"Мир, где меня ждут." - читать интересную книгу автора (Дементьева Марина)

Глава шестая. Приговор Магистра

Сердце, не познавшее печали, остается

холодным. (Финская пословица)

Всякое насилие есть свидетельство не

силы, а бессилия. (Р. У. Эмерсон)

Мы не ненавидим человека, коль скоро считаем его

его ниже себя; мы ненавидим его лишь тогда, когда

считаем равным себе или выше себя. (Ницше)

Всю оставшуюся ночь никто из выживших обитателей маленькой деревни не сомкнул глаз. Молчаливые, сосредоточенные люди разбирали развалины своих жилищ, вытаскивали из-под обломков вещи, перевязывали раненых, хоронили мертвых. Седой старик, прихрамывая, подошел к небольшой группе из трех людей, что застыли наподобие статуй на окраине разрушенной деревни, не участвуя в общей скорбной работе. Зелна и Ват`ан, обнявшись, замерли в черной тоске, рядом, ухватившись за холодную руку матери, стояла, дрожа в беззвучном плаче, их младшая (и единственная теперь) двенадцатилетняя дочь, Ниери. Родители погибшей страшной смертью Валенты поседели и осунулись всего за несколько часов, а в глазах их дочери на долгие годы застыли ужас и боль. Радек встал рядом с ними и молча смотрел туда же, куда и они — на проклятый Антариес, причину всех их бед и несчастий. Над стеной черных древних стволов то и дело мелькали ослепительные разноцветные сполохи — Демиан и Трей были верны своему слову, смерть любимой дочери дорого обошлась кровожадным созданиям Черного Леса. Зелна обернулась и посмотрела на Радека совершенно сухими острыми глазами.

— Если бы не твой внук и Трей, эту ночь не пережил никто. Теперь мы все перед ними в неоплатном долгу.

Радек только молча кивнул. От черной громады Антариеса отделились две темные фигуры и пошли к ним навстречу. Глядя на приближающихся волшебников, старик подумал, что Лесная нечисть еще долго не решится напасть на полуразрушенную деревню после этой беспощадной жатвы, которую устроили Демиан и Трей в память о Валенте. Молодые люди подошли поближе и остановились. Зелна крепко обняла Трея, как своего сына, молча заглянула в его потемневшие холодные глаза. За одну ночь вчерашние беспечные мальчишки превратились во взрослых мужчин, увидевших смерть и научившихся убивать.

— Где она? — тихо спросил Трей. Зелна невольно вздрогнула и понурила голову. Потом повернулась и медленно побрела прочь, Трей двинулся следом за ней. Женщина неспешно двигалась между разрушенными, осиротевшими домами, мимо потерянно блуждающих людей. Остановилась перед лежащим на земле телом, очертания которого смутно прорисовывались под некогда белой, а сейчас будто разрисованной красно-бурыми цветами простыней. Из-под покрывала выглядывала тонкая женская рука со сжатыми в кулак пальцами. Зелна остановилась на расстоянии нескольких шагов, обняв Ниери за плечи. Девочка со страхом в наполненных слезами глазах, не отрываясь, смотрела на Трея, как зачарованная. Молодой маг подошел к неподвижному телу, эти несколько шагов были для него страшнее дороги к эшафоту. Встал на колени и ледяными пальцами откинул с тела покрывало. Скользнул взглядом по изодранной когтями нарлага, напитанной кровью одежде, прикрывающей кошмарные раны на груди и животе. Он знал, что испытывала Валента, знал четко и не понаслышке, потому что на себе испробовал эту невыносимо-жгучую боль, и едва сдержал рвущийся наружу стон ненависти и муки. Голова девушки была повернута набок, бескровные губы приоткрыты. Что они произносили перед тем, как жизнь навсегда покинула это тело? Просто повторяли снова и снова отчаянные, бессмысленные вопли существа, терзаемого страшной болью и угадывающего свой скорый конец? Или, может быть, его, боевого мага Трея, она звала в эти страшные минуты? Звала, захлебываясь криком боли и отчаяния, умоляла прийти, помочь, спасти… И он услышал ее, чуткое сердце узнало дорогой голос, уловило на огромном расстоянии, почуяло беду, но — слишком поздно. Он не успел. И не знает теперь, как жить с этим страшным пониманием своей вины. И не знает, может ли жить вообще…

Глаза Валенты были открыты, и взгляд их, совершенно осмысленный и живой, был безошибочно направлен прямо на него, словно девушка знала, на кого смотрит. И Трей не мог опустить глаз, а душа его стремительно, как подбитая метким стрелком птица, камнем рушится вниз, в страшную непроглядную бездну, из которой ему уже никогда не выбраться. «Милый, милый, — звучал в голове тихий и немного печальный голос Валенты, а ее глаза, совсем не похожие на те, что были у нее при жизни, мудро и проницательно заглядывали прямо в его суть, излучая спасительное тепло и не позволяя сорваться в разверзшуюся под его ногами жадную пропасть. — Ты ни в чем не виноват, помни это. Я люблю тебя…» Трей ладонью закрыл ей глаза, больше не в состоянии выдерживать этот живой взгляд. Наклонился и поцеловал холодные губы невесты, которая так и не стала его женой. Взял ее на руки. Поднялся с колен и пошел прочь, не видя дороги, не замечая людей, расступавшихся перед ним. Из всего этого мрака и пустоты он запомнил почему-то лишь лицо белокурой хорошенькой девочки, которая смотрела на него со страхом и еще каким-то неоформленным, непонятным даже для нее самой чувством.

— Что же теперь с вами будет? — в двадцать третий раз горестно вопросил дед Радек, ни к кому конкретно не обращаясь. Демиан, мрачный как грозовая туча, сидел прямо на выжженной траве, скрестив ноги, и швырял первый попавшийся под руку мусор в разворошенную гору золы, оставшуюся после вчерашних упражнений напарника в высшей боевой магии, причем делал это с такой ненавистью, будто пепелище было лично виновато в случившейся трагедии. Время от времени парень бросал быстрые взгляды в сторону Трея, как будто тот мог испариться из Кри в любой момент или отмочить чего-нибудь еще того хлеще. На самом деле, опасения молодого мага не были беспочвенны — не далее чем полчаса назад он силой вырывал кинжал из рук друга, причем никаких сомнений, относительно цели применения сего оружия, у Демиана быть просто не могло. Увесистая оплеуха, способная запросто свалить с ног горного тролля средних размеров, которой волшебник сгоряча наградил своего товарища взамен традиционных в подобных ситуациях утешений, не оставила никого из присутствующих равнодушным. Но, как это ни странно, сомнительная первая помощь «бессердечного» Демиана оказала на Трея отрезвляющее воздействие. Никак не отреагировав на тумак, отвешенный выведенным из себя другом, парень только молча потер ушибленную скулу и смирно опустился на землю, где и сидел до сих пор, не выказывая больше никаких попыток свести счеты с жизнью. Впрочем, эти гипотетические попытки, как справедливо решил про себя дед Радек, были заведомо обречены на провал. Старик был абсолютно убежден в том, что доведенный до состояния сжатой пружины и готовый взорваться в любую минуту, Демиан подобного безобразия не допустит и будет использовать для предотвращения очередной глупости со стороны приятеля любые доступные ему средства, благо выбирать было из чего. Отомстить проклятым тварям и надавать им так, чтоб еще пару десятков лет неповадно было высовываться в Кри из своего гадюшника, — это Демиан понять мог и полностью разделял сие достойное стремление. Но накладывать на себя руки и прыгать в могилу вслед за погибшей невестой — всё это было где-то за границей понимания далекого от тонких душевных переживаний любимого внука. «Что ж, может оно и к лучшему», — печально подумал дед молодого мага. То, что Демиан сам едва сдерживается от какой-нибудь безумной выходки, было видно невооруженным глазом, да молодой человек и не старался ни от кого это скрыть. Радек все-таки решился нарушить гробовое молчание и в очередной раз попытался пробиться сквозь глухую оборону внука — соваться со своим назойливым любопытством к еще не пришедшему в себя Трею старику попросту не позволяла совесть.

— Деми, — осторожно спросил Радек, присаживаясь на какое-то бревно рядом с магом, — вас за это накажут? — Парень поднял лицо, и в его невеселых глазах мелькнула ироническая усмешка. Старик не к месту подумал, что ласковое детское прозвище уже совсем не вяжется с этим волевым и умным молодым человеком.

— По головке погладят, — хмыкнул он, поглядывая на друга. По отрешенному виду последнего было предельно ясно, что такие мелочи, как суровое наказание за нарушение всевозможных магических правил, конкретно его сейчас мало волнуют. — Трей! — не выдержал, наконец, Демиан. — Тебя это, кстати, тоже касается! Магистр нас с тобой не похвалит!

— В подвал посадят, — флегматично отозвался Трей. И на том спасибо. — Тебе не привыкать. По-моему, из десяти лет пять ты провел именно там.

— Размечтался, — сардонически усмехнулся Демиан. — После того, что Магистр нам на радостях устроит, подвал эльфийскими садами покажется.

— А что мы такого сделали? — вяло пожал плечами друг. Похоже, сейчас он действительно был не в состоянии трезво осознать всю серьезность сложившейся ситуации. Делая скидку на случившееся, Демиан мысленно смирился с тем, что выпутываться из того положения, в которое они угодили, ему придется в одиночку, и принялся терпеливо растолковывать приятелю их нынешний весьма неутешительный расклад.

— Нападение на магов при исполнении задания, — с поистине нечеловеческой бесстрастностью принялся перечислять колдун все мыслимые и немыслимые преступления, которые они умудрились совершить в рекордно короткие сроки, — нанесение серьезных магических повреждений двум и более волшебникам, использование боевых заклинаний в пределах Замка, незаконное проникновение на запрещенный объект без наличия высшего на то разрешения, использование недоступного для нас заклятья, самовольный уход с территории Замка, несогласованная со старшими магами боевая операция, ну и так далее, и тому подобное.

— Ох-ё, — только и нашел, что сказать, Трей, малость обалдевший после выслушивания списка, длиннющего даже без этих предполагаемых «и так далее, и тому подобное». Но потом всё-таки пришел в себя и решил «восстановить справедливость»: — Ну, допустим, маги эти сами виноваты, нечего было нарываться, ты же предлагал им убраться с дороги. Повреждения эти они бы нам сами нанесли, если б мы «Щит» не выставили, пусть проверят! А то, что уход несогласованный… Так у нас же времени в обрез было! Мы б пока там все согласовали…

— Побереги свое красноречие для Старших, — вздохнул Демиан. — Я-то с тобой полностью согласен, у нас действительно не было никакого выбора, разве бы я иначе так рисковал, подставлял тебя и себя под Главы Закона? Но выбора не было! — Парень упрямо тряхнул отросшими волосами и вскочил на ноги, зажав ладони за широкий ремень. Трей подумал, что, когда его обычно невозмутимый, как мраморные телларионские статуи приятель так прячет руки, это значит, его просто подмывает кому-нибудь хорошенько врезать. А раз бить поблизости было некого и не за что, Демиан из последних сил сдерживает своего внутреннего зверя, который уже давно проснулся и угрожающе скалится. Неожиданно друг затормозил, будто натолкнулся на невидимую стену, и с ненавистью процедил сквозь зубы:

— Твою мать!..

— Мою? — несмело пошутил Трей. Злобный, как гном, уронивший себе на ногу тяжеленную кирку, Демиан не оценил бледного юмора.

— Я же обещал мастеру Когану не ввязываться ни в какие переделки! — простонал маг.

— Вовремя спохватился, — подколол Трей, но решил немного утешить терзаемого чувством вины друга: — Ты обещал ему следить за своим не в меру длинным помелом, которым регулярно выдаешь такие фразочки, что Магистр зеленеет от злости. А по поводу наших с тобой выходок ты ничего не говорил, так что совесть твоя чиста, как телларионские башни.

— Спасибо за поддержку, — буркнул Демиан, прекращая свои метания взад-вперед. — Ведь сделал всё, как подсказывала совесть, исполнял свой долг, а чувствую себя почему-то, как распоследняя свинья! Так подставить наставника! Он для меня столько добра сделал, а я ему, как неблагодарная скотина!..

— Браво! — съязвил Трей, к которому, похоже, возвращалась жизнь вместе со способностью издеваться над каждым встречным и поперечным. — Я дождался этого знаменательного момента! Какой обличительный монолог, жаль, что учитель его не слышит. Он бы оценил твои самоуничижительные признания.

— Дебильные Законы! — сделал вывод Демиан. — Мы с тобой поступали правильно!

— И что нам за это «правильно» будет? — без особого энтузиазма поинтересовался «соучастник» преступления.

— Понятия не имею, — честно признался друг. — Никогда этот маразм вконец спятивших стариков всерьез не учил. Могу сказать одно — мало не покажется.

— Здорово, — хмыкнул Трей. — Ну, где они? Почему не идут сюда арестовывать нас и всё такое? Может, мы эту пентаграмму как-то… поломали, что ли? И они сюда только верхами могут добраться?

— Трей, — снисходительно улыбнулся Демиан, — ты чего, совсем в этом деле ни бум-бум? Я-то только Закон никогда не учил из принципа, а ты даже на теории магии, похоже, все лекции ушами прохлопал? «Поломали»! Как скажешь, так хоть стой, хоть падай. Даже если бы мы по этой пентаграмме пробегали пару лиг и попрыгали для верности, ничего бы с ней не случилось.

— Тогда что? — недоуменно развел руками «высокообразованный» маг. — А может, они просто не знают, куда мы пошли?

— Ответ неверный. Те символы, что были начерчены внутри пентаграммы, представляют собой конкретные обозначения того места, в которое было совершено последнее перемещение. Для меня, равно как и для тебя, они мало о чем говорят, но знающий человек моментально разберется, куда делись двое жутко недисциплинированных колдунов. Так что единственная причина, по которой я еще не вижу здесь отряд волшебников, посланных по наши души, — то, что Магистр еще сам не придумал, как с нами разобраться так, чтоб другим впредь неповадно было… Стоп! Уже придумал. Ага, посмотрите-ка, сам великий мэтр К`ейлус не поленился самолично присутствовать при том, как нас будут забирать…

Волшебники молча наблюдали за тем, как около дюжины мужчин в черных плащах один за другим появляются из ниоткуда. Но, прежде чем прибывшие сориентировались и увидели их, толпа доведенных до отчаяния, разгневанных крестьян кинулась к телларионским магам с негодующими криками.

— Подлецы, негодяи! Вы обязаны защищать нас! Почему вы это допустили? Столько людей погибло по вашей вине! Бесчеловечные!

Растерявшиеся от такого яростного нападения маги выставили «щиты», защищаясь от озверевшей человеческой массы. Демиан только покачал головой.

— Пошли. Ответим за наши поступки. Мы же знаем, что ни в чем не виноваты. — Молодой человек твердо пошел сквозь людскую толпу к прибывшим волшебникам. Вздохнув, Трей поплелся следом за другом. Со всех сторон неслись выкрики:

— За что вы собрались их наказывать? Наказывать нужно вас, а не их! Они спасли нас всех! А вы — трусы, проклятые предатели!

— Успокойтесь! — крикнул Демиан, и возмущения мгновенно стихли. Молодой человек спокойно продолжил: — Нам нужно пойти с ними, ничего с этим не поделаешь. Мы не можем сопротивляться.

Телларионские волшебники молча расступились, пропуская Демиана и Трея. В траве засветились уже знакомые синевато-фосфоресцирующие символы, мир вокруг бешено закрутился и погас.

Больше всего Демиана беспокоило вовсе не неминуемое наказание, а то, как отреагирует на произошедшее мастер Коган. Но молчаливый и погруженный в собственные невеселые думы учитель только похлопал его по плечу.

— Ты всё сделал правильно, Дем. Так и надо. — Явно через силу ободряюще улыбнулся и поспешил в Главный Зал, куда стекались все волшебники. Шагая рядом с Треем в сопровождении конвоя, Демиан неожиданно вспомнил про то, как впервые заслужил похвалу наставника.

Это было восемь лет назад, Телларионом правил месяц туманов. Демиан шел куда-то по своим делам, сейчас уже точно не вспомнить, когда вдруг услышал громкий смех, возню и еще какой-то непонятный писк. Ничего такого особенного, но мальчика вдруг что-то остановило, и, сам не зная, зачем, он отправился на звуки. То, что он вскоре увидел в темном углу двора, куда мало кто заглядывал, заставило его задохнуться от возмущения. Пятеро или шестеро мальчишек, примерно одного с ним возраста, затеяли одно развлечение, и развлечение это казалось каждому из них совершенно невинным и безопасным. Юные волшебники решили поупражняться в меткости стрельбы «Огненными сферами» первого уровня, и всё бы было ничего, если б мишенью для пылающих снарядов они выбрали не живое создание. Крошечный пушистый котенок, жалобно пища, бестолково носился, загнанный в тесном пространстве, а взрывы огня летели в него со всех сторон, и, только благодаря счастливой случайности, еще не один не попал в цель. Увидев стороннего наблюдателя, безмолвно следившего за действом, один из учеников предложил хмурому Демиану, не заметив его неодобрения:

— А, это ты, Дем! Присоединяйся к нам, знаешь, это очень весело!

— Что — весело? — переспросил мальчик, недобро прищурившись. Мальчишки невольно прекратили свою жестокую забаву. — Чем этот котенок вам не угодил?

— Да брось, — пожал плечами другой мальчишка. — Это же гораздо интересней, чем стрелять по мишеням. Мишени движутся по заданной траектории, а здесь…

— А может, — не дал ему договорить Демиан, — вы потренируетесь на мне? Я тоже в состоянии передвигаться, к тому же, в отличие от этого запуганного вами зверька, мне есть, что вам противопоставить. Вам в ответ полетят такие же «Огненные сферы», ведь это же интересно, как вы того хотели?! Вы на это согласны? Только учтите, — из-под длинных темных ресниц сверкнул резкий взгляд, — я редко промахиваюсь.

Не ожидавшие подобной отповеди, пристыженные мальчишки нерешительно переминались с ноги на ногу. Весь их боевой азарт куда-то бесследно улетучился. Ответить согласием на предложение Демиана, бросить ему вызов было страшновато. Любой из них успел, если не на своем личном опыте, то хотя бы понаслышке, узнать, что связываться с этим неулыбчивым высоким пареньком — себе дороже обойдется. А становиться на место затравленного ими котенка никому не хотелось. Испробовать на себе мощность магии Демиана — тоже.

— Ладно тебе, Дем, — неуверенно произнес, наконец, один из компании, отчаянно пытаясь избежать стычки. — Мы как-то не подумали. Пошли, ребята. — Мальчишки с явным облегчением откликнулись на призыв заводилы и поспешили поскорей убраться подальше. Дождавшись, когда вся компания скрылась из поля зрения, Демиан присел на корточки, подзывая котенка. Испуганный зверек робко ткнулся мордочкой ему в ладонь. Вздохнув, мальчик взял котенка на руки, неумело поглаживая шелковистую вздыбленную шерстку, виновато улыбаясь, представив, как глупо сейчас выглядит со стороны. Теплый дрожащий комочек доверчиво прижимался к человеку, теребя рубаху мягкими маленькими лапками. «Ну и плевать, — рассеянно думал Демиан, — пусть я опять едва не нарвался на потасовку, пусть меня не любят в Замке, зато я был бы не я, если б оставил всё, как есть, и безразлично прошел мимо».

— Мастер Коган. — Это был не вопрос, а утверждение. Мальчик спиной уловил присутствие наставника, хоть тот ничем не выдал себя. Учитель бесшумно выступил из своего укрытия и с очевидным любопытством уставился на юного подопечного.

— Смешно? — смущенно пожал плечами Демиан, не выпуская из рук свою ношу,

которая успела уже пригреться у его груди и сейчас низко и непрерывно урчала, как

заведенный моторчик.

— Вовсе нет, — совершенно серьезно покачал головой учитель. — Признаться, я уже хотел было прекратить эту безнравственную «игру», когда увидел тебя. Мне вдруг стало жутко интересно посмотреть на то, как ты поступишь.

— И? — Из-под непослушных темных волос сверкнул быстрый взгляд. Мальчишка настороженно ждал ответа, как бы даже весь ощетинился, выставил колючки. Мастер Коган еле слышно вздохнул.

— Я горжусь тобой, Демиан. Сегодня перед тобой было очень важное испытание, и ты с честью его прошел.

— Испытание? — переспросил мальчик. — Но мне даже не пришлось использовать магию…

— Магия здесь ни при чем. Я не сомневаюсь в твоих успехах в области колдовства. Борьба происходила в твоей душе, и Добро вышло победителем. Защищать слабых, сражаться со всякой несправедливостью — вот главная задача боевого мага. Сегодня ты показал, что в состоянии достойно справиться с этой ответственностью. — Демиан, притихнув, стоял перед учителем, рыжий котенок, утробно мурлыча, терся хитрой заостренной мордочкой о плечо своего спасителя. Мастер Коган невольно улыбнулся.

— Смешно? — повторил Демиан, правда, уже без прежнего вызова, снисходительно поглядывая на свою находку.

— Звери отлично чувствуют людей, и нипочем не подойдут к плохому человеку. Судя по поведению этого котенка, у тебя доброе сердце, Демиан. А это многое значит.

— Спасибо, — тихонько произнес юный волшебник, глядя вслед уходящему учителю. Рыжий котенок мурлыкнул и лизнул мальчика в щеку шершавым язычком.

Нестройный далекий гул вывел Демиана из размышлений, заставив встряхнуться и посмотреть по сторонам. То, что дошло до него через пару секунд, явно выходило за рамки его понимания, но, в то же время, не могло не радовать. Со всех сторон доносился разноголосый ропот волшебников, несогласных с приговором Магистра! С подобным Демиан еще ни разу не сталкивался. Молодой человек не верил своим ушам, но всё обстояло именно так, как он понял. Магистр и его верные помощники сами, похоже, не могли прийти в себя от изумления. В основном протестовали молодые маги немногим старше самого Демиана, но в общей массе молодежи попадались и опытные почтенные колдуны. Со смешанным чувством Демиан наблюдал за тем, как толпа присутствующих прямо на глазах распадается на два оппонирующих лагеря. Одни — сторонники Магистра, — то есть подавляющее большинство Старших, — как закоренелые консерваторы, требовали немедленного исполнения приговора, как того требует Закон, и даже слушать не хотели ни о каких особых обстоятельствах и благородных целях нарушителей правопорядка. Другая половина, не чуждая некоторого либерализма, осознавала смягчающие обстоятельства и вовсе не считала поступок Демиана и Трея преступлением, скорее даже напротив. Но, в конце концов, какая сторона ни одержит верх, факт остается фактом — волшебники осмелились открыто и согласованно выразить недовольство решениями своего непререкаемого лидера. Доселе о таком даже и не помышлялось.

Демиан повернулся к стоящему рядом другу и обменялся с ним недоуменными взглядами под аккомпанемент царящего кругом гомона и гвалта. Трей выглядел попросту ошарашенным происходящим и даже забыл, что исход этого беспрецедентного спора решает, по сути, его дальнейшую судьбу.

— Прекратить! — рявкнул Магистр, и все волшебники поневоле заткнулись, лишь кое-где раздавался приглушенный ропот. — Итак, вы утверждаете, что эти двое ни в чем не виноваты? — Правитель Мира магов бросил на Демиана полный ненависти взгляд, молодой человек дерзко отплатил ему той же монетой. — Что ж, допустим. — Голос Магистра стал до приторности сладким. Под каменными сводами прокатилась волна удивленных восклицаний. — Хоть Закон и диктует обратное, я всё же повременю с казнью, раз уж за них так горячо вступаются. Вот мое решение: пусть преступники отправляются в Антариес. Срок, который они должны там провести — ровно месяц. Если они и в самом деле ни в чём не виноваты, то вернутся обратно живыми. Если же сгинут там или сбегут раньше срока — значит, нарушили Закон. — Магистр умолк, обводя взглядом толпу людей, охваченных внезапным молчанием. Демиан невольно сжал кулаки.

— Он подписал нам смертный приговор, — процедил маг сквозь зубы, стараясь не смотреть в глаза смертельно побледневшему Трею. — Завистливая, трусливая мразь! Ну, ничего — мы все равно выберемся из Леса, хотя бы назло ему!

— Магистр! — обратился мастер Коган. — Разрешите мне пойти с моими учениками!

— Не разрешаю, — отвратительно осклабился Магистр. — Вы понесете несколько иное наказание за то, что вырастили таких бунтарей, не признающих никакой авторитет. А сейчас, господа волшебники, мэтры и мастера, прошу отправиться всем по своим делам! А вы двое, — назначенный месяц начался. Ждем вас в это же время ровно через луну. Будем надеяться, что вы невиновны. — Демиан едва удержался от искушения зашвырнуть заклятье прямо в эту холеную, ухмыляющуюся над удавшейся пакостью физиономию. К друзьям быстрым шагом подошел мастер Коган и безмолвно обнял обоих учеников.

— Возвращайтесь, мальчики, — прерывающимся от негодования голосом попросил наставник. — Я верю в вас!

— Ждите нас, учитель. — На красивом лице Демиана застыла холодная жестокая решимость. — Магистр не отпразднует победу!

— Дем! — отчаянно воззвал Трей, самоотверженно продираясь сквозь дикие заросли вслед за другом. — Остановись!

— Что случилось? — бросил Демиан, продолжая двигаться в том же темпе, словно шел не по дремучему лесу, где кусты, словно живые и довольно-таки недружелюбные существа цепко хватали путников за сапоги, штаны и за всё, что ни попало, а по ровной мостовой.

— Да остановись же ты, я за тобой не успеваю! — пропыхтел парень, безуспешно пытаясь уклониться от просвистевшей ветки, которая довольно ощутимо хлестнула его по физиономии. Демиан всё же пожалел беднягу и притормозил, небрежно прислонившись спиной к дереву. Трей со стоном и треском повалился прямо в кусты. — Не понимаю, куда ты идешь? Магистр послал нас на смерть, знал, что делает, подлюка! Так какого нарлага ты, спрашивается, несешься, будто одержимый, если мы всё равно сгинем здесь не сегодня-завтра?

— Прекрати, Трей! — недовольно поморщился друг. — С такими упадническими

настроениями мы, ясно дело, долго не протянем. Предлагаешь завалиться в этих дурацких кустах и покорно ждать, пока какая-нибудь местная тварь не соизволит нами перекусить? А Магистр потом будет весело отплясывать и потирать руки, как же у него так здорово получилось избавиться от двух недисциплинированных мальчишек разом. Этого хочешь?

— Нет, конечно, — смущенно покачал головой Трей. — И умирать мне вовсе не хочется.

— Да неужто? — саркастически изогнул брови Демиан. — А я-то был совсем другого мнения на этот счет.

— Перестань ехидничать, — тихо попросил Трей. — Я тогда не знал, что мне делать, будто солнце кто-то погасил, и всё стало серым и ненужным…

— Извини, — смутился товарищ. — Я понимаю… И прости, что я тебе тогда так врезал. Просто не знал, как тебя еще можно было привести в чувство.

— Да ничего, — махнул рукой друг, — я вот о чём… Продержаться в Антариесе столь долгий срок, не имея при себе ничего необходимого, без помощи наставника — ведь это попросту нереально! Я не паникую, я всего лишь трезво оцениваю сложившуюся ситуацию.

— Иди-ка ты со своими трезвыми рассуждениями знаешь куда! Оценивает он! Я же не говорю тебе, что мы на прогулку за грибами отправились. Но покорно сложить лапки и ждать, пока тебя кто-нибудь порешит — нет уж, это не для меня! Я еще вернусь в Телларион и понаблюдаю за тем, как у Магистра рожа позеленеет от злости. Вернусь, хотя бы из чувства противоречия!

— М-да, верно мастер Грайлин разорялся на тот счет, что люди почем зря обижают ослов, поскольку ни один из них не сравнится с тобой в упрямстве! — На лице Трея появилась слабая улыбка, впервые за последних несколько безрадостных дней. — Ладно, уж коли ты что решил, то так оно и будет. Да и я, по совести говоря, не прочь испортить праздник нашему великолепному владыке. Пошли, друг! Покажем нашим зубастым и когтистым приятелям!

— Вот теперь ты мне нравишься, Трей, — улыбнулся Демиан. — Проведем этот месяц с наибольшей пользой. Вперед!

— Ну что ты, в самом деле, носишься туда-сюда как маятник! — в сердцах произнес мастер Грайлин. Старый колдун сидел под Картой Земель в потертом кресле, держа на коленях неизменные рукописи. Мастер Коган, который пришел в кабинет учителя в поисках временного пристанища, действительно не мог найти себе места вот уже две недели, с тех пор как Демиан и Трей ушли в Антариес, и до сего дня от них ни слуху, ни духу. — Да успокойся же ты! — прикрикнул учитель. — От того, что ты здесь с ума сходишь, твоим обалдуям ни холодно, ни горячо. Только мне на нервы действуешь почем зря уже половину лунного цикла.

Мастер Коган порывисто пересек комнату и сел в кресло напротив, по привычке запустив пальцы в волосы. По привычке… Этой привычки не было бы, не будь у него учеников. Эти двое, которых он принял под свою опеку десять лет тому назад, с тех пор не давали ему ни минуты покоя. Они стали для него всем. Не имея по Закону права на собственную семью и детей, мастер Коган отдал Демиану и Трею без остатка всё свое нерастраченное тепло, вложил в них душу, научил всем магическим и боевым премудростям, более того — воспитал из них честных и порядочных людей. А теперь, теперь — Магистр отправил их на верную и страшную смерть, не оставив парням никакого выхода. Вырвешься из Антариеса — объявят преступниками и казнят свои же товарищи — позор, смерть, боль. Останешься в Лесу — неминуемо погибнешь без поддержки и знаний учителя, без необходимого оружия, элементарных припасов, воды. И опять — страх и гибель. И неизвестно еще, что хуже. Но в любом случае Магистр добьется своего — ненавистный ему Демиан и еще один бунтарь, подрывающий его власть, более не будут представлять для него угрозы. Коган застонал, заскрипел зубами от бессильной злобы и безысходности.

— Хватит себя казнить, Коган, — спокойно сказал Грайлин. — Они были бы не они, если б поступили по-другому, забыли обо всём, чему ты их учил.

— Так может, я их не тому учил? — предположил несчастный наставник.

— Перестань! — жестко осадил его Грайлин. — Лучше погибнуть с честью, чем всю жизнь ползать в грязи.

— Но я-то не хочу, чтобы они погибли! — в отчаянии вскричал волшебник. — Мне они нужны живыми! Я хочу, чтобы они вернулись, такие же, молодые, красивые, упрямые! А не лежали мертвые где-нибудь в глубине Антариеса на радость Магистру!

— А ты не хорони их раньше времени, — сухо посоветовал безутешному ученику мастер Грайлин. — Если б они погибли, ты бы это сразу же почувствовал, будь уверен. А так — пол-луны прошло, еще столько же осталось. Не зря же они здесь учились, и, надо сказать, совсем неплохо учились. Демиан с десятком нарлагов играючи расправится, да и Трей — парень не промах. Они еще утрут нос Магистру, когда вернутся в Телларион, как ни в чём ни бывало.

— За это я и молюсь. — Коган поднялся со своего места; он и сейчас, после обнадеживающих слов старого волшебника никак не мог задушить в душе тревогу. За молодых учеников он переживал как за родных сыновей, если б они у него когда-нибудь были. Да Демиан и Трей и так были для него сыновьями, еще более близкими, чем, если б в их венах текла одна кровь. Родство по духу перевешивает всё остальное. Коган и не думал ни о чём другом, кроме как о своих учениках, безропотно исполнял поручения Магистра, такие издевательские, тяжелые и позорные, что и вспоминать об этом не хотелось. Но это всё ерунда, он-то сам переживет, выдержит и не такое, главное — как там мальчишки? Держатся еще? Перед глазами всё еще стояло, будто впечатанное в памяти лицо Демиана — сурово сжатые губы, сведенные брови, в недобро прищуренных глазах плещется непроницаемая темень с трудом сдерживаемой ненависти. И голос, вроде бы совершенно спокойный, но улавливается в этом внешнем спокойствии гулкий звон металла, песня встретившихся в смертельном поединке стальных клинков. «Ждите нас». Демиану невозможно было не поверить. Этот сдержанный на слова и эмоции парень никогда не давал пустых обещаний, что стало его негласным непреложным законом, правилом перед самим собой, своей внутренней совестью. Он сделает всё возможное и невозможное, преодолеет любую боль и страх, сокрушит все преграды, но выполнит данное слово. Так что мастеру Когану оставалось только надеяться и молиться за души своих учеников.

Девятнадцатый день месяца урожая телларионский замок встретил гробовым

молчанием. Боевые маги, целители, наставники, ученики, женщины из кухни точно так

же, как и обычно, исполняли свои непосредственные обязанности, сновали по своим делам, жизнь текла по-прежнему размеренно. Но нигде не слышалось веселых шуток, привычных городских баек, взрывов веселого смеха. Даже обыденные, всем знакомые приказы отдавались как-то мертво, невыразительно. Да что уж там говорить — беспечные вездесущие телларионские мальчишки, казалось бы, тоже прониклись общим настроением и вели себя противоестественно тихо, словно тоже понимали всю серьезность сложившейся в Замке ситуации. Парами и небольшими группками они степенно шагали по длинным запутанным коридорам и гулким залам, только изредка переговариваясь едва различимым шепотом, который не нарушал, а только нагнетал царящую под высокими сводами древнего здания тяжелую звенящую тишину. Взрослые обитатели замка воровато прятали глаза, а если всё же встречались друг с другом взглядами, тут же старались побыстрее разойтись, будто совершили что-то очень гадкое и хорошо знали об этом. На неестественно бледного Когана вообще старались не смотреть и по возможности реже сталкиваться с ним. То здесь, то там вспыхивали мелкие стычки, волшебники что-то ожесточенно доказывали, но делалось это скорее для того, чтобы успокоить собственную нечистую совесть, чем донести свое мнение до оппонента, по той причине, что думали все об одном и том же. Только Магистр, единственный из всего Замка, был как никогда доволен собой и весел, и от этого на душе становилось еще поганей. Время ползло до отвратительности медленно, словно издевалось над чувствующими за собой вину людьми. Конечно, каждый пытался доказать себе, что сделано всё возможное и даже больше — еще никогда Магистру не осмеливались высказать протест. Но беспокойной совести этого было мало. «Трус, слабак! — шипело и плевалось ядом в любом из них. — Не могли ничего возразить Магистру! Испугались, поджали хвосты, попрятались! Ведь знаешь же, знаешь, что он был неправ! Знааааешь! От того-то тебе сейчас так погано! А будет еще гаже, когда они не вернутся из Антариеса в назначенный срок, потому как вернуться оттуда нереально. Потому что в этом немалая доля твоей вины, как одного из общей толпы перепуганных жалких идиотов, трясущихся за свои шкуры. Чего-то там тихо бормотали, потому что всем стадом не так страшно, а как подал голос Магистр, как пригрозил, так сразу все и заткнулись, попрятали хвосты. А парней ни за что, ни про что приговорили к медленной и страшной смерти. А почему? А потому, что они Магистра не боятся, потому что поступают всегда по совести, не юлят, не прячутся за чужие спины, не цепляются за тепленькое местечко, открыто говорят правду, чего бы им за это ни было! За это их Магистр и боится, за это и отправил на погибель, с твоего попустительства! Да, с твоего, потому что каждый внес свой вклад, каждый промолчал тогда, когда надо было кричать, возмущаться, требовать отмены приговора! Трусость — страшный порок. А безразличие — еще того хуже. Какой же ты после этого ведьмак? Пустое место — вот ты кто теперь! Неужто настолько все слепы, что не видят очевидного? Нужно не покорно следовать приказам Магистра, какие бы несправедливые и пристрастные они ни были, только потому, что он — правитель и ему положено повиноваться по Закону, а нужно собраться всей толпой, всей массой и выразить протест, как это сделали ученики Когана! Только так можно добиться справедливости! Но нет, такого не случиться, потому что все слишком трусливы, слишком слабы, чтобы принять на себя этот риск и эту ответственность. Нет среди нас смелого лидера, который твердо уверен в себе и за которым без раздумий последуют все люди, раз и навсегда доверившись ему и вручив ему свои жизни. Вот Демиан, ученик Когана, мог бы стать таким вождем, вон как смотрел в глаза Магистру, без тени подобострастия или страха, хотя отлично знал, что ему грозит. Не унижался, не ползал перед ним на коленях, вымаливая пощады, потому что знал — правда за ним. Вел себя так, будто это от него зависит жизнь Магистра, то-то наш безукоризненный повелитель и заерзал, занервничал под этим взглядом, хотя — чего ему-то бояться? Да что теперь об этом думать — ни Демиан, ни его друг из Антариеса уже не вырвутся. Еще два свободных гордых человека погибли по приказу Магистра с нашего, всеобщего попустительства. Как теперь смотреть в глаза Когану??!»

Стрелки часов медленно-медленно, со скоростью подкрадывающегося к чуткой добыче охотника ползли к отметке полудня. Воздух сгустился от томительного, болезненного ожидания. Вернутся или не вернутся? Рассудок, здравый смысл, опыт бывалых воинов говорил в пользу второго исхода, но люди все-таки робко надеялись на первый. Немалый вклад вносило и чувство вины, сопричастности к этому суровому приговору, в вынесении которого каждый сыграл свою далеко не самую лучшую роль. Никому не хотелось считать себя невольным пособником фактического убийства двух очень хороших молодых парней, поэтому все единодушно молились про себя за их возвращение, вот только надежда на благополучное завершение с каждой секундой становилась всё более тонкой и зыбкой.

Магистр, гордо восседавший на почетном месте за длинным обеденным столом, был занят процессом поглощения пищи, попутно о чём-то увлеченно переговариваясь со Старшими. Вот уже очень давно у него не было столь великолепного настроения. Похоже, у Магистра не возникало ни малейшего сомнения в том, что двое непокорных, не в меру обнаглевших сопляков давным-давно пошли на корм антариесской нечисти. Это не могло его не радовать. Глава Мира Магии даже не замечал ненатуральное молчание, вдруг сковавшее уста его подчиненных. Впрочем, Старшие изо всех сил старались не заострять на этом внимание своего страшного в гневе господина, поэтому все усиленно поддакивали, преувеличенно смеялись любой шутке Магистра и вообще всячески пытались никак не нарушить эту мирную идиллию, настолько редкую в последнее время.

На мастера Когана невозможно было смотреть без сердечной боли. Осунувшийся, сильно похудевший, он стал как будто ниже ростом за этот месяц. Глубокие морщины, пробежавшие от крыльев носа ко рту, залегшие в уголках глаз, прочертившие лоб, довершали это гнетущее впечатление. Коган чисто машинально обернулся к своему учителю в поисках поддержки. Старый волшебник невозмутимо потягивал из кубка красное эльфийское вино двадцатичетырехлетней выдержки. Заметив потрясенный взгляд воспаленных глаз, старик кивнул головой на плетеную бутыль.

— Превосходный продукт, — с видом знатока произнес мастер Грайлин. — Отлично успокаивает, согревает. Рекомендую.

Когану вдруг невыносимо захотелось выбить бокал из рук старого наставника, отвесить ему хорошего тумака и заорать изо всей силы что-нибудь оскорбительное и явно непечатное. Но тут учитель наклонился к нему и быстро зашептал в самое ухо:

— Возьми себя в руки, Коган. Я не меньше твоего переживаю за мальчишек, но от нас именно сейчас и ждут чего-то подобного, теперь, когда мы наиболее напряжены и взвинчены, когда не так жестко контролируем свои слова и поступки. Это не выход. Сейчас нужно быть благоразумным и внешне покорным. Знаешь, как у гномов говорится? Не дразни горного тролля, он может сильно обидеться! К тому же, месяц капели обязательно придет вслед за месяцем холодов и растопит снег.

— Тролли, снег, месяц холодов… — недовольно пробурчал Коган. — Говорите по-человечески, что вы имеете в виду?

— А то и имею, мой дорогой ученик! Всему свое время. — Повертел в руках сосуд с рубиново-красной жидкостью. — А знаешь, что случится с бутылкой, полной молодого вина, если надолго оставить ее на солнце?

Ученик непонимающе уставился на старого наставника, затем пожал плечами.

— Взорвется, наверное.

— «Наверное», — передразнил его Грайлин. — Не наверное, а наверняка. Знаешь, какое у нас, в Фарагме, делают вино? Не хуже эльфийского. М-мм… — Волшебник блаженно зажмурился, припоминая пресловутый сорт благородного напитка.

— Это всё просто замечательно, но при чём здесь вино и взорвавшаяся бутылка? — не выдержал Коган, который сам уже готов был взорваться.

— Вот ведь послала Хозяйка ученика! — горестно воздел руки мастер Грайлин. — Бутыль, нагретая солнцем — это Телларион. Оглянись по сторонам — жестокость и самодурство Магистра более никого не оставляют равнодушными. Недовольство его политикой всё возрастает, а так не может продолжаться вечно. Дайте какой-нибудь повод, толчок, и всё взлетит на воздух — Телларион взорвется изнутри.

— Не так-то это просто, — справедливости ради отметил Коган, мысленно ругая себя за тупость — не мог проследить аналогии между аллегориями мастера Грайлина и реальной жизнью! — Слишком сильна власть традиций, страх и почитание Закона, да и сам Магистр не даст так просто скинуть себя с Серебряного Престола. К тому же необходим новый предводитель, способный принять на себя обязанности хозяина Теллариона, угодный всем, причём достаточно сильный маг. Уфф, как всё непросто! К тому же это пророчество…

— А ты его помнишь? — прищурился учитель.

— Дословно? Нет… А вы?

— Неплохо бы было и выучить его наизусть, Коган, — заметил наставник, укоризненно поцокав языком. — А что же касается меня… Неужто ты думаешь, что я из одного праздного любопытства поднимаю все старые архивы, выискиваю рукописи трехсотлетней давности, глотаю всю эту пыль? Конечно, нет. У меня весьма конкретные цели.

— Так вы взаправду верите в эти бредни сумасшедших? — недоуменно пожал плечами Коган.

— Эти «бредни сумасшедших», как ты изволишь выражаться, имеют одно довольно интересное свойство.

— Какое же? — Волшебник аж подался к старому учителю, весь внимание.

— Они сбываются, — просто ответил Грайлин. — Причем с завидным постоянством, куда там нашим «долговременным и точным» прогнозам.

— Вот как… Так что же было в этом пророчестве?

— Ну, если совсем кратко и без излишних витиеватостей и аллегорий…

— Да уж, пожалуйста!

— Коган! — зыркнул на него наставник, словно ученику было десять лет от роду. -

Будешь меня перебивать, сам перерывай всю библиотеку, а то давненько я тебя там не видел, заодно в чтении потренируешься. На староэльфийском, — мстительно добавил он и ухмыльнулся, заметив, как вытянулась физиономия Когана.

— Помилуйте! — простонал тот. — Да эти завитушки ни в жизнь не разобрать!

— Вот и молчи. А в предсказании написано, что неизвестно когда, неизвестно где и не поймешь, при каких обстоятельствах, некий могущественный Магистр пренебрежет своим долгом и своими обязанностями, предастся всяческим порокам, короче, станет непригодным править и далее. Своим недостойным поведением и несоответствием великому званию повелителя всех магов он навлечет всевозможные беды на нашу и без того многострадальную землю. — Тут мастер Грайлин прервался и надолго задумался, катая по столу пустой бокал. Коган, которому вовсе не улыбалось разбирать проклятые эльфийские завитушки, задыхаясь в клубах пыли, благоразумно молчал, памятуя о предупреждении учителя. Наконец наставник встрепенулся: — Согласись, очень похоже на то, что сейчас происходит? — Коган покладисто закивал.

— А дальше?

— А дальше начитается то, что ты вполне справедливо называешь бредом умалишенного, — безнадежно вздохнул старый маг. — Полнейшая бредятина. Автор всей этой белиберды предрекает недобросовестному Магистру свержение. А угроза для него будет исходить от — цитирую дословно — «сына живых среди мертвых, который вызовет Магистра на бой при первой же встрече». Как это всё понимать, не знаю.

— М-да, уж, — протянул Коган. — «Сын живых среди мертвых»… Может, сирота? Хотя нет, слишком просто, не похоже на правду.

— А некое потустороннее существо, рожденное от мертвых матери и отца тебе нравится больше? — скептически изогнул брови Грайлин. — Нашим предводителем станет нежить — что может быть лучше! А главное — как много в этом вероятности!

— Конечно, лучше сирота, — возразил Коган, — просто мне кажется, что это неверное предположение. Но если не сирота и не нежить, то кто? Третьего варианта я просто не в состоянии придумать. Но это еще детские загадки по сравнению со второй частью описания нашего потенциального правителя. Что же это значит — встречается этот парень с Магистром и сразу в лоб: «Вызываю тебя на бой!» Несколько странновато. Хотя, кто знает, наш безукоризненный властитель много гадостей успел наделать, может, какой-нибудь потерпевший только и мечтает о поединке с ним.

— Итак, — подвел незримую черту мастер Грайлин, — обиженная на нашего доблестного Магистра нежить затаила недоброе и вызвала достойного волшебника на поединок. Затем, одержав победу в честном бою, она по праву занимает Серебряный Престол, и правит долго и справедливо. Телларион процветает, все довольны и счастливы. Слышал что-нибудь глупее этого?

— Да, — поскреб затылок Коган, — действительно, чушь какая-то получается. — Но тут волшебнику стало не до нелепых пророчеств. В разговоре с учителем он не заметил, как быстро пролетело время, и сейчас гигантские зачарованные часы обстоятельно и безучастно отбивали полдень. Разговоры стихли, как по команде, даже лебезящие перед Магистром Старшие внезапно смолкли, настороженно вслушиваясь в размеренные глухие удары. Слишком многое вдруг стало зависеть от боя часов. В огромном зале нависло тяжелое ожидание, каждый из присутствующих, вне зависимости от личного отношения к ученикам мастера Когана, напряженно гадал — вернутся или всё-таки нет? Замершие в нелепых, неоконченных жестах руки; застывшие в воздухе кубки, не донесенные до рта; широко распахнутые глаза, взгляды, устремленные в сторону широких закрытых дверей. И две воли, две силы, два желания, противоположные друг другу, скрестившиеся, словно неприятельские клинки — мастер Коган и Магистр. Кто-то из них сейчас неминуемо выиграет, а кто-то потерпит поражение. Всё зависит от того, распахнутся ли тяжелые створки при последнем ударе, возвестившем всего лишь о том, что солнце прошло полуденный рубеж. Но только не в этот раз. Девятнадцатый полдень летнего месяца урожая ознаменовался очередным позорным поражением для повелителя Теллариона. Потому что бесшумно повернулись на хорошо смазанных петлях величественные двери, ведущие в великолепный зал, и на пороге, в сопровождении растерянных, но явно довольных дежурных магов, появились ученики мастера Когана. Целые и невредимые. Трей немного смущенно улыбался, неловко чувствуя себя под прицелом стольких жадных неверящих взглядов, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Рядом с ним, чуть ближе к волшебникам и правее, застыл Демиан, словно сросся с каменными плитами под его ногами. Спокойный тяжелый взгляд безошибочно встретился с полыхающими безграничной ненавистью глазами Магистра. Молодой волшебник стойко принял на себя этот удар. Повелитель угрожающе-медленно поднялся со своего места, в гробовой тишине громовым раскатом взорвался в висках треск бокала, сжатого в руке Магистра. Величайший волшебник вперил свой полыхающий злобой взор на непокорного мальчишку, который каким-то чудом (не иначе при помощи злых сил!) вырвался живым и здоровым из отлично расставленной ловушки. Сидящие вокруг маги невольно задрожали — Магистр пустил в ход самое страшное свое оружие, ведь еще никто не выдерживал этого взгляда, сосредоточения его магической силы, сокрушающего все барьеры воли человека, подавляющего и разрушающего его разум. «Из когтей нарлага попал в логово граллов! — думали волшебники. — Вот ведь взъелся на парня… Теперь не отступит, пока не убедится, что он уже трижды мертв!» Жалели, переживали, но поделать ничего не могли.

Мастер Коