жужжание пчел. Демиан прижался спиной к стене, наплевав на боль в потревоженной ране, внешне зажившей, но продолжающей доставлять неудобства, и устало прикрыл глаза. В ушах всё еще звенели страшные крики Марины, причиняющие такие страдания, по сравнению с которыми нытье в ранах от когтей гралла казалось смехотворным и недостойным внимания. За дверью раздался тихий стон девушки, заглушенный деловитым бормотанием лекарей. Демиан с огромным трудом поборол в себе глупое желание тут же броситься в лазарет, вопреки запретам замковых целителей. Стон повторился снова, на этот раз отчетливей; до приготовившегося, будто перед прыжком, мага, донесся успокаивающий бубнеж и веяние так и оставшейся далекой и неродной созидательной магии целительства. «Как же, — сказал как-то давным-давно мастер Грайлин, насмешливо щуря глаза, — это тебе, милый мой Демиан, не мечом махать, да заклятьями швыряться направо и налево. Тут терпение необходимо, терпение и искусство, а еще — любовь к тому, чьи раны исцеляешь. — Подумал и хмыкнул: — Чего-то особой любви к ближнему в тебе не наблюдается. Ну, да ладно, от боевого мага доброты характера никто и не требует, а вот целителем тебе всё же не быть». Демиан тогда не особо расстроился — невелика потеря. Слушать бред тяжелобольных, видеть агонию умирающих, успокаивать мучимых болью людей, не говоря уже о всяких там варках отвратно-воняющих и тошнотворных даже на вид зелий и о кровавых бинтах — это не для него. А вот теперь стоит за дверью, не в состоянии понять, что происходит, улавливая отголоски непонятной магии, и мучится неизвестностью. «Да что вы с ней делаете?! — внутренне собрался, как хищник перед броском, даже не услышав, а почувствовав Маринин жалобный голос. Воздух перед дверью опасно сгустился, и молодой маг устало махнул рукой, развеивая напряжение на этом участке мироздания. Невесело усмехнулся — до чего дошел, чуть дверь не вышиб потоком силы, совсем над собой контроль потерял. — Стыдно, Демиан. Хватит уже неприкаянно топтаться под дверью, Марина в надежных руках. Да и вообще, нечего возле нее вертеться. Не хватало еще, чтоб предсказание той сумасшедшей старухи сбылось».

Парень отодвинулся от каменной стены и решительно направился в сторону зала

хранительниц. Мастеру Когану всё же придется ответить на парочку возникших у ученика вопросов. Ну, может, не парочку… Как бы там ни было, хитрому наставнику пришло время раскрыть свои секреты, сколько можно темнить и ходить кругами, словно проклятому полуночнику! От них с Треем требует абсолютной честности и открытости, а сам то и дело отмалчивается да увиливает от закономерных вопросов, следующих за изрядно поднадоевшими туманными намеками и оговорками. А уж эти их с мастером Грайлином многозначительные взгляды в его сторону! Неужели они серьезно полагают, что Демиан настолько слепой, глухой и тупой, чтобы всего этого не замечать? Ну, мастер Коган! Сам же тренировал своего ученика во внимательности, скорости реакции, и всём прочем, весьма полезном в их далеко не мирной жизни. И нужно Демиану быть уж совсем без гордости, чтобы полагать, что уроки эти прошли почем зря. Даже тот факт, что он до сих пор жив и здоров, несмотря на все ухищрения Магистра, говорит в его пользу. А уж многоуважаемого учителя он и так видит насквозь, безо всякой там магии. И ему становится просто смешно, когда мастер Коган прячет глаза и смущенно бормочет что-то нечленораздельное, когда Демиан пристает к нему за объяснениями.

В бывшей темнице хранительниц царила невообразимая суета. Люди возбужденно переговаривались, делясь друг с другом впечатлениями и соображениями. Заметив Демиана, многие накинулись на него с вопросами о Марине, на что молодой маг только кивнул: всё нормально. Волшебник протолкался туда, где маячила коричневая куртка дорогого наставника и седая грива мастера Грайлина, чей мощный бас шутя перекрывал многоголосый нестройный хор. Над бледными, плохо понимающими суть происходящего бывшими пленницами заклятья Магистра, словно драконицы над кладкой яиц, хлопотали одетые в зеленые балахоны вездесущие целители. Одна из девушек, Хлои, уже пришла в себя благодаря стараниям лекарей, и сидела, беспомощно обхватив колени руками, бросая на окружающих испуганные взгляды затравленного зверька. «Совсем еще ребенок, — отметил Демиан, — лет шестнадцать, но не более того». Что поделаешь, девушку заприметил Первоисточник, которому нет дела до того, что новоявленная носительница стихии земли несколько лет назад еще нянчилась с куклами. Слишком большая ответственность свалилась на хрупкие слабые плечи, слишком многие, подчас пугающие тайны и возможности открылись для нее, погребая под собой, как под снежным завалом в Железных горах. И некому протянуть руку, научить, подбодрить, заставить поверить в себя… Демиан в сотый раз помянул недобрым словом сложившуюся систему и, дружески улыбнувшись девчонке, двинулся к наставникам.

Учитель кивал, выслушивая одного из членов лекарской братии, мастер Грайлин с безучастным видом стоял чуть в стороне, рядом неприкаянно топтался Трей, который заметно оживился при виде друга. В тот самый момент, когда Демиан подошел вплотную к ним, одна из девушек, по имени Кристалина, наконец, очнулась, машинально отвела руку целителя с успокаивающим снадобьем, коим тот вознамерился ее напоить, и уставилась на молодого мага долгим непонимающим взглядом. Целая вереница самых разнообразных, порой даже противоречащих одно другому чувств за считанные секунды промелькнула на ее бледном лице. Растерянность, удивление, испуг, подозрение, боль и, наконец, радость. Продолжая смотреть на него, девушка приподнялась на локте и ломким, хриплым голосом выдавила из себя:

— Эдж`ай?! Эджай… Это ты?…

Демиан растерянно замер, в свою очередь, бросая на стихию огня недоуменный взгляд. Перешептывания прекратились, всё внимание теперь было направленно на них. Наконец, Демиан медленно покачал головой.

— Не понимаю, о ком вы, леди Кристалина. Вы меня с кем-то перепутали, я даже не знаю никого с таким именем…

Но девушка, похоже, не хотела принимать никаких разумных доводов. Затуманенные пережитой болью, усталостью и действием мощного заклятья глаза пристально разглядывали его лицо, скользили по фигуре, затем ее взгляд как-то странно расфокусировался и устремился сквозь него — ах, да, ведь Кристалина колдунья и в ее силах видеть ауру. Волшебник не стал противиться и позволил ведьме спокойно рассмотреть его внутреннюю суть. Обычно он такого никому не разрешал, но тут отчего-то отступил от своего правила. Если уж Кристалине это так важно, и она с такой настойчивостью хочет видеть в нём другого человека, то нужно как можно быстрее разрешить это недоразумение. Пусть убедится, что обозналась. Можно вполне походить на кого-то, всякие случаются совпадения, но Суть у каждого своя, и не бывает двух одинаковых.

Наконец глаза колдуньи обрели осмысленное выражение, и молодая женщина удивленно вскрикнула. Демиан ожидал любой реакции, но только не этой.

— Ты действительно ошиблась, Криста. — Демиан резко обернулся, заслышав тихий голос наставника. Хранительница вскинула голову, и в темных глазах предательски свернули капли соленой влаги.

— Коган? — сдавленно ахнула девушка, улыбаясь несчастной улыбкой. Ее губы мелко подрагивали.

— Это не он, — продолжал волшебник. — Правда, не он.

— Но так похож, — словно оправдывалась Кристалина. — Даже аура… Разве бывают такие совпадения?

— Всякое бывает, — мягко ответил мастер Коган. — Я и сам был несколько… В общем, Демиан — мой ученик. А вот этот молодой человек, — кивок в сторону пораженного увиденным Трея, — его товарищ по несчастью.

— У тебя такие взрослые ученики!.. Сколько же лет прошло? — Брови девушки приподнялись, лицо приняло просительное выражение, будто от желания Когана зависело течение времени.

— Около двадцати четырех. Ведь тогда был месяц первого снега?

Кристалина только кивнула, потемневшие глаза устремились куда-то в неизвестную даль. Что произошло тогда, четверть века назад в первый месяц зимы? Ученику мага не дано было этого знать. Но уж явно ничего хорошего, иначе от чего так беспомощно опустились плечи и влажно засверкали глаза бесстрашной повелительницы пламени, высокородной авалларки, могущественной ведьмы Кристалины из рода Ланад`ар?

Молодая женщина встретилась с ним взглядом и вновь не сдержала мучительного вскрика.

— Демиан, — мрачно попросил учитель, — по-моему, тебе сейчас лучше уйти.

Волшебник уже повернулся, торопясь выполнить желание наставника. Далеко не самые приятные воспоминания он вызывает у черноокой хранительницы, и ему не хотелось мучить девушку.

— Не надо, Коган. Пусть останется. Не уходи… — Губы уже шевельнулись, готовые произнести другое имя, но Кристалина взяла себя в руки: — Демиан.

Молодой маг остановился, выведенный из себя тем, что его уже в который раз за кого-то принимают. Мастер Грайлин, наставник, мэтр Соргеан, теперь вот еще Кристалина. Хотелось бы, наконец, узнать, кто этот таинственный Эджай, с которым его периодически путают.

Кристалина упрямо качнула головой, отказываясь принять помощь, и самостоятельно поднялась на ноги, хотя было видно, насколько тяжело ей это дается. «Гордая», — усмехнулся про себя Демиан, проникаясь невольным уважением к этой сильной и страстной натуре. Двадцать четыре года исчезли, стертые, как надпись на песке, из ее жизни. Двадцать четыре долгих года — почти вечность в темнице собственного тела, а как достойно она приняла этот удар.

— Хранительница?…

— Ее зовут Марина, вы не знакомы. — Мастер Коган понял Кристалину с полуслова, даже одна эта деталь показывала, насколько давно они знали друг друга.

Колдунья только задумчиво кивнула, похоже, она уже справилась с собой. Такая не растеряется в бою.

Тем временем привели в чувство двух оставшихся носительниц — Фрею и Солейн. Две пары глаз с нескрываемым ужасом изучали Демиана. Помянув неизвестного Эджая последними словами и сгоряча пожелав ему встречи с самыми опасными тварями Антариеса, Келнора и Замерзшего Перевала вместе взятых, парень устремился к выходу, бесцеремонно расталкивая столпившихся волшебников плечами. Второй раз за день доказывать, что ты не полуночник, отстаивая собственное право походить на того, кого ему вздумается, молодому магу совсем не улыбалось. Пусть уважаемые учителя сами выкручиваются. Ну, держитесь теперь, господа волшебники! Вам придется во всем признаться. От прямо поставленного вопроса не отвертишься — Слово для мага свято.

— Дем! Де-э-эм!! Да остановись же ты, нарлаг тебя раздери! Я тебе ору, ору, а ты знай себе бежишь.

— Ну, чего? — довольно нелюбезно откликнулся Демиан.

— Странные дела творятся, верно? — Молодой маг терпеливо молчал, на этот вопрос можно не отвечать, и так всё ясно. — И хранительницы тебя с кем-то перепутали…

— Трей, и ты туда же! — взорвался волшебник. — Ну, чего вы все ко мне пристали! Если это всё, что ты хотел мне сказать…

— Да подожди ты! — Трей подскочил к другу и ухватил его за рукав. Почему-то шепотом продолжил: — Видел, как они на тебя смотрели? Будто на мертвого… Да чего я говорю! Хозяйка, защити! А мастер-то Коган! Хоть бы словом обмолвился, что он знает хранительниц… Ну, да ладно. Я сейчас к Марине, пойдешь со мной?

— Зачем? — безразлично пожал плечами товарищ, хоть внутри все трепетало от страха за нее. Сказал так, что даже поразился, как ему удается играть эту роль. — Ты и иди, вы же теперь вроде как друзья.

— Как хочешь. — Трей развернулся и бодро направился ко главному входу. Демиан немного постоял, вдыхая свежий сочный запах зелени. «Слишком много событий за один день. И каких событий…». В том, что назревает что-то очень нехорошее, Демиан даже не сомневался — слишком уверенно говорило звериное чутье и интуиция мага. Так что Хозяйка затеяла какую-то интересную игру, в которую, как видится, будут вовлечены все разумные (и не очень) обитатели этого мира. Так что путь боевого мага Демиана сейчас лежит в уже ставшую родной и привычной замковую библиотеку. Сколько клубов пыли он уже успел вдохнуть, сколько истрепанных, грозящих рассыпаться в руках мелкой трухой свитков перечитал, сколько часов угробил там, в четырех стенах, — вспомнить страшно. Безлюдный дворик огласил тяжелый вздох человека, смирившегося со своей горькой участью. Молодой темноглазый парень в последний раз обвел долгим взглядом раскинувшееся кругом цветущее великолепие, словно узник, осужденный на вечное пребывание в глубокой темнице, который прощается с белым светом, и бодрым шагом направился к заданной цели.

Марина медленно приходила в себя, даже слишком медленно. Душистые настои в огромных количествах, которыми ее отпаивали доброжелательные дядечки в зеленых одеяниях, заунывные то ли песни, то ли молитвы, непонятные побрякушки, почему-то навеивающие дремоту — всё это действовало разом. Девушка только и делала, что спала, а когда просыпалась, всё повторялось снова с усыпляющей монотонностью. Глаза будто намазали медом, ресницы слипались, но землянка настойчиво боролась с усталостью. Она еще не пришла в себя и не успела толком оглядеться, как в ушах зазвучал такой знакомый жизнерадостный голос, что захотелось рассмеяться.

— Проснулась, соня! А я-то сижу, жду, жду, думаю, когда же ее величество изволит проснуться…

— Трей! — воскликнула девушка. Рваные лоскутья сна клочьями тумана разлетелись в разные стороны и растворились в сиянье дня. Физиономия Трея прямо-таки светилась от счастья. Завидев его, Марина весело расхохоталась, друг, удостоверившись в том, что девушка более не делает попыток покинуть этот бренный мир, разулыбался еще уверенней.

— Ну и заставили же вы нас поволноваться, леди Марина! — Парень с комфортом пристроился на краю Марининой постели. Девушка села, приготовившись с интересом выслушивать новости.

— Постой, сколько я проспала? — Марина была готова выслушать какую-нибудь навевающую ужас цифру, вроде месяца или полугода, но Трей ее разочаровал.

— А, четыре дня, но нам всем хватило. Вот, помню, как-то раз полный лунный цикл провалялся без сознания. — Молодой человек помолчал, припоминая что-то не особенно приятное. — Да, если бы не Дем и не целитель Варух, живу мне не быть. Ну, да это дело прошлое! Лучше скажи мне, как ты?

Марина помедлила, прислушиваясь к своим ощущениям. В комнате было душно и есть немного хотелось, а так — полный порядок.

— Да всё со мной нормально. Что за это время случилось?

— Ничего такого. — Трей даже как-то сник, расстроенный этим обстоятельством. — Хранительницы потихоньку приходят в норму, тут ты отходишь от всего этого ужаса. Мы тебя навещаем по очереди…

— Кто это — «мы»?

— Я, учитель, мастер Грайлин, девчонки — они, кстати, очень даже неплохие и очень тебе благодарны за спасение. А так — всё тихо-мирно, даже удивительно. Магистр и Старшие пока никак не отреагировали на произошедшее, может, что задумали, не знаю.

— Ой! — вдруг вскрикнула Марина, заставив Трея испуганно подскочить.

— Марин, тебе плохо? Целителей позвать?

— Да нет, я просто тут вспомнила…

— Что ж ты меня так пугаешь! Я уж было подумал, тебе опять нехорошо. Чего ты там такого вспомнила?

— Я же четыре дня не работала! Тетя Фьора, наверное, ругаться будет?

— Марин, ну ты даешь! Шутишь, что ли? Какой ругаться, какая работа? Да будет тебе известно, мадам Фьора очень о тебе переживала, и ругаться у нее даже в мыслях не было. А насчет работы — ты теперь не посудомойка, а хранительница Единства, и грязные тарелки для тебя в прошлом.

— Но что я тогда буду делать?

— Для начала — учиться магии, чтоб не вышло, как в прошлый раз. Ну, ты хоть бы спросила, что нужно, для того, чтоб стать хранительницей! Услышала что-то краем уха, ничего не поняла и отправилась навстречу приключениям. Это еще чудо, что ты не умерла! Дем клял себя последними словами за то, что рассказал тебе про носительниц. Подумай, это еще всё, считай, хорошо кончилось, а если нет? Как бы мы с этим жили? — Марина только молчала и отводила взгляд. Хочешь, как лучше, а получается… Получается, как получается. Действительно — спасибо хоть жива осталась. С остальным разберемся.

Решив, что на сегодня нравоучений хватит, Трей без особой уверенности выразил надежду о том, что Марина больше не будет так безрассудно рисковать собой во имя какой-то неясной цели. Девушка с готовностью принялась заверять друга, что теперь-то она исправится, будет во всем слушаться, сто раз подумает, прежде чем что-то делать, и вообще станет образцово-показательной девочкой. Парень выслушал ее клятвенные заявления без видимого восторга, затем сдержанно кивнул и предположил, что случившееся послужит для нее хорошим уроком, и его подопечная действительно выполнит свои обещания. Но, тем не менее, на лице друга было написано его истинное отношение ко всему происходящему. Вряд ли он хоть на секунду поверил в Маринину благоразумность, само существование которой явно нужно поставить под знак вопроса. Так что единственный способ оградить новоявленную хранительницу Единства ото всех опасностей, зримых и незримых, — просто-напросто не отпускать ее ни на шаг от себя. Вот тогда есть небольшая доля вероятности в том, что Марина не попадет в рабство, ее не похитят, она не станет обедом какой-нибудь кровожадной твари, она не заблудится, не заболеет, не поранится, да мало ли еще что! С ее поистине легендарной способностью попадать во всевозможные переделки, находить ловушки там, где их просто быть не может, Трей даже не удивится, если прилетит огнедышащий дракон, которого в Телларионе не видели уже тысячу лет как минимум, и утащит девушку в лучших традициях слащавых легенд. А что — с ней и такое может произойти. Так что придется спешно вооружаться и идти куда-нибудь на край света, искать какой-нибудь там старинный замок, или пещеру, полную сокровищ, или еще чего-то, где там драконы живут… Парень тяжело вздохнул — с такой подругой на скуку жаловаться не придется.

Марина с участием разглядывала помрачневшее лицо приятеля. Нетрудно было догадаться, о чём он сейчас думает. Мало ему проблем, так еще она со своей сказочной везучестью на его голову…

— Трей? — тихонько позвала Марина, тронув парня за плечо. Тот вынырнул из омута раздумий и решительно произнес:

— В город пойдем!

— Куда? — пискнула новоиспеченная ведьма, не веря своим ушам. Она-то думала, что теперь ее точно запрут в четырех стенах, приставят охрану, да еще и заклятье какое-нибудь для верности наложат, типа того, у носительниц, чтоб шагу ступить не могла.

— В город. Платья себе приличные купишь, тебе ж теперь не с тарелками да ложками возиться.

— А это разве неприличное? — изумилась девушка, уставившись на длинное, в пол, платье, безо всяких там разрезов и декольте. Если уж это неприличное, то в какой скафандр она должна обрядиться? Может, еще и паранджу одеть? Да видел бы ее Трей в ее повседневных земных нарядах! Что бы он тогда сказал?!

— Да я о том, что для посудомойки это платье было еще нормальное, а для телларионской ведьмы — слишком простое и бедное. В общем, одевайся, мы тебя ждем.

— «Мы»? — Но Трей уже был за дверью. Марина покачала головой. Ну, что ж, выходит, произошедшее следует воспринимать как повышение по здешней карьерной (или какой там) лестнице. Неизвестно, конечно, что стоит за понятием «ведьма», и какова ее нынешняя роль. Но с проблемами правильней всего разбираться по мере поступления. Прорвемся!

Еще выходя за дверь, Марина услышала негромко переговаривающиеся о чем-то мужские голоса. Трей был явно недоволен и удивлен, слова лились бурным потоком. До боли знакомый второй голос изредка вклинивался в возмущенную Трееву тираду — Демиан лишь огрызался в ответ на обвинения друга. Вдруг оба замолчали и резко обернулись. «Вот это слух! — поразилась Марина, испытывая нечто вроде зависти. — Словно и не люди даже. Ах, да — они маги». Причина спора была неясна, но Марину почему-то не отпускало неприятное подозрение, что друзья не разлей вода поссорились из-за нее. Как бы там ни было, Демиан вежливо поприветствовал подошедшую к ним будущую ведьму, но на этом и ограничился.

Поход по здешним аналогам магазинов, равно как и по их земным собратьям, доставил Марине истинное удовольствие. В чем-то здешние «бутики» даже выгодно отличались от идентичных им торговых точек. Предупредительные и вежливые торговцы, широкий выбор товаров, предлагаемые новинки, романтичные зеркала в тяжелой металлической оправе и никаких дешевых китайских подделок. Да, впрочем, и китайцев тоже нет. А еще — прекрасная возможность поторговаться с продавцом, ведя захватывающую азартную игру. Здесь Марина чувствовала себя как на родной Земле. Вот только Трей и Демиан были явно не в восторге от Марининого увлечения, хоть и виду не показывали. Похоже, сидеть в какой-нибудь засаде для них было далеко не так скучно. Трей с готовностью высказал свое восхищение по поводу того, что его подзащитной здесь очень нравится, так что пусть выбирает себе покупки столько, сколько ей заблагорассудится. На последних словах его голос, правда, дрогнул, выдавая истинное отношение ко всей этой тягомотине. Демиан, по своему обыкновению, обошелся без слов, только устроился поудобнее, с видом человека, приготовившегося к длительному ожиданию. Из лавки Марина их вытолкала, чтоб не мешали, заверив, что за ширмой для переодевания вряд ли притаилась какая-нибудь опасность. Скептический взгляд Трея красноречиво говорил о том, что Марина найдет опасность не только за пресловутой ширмой, но сдержался, галантно предоставив спутнице возможность спокойно выбирать платья, юбки, сорочки, туфли, гребни, чулки, ленты и всю прочую дребедень, при виде которой у женщин загораются глаза и которую они на себя навешивают, уподобляясь разноцветным птицам из эльфийских владений. То ли дело они, мужчины, — рубашка, штаны, сапоги и готов к любым испытаниям. Вот теперь Марина и металась из одной лавки в другую, выискивая, где что лучше, и где дешевле. Трей только грустно вздыхал, когда мимо со счастливым видом и горящим взором проносилась его подопечная, Демиан неопределенно хмыкал и устало прикрывал глаза — получив возможность наконец-то отдохнуть, он не собирался ее упустить. Наконец, когда дневное светило уже прошло изрядный отрезок пути по небосводу, Марина явилась пред светлые очи провожатых, сжимая в обеих руках огромное количество каких-то свертков и коробок. Проворчав нечто по поводу того, что такого количества одежды на три жизни хватит, Трей мысленно возблагодарил милосердную Хозяйку и с излишней поспешностью предложил пойти в замок, предположив, что Марина, наверное, устала, и вообще, ей еще вредно так много времени проводить на ногах. Девушка задумчиво посетовала, что, кажется, не успела заглянуть в парочку ювелирных лавок, но, заметив неподдельный ужас в глазах Трея, который сейчас скорей подерется с десятком нарлагов, чем еще хоть пару минут прождет ее, Марина весело расхохоталась.

Довольная прекрасно проведенным днем, мысленно перебирая в памяти покупки, девушка не сразу заметила, как дорогу им заступила несколько странная прохожая. Возможно, Марина бы даже не обратила на нее внимания — ну, подумаешь, старое, более похожее на лохмотья, чем на нормальную одежду, платье; ну, распущенные, почему-то мокрые волосы. Вот только двигалась незнакомка как-то уж совсем… Не по-человечески, что ли. Странно пригибаясь к земле, подволакивая ноги, как зомби, глядя на застывших людей из-под спутанных косм. Ветер неожиданно сменил направление, и Марина почувствовала запах тины, влажный запах застоявшейся воды. Он был не свежим, скорее каким-то гнилостным, отвратительным. Закончив медленно перебирать ногами, прохожая остановилась, будто в нерешительности. Вопреки проснувшейся тревоге, городская нищенка совсем не казалась Марине страшной. Вот только спутники ее явно придерживались иного мнения на сей счет.

— Речная плакальщица! — потрясенно пробормотал слева Трей. — Да какого демона…

В голове быстро прокручивался весьма познавательный для иномирянки разговор с мастером Коганом, посвященный антариесской нечисти. Речная плакальщица была страшна своим криком, как для мужчин, так и для женщин. Мужчины от ее воплей теряют рассудок и, становясь послушными ее воле, безропотно топятся в близлежащих водоемах, а женщины… Женщины сами становятся нечистью. Крик плакальщицы убивает их и тут же превращает в темные создания. До набережной Илекты идти еще полгорода, так что смертельная опасность Демиану и Трею вряд ли угрожает, а вот ее саму это порождение Тьмы успеет оперативно лишить человеческой сути. Можно, конечно, защититься какими-то амулетами, вот только амулета у Марины нет, а сильное чувство, способное отвратить от человека чары плакальщицы, относится лишь к мужчинам. Да и любви в ее жизни еще не было.

Тварь откинула голову и распахнула ужасную пасть, иначе не назовешь темный провал, занимающий две трети лица. «Я буду выглядеть так же», — тоскливо подумала Марина, но в этот момент быстро пришедший в себя Демиан выставил перед собой раскрытую ладонь, и мощный поток воздуха, который никак не могло породить это простое движение, ударил в девушку. В голове появилась какая-то тяжесть, в уши словно вату натолкали. Марина потрясенно осознала, что ровным счетом ничего не слышит, и испуганно затрясла головой. Речная плакальщица, до ужаса широко раскрыв рот, рискуя его разорвать, надрывалась в крике. Тщедушное тело выгибалось, костлявые пальцы, напоминающие птичьи лапки, бестолково когтили воздух. Трей обхватил голову руками, его губы быстро шевелились, произнося то ли молитву, то ли нечто подзаборное, причем Марина, достаточно хорошо зная языкастого колдуна, поставила бы на второй вариант. Вот только выглядело всё это очень странно, будто девушка смотрела телевизор с выключенным звуком. И шел там фильм ужасов.

Демиан, недовольно морщась, — не иначе от оглушительных воплей — что-то пробормотал, и с кончиков его пальцев ударили упругие темные струи. Словно тугие плети, они легко преодолели расстояние до беснующейся нечисти и прошили ее насквозь. Тварь еще постояла некоторое время, затем изогнулась и разлетелась тучей мелких брызг. На камнях мостовой осталась лишь небольшая лужа мутной воды, издающей неприятный затхлый запах. Вода застыла как студень, не впитываясь, словно сама земля отказывалась принять ее в себя.

Трей отнял руки и потряс головой. Затем что-то сказал и плюнул в лужу. Марина отчаянно засемафорила, привлекая к себе внимание. Демиан изобразил в воздухе какую-то замысловатую фигуру, и звуки потоком полились в уши. Тишина взорвалась целым фейерверком шума.

— Что эта мерзость со мной сделала? — Как же всё-таки приятно слышать звуки собственного голоса!

— Это сделал я, — невозмутимо откликнулся Демиан, присаживаясь на корточки возле жалких останков поверженной нечисти, и с интересом заглядывая в лужу, словно хотел полюбоваться в этом странном зеркале на свое отражение.

— Вы? Но зачем?

— Для хранительницы Единства непростительно быть столь неосведомленной, леди Марина. Плакальщица не смогла пробиться сквозь заклятие «Оглушения», и лишь по этой причине мы сейчас спокойно с вами разговариваем, а не… Ну, в общем, всё хорошо кончилось. Ведь амулета у вас не было? — Марина немного ошарашено замотала головой, но чародей мог и не задавать этот вопрос, ответ и так очевиден. — Ясно. А у тебя, Трей?

— Да нету у меня никакого амулета! — воскликнул Трей, донельзя возмущенный самим фактом наличия антариесской нечисти в Городе Магов. — Мне такое даже в голову не пришло! Защищаться от плакальщицы в Телларионе!!! Чтобы эта тварь сюда забралась?! Как??? С каких пор на этом отрезке Илекты водится нечисть?!

— Все еще любишь Валенту? — тихо спросил Демиан, взглянув на друга снизу вверх. Трей вздрогнул.

— А ты как думаешь? — неожиданно хрипло откликнулся парень; его лицо болезненно скривилось. Марина молчала, боясь взглянуть на этого нового, ранее незнакомого ей Трея, так непохожего на прежнего балагура и весельчака. Словно печальное лицо актера выглянуло из-под жизнерадостной маски шута. И девушка не знала теперь, что действительно искусственная личина, надетая для отвода глаз, а что — душа человека.

— Эта мерзость точно не поднимется? — Трей кивнул на отвратительную лужу, уже настоящий (или талантливо сыгранный?) Трей, стерший с лица боль и жалость. Только помрачневшие глаза смотрели на мир искоса и хмуро. — Не хотелось бы ночью носиться за ней по всему городу.

— Эта уже не встанет, — авторитетно пообещал Демиан, поднимаясь и отряхивая штаны от пыли. — Заклинание ее хорошенько приложило.

— «Сумрачная плеть»? — понимающе кивнул волшебник, доказав Маринину догадку об аналогии заклятья с этим садистским приспособлением. — И что теперь? К наставнику?

— Именно, и поживее. Происходит нечто очень нехорошее, и боюсь, что эта красавица — лишь первая капля. Дальше хлынет такой ливень, что никто сухим не останется. — Марина удивленно отметила, что на лице молодого мага промелькнула злая усмешка. От этого мрачноватого пророчества повеяло едким липким страхом. — Наш безупречный предводитель, похоже, не способен видеть ничего дальше собственного носа. Впрочем, — в голосе откровенно прозвучало злорадство, — уже перед самым его носом стало твориться такое, что еще совсем недавно было попросту немыслимо. Речная плакальщица в Телларионе — что-то новенькое. Если так и дальше дело пойдет, то Вечный Город перестанет быть надежной преградой для нечисти.

Весь путь до замка преодолели в угрюмом молчании. Демиана и Трея одолевали каждого свои, но одинаково мрачные думы. А Марине не давала покоя одна навязчивая мысль. Амулетов, защищающих от чар плакальщицы, не было ни у одного из троицы. Ее саму оградило от смертоносного крика порождения Тьмы колдовство не растерявшегося от этой неожиданной встречи Демиана. Трея спасла от сумасшествия несчастная любовь. А… Сам Демиан? Ведь у него тоже не было амулета! И наложить на себя чары он не мог, ему попросту не хватило бы времени. Тогда — что? Занятый собственной болью Трей не обратил внимания на эту странность. Но, если не заклятье и не оберег, тогда остается только… Любовь. Настоящее светлое чувство, которое даруется лишь раз в жизни и то не всем, а только тем, кто этого заслуживает. Настолько сильное и самоотверженное, чтобы оградить человека от черной злой магии, сохранить его волю, защитить сознание. Превратить убивающий душу дьявольский вопль в неприятный звук, действующий на нервы, не более того. Вот так загадка…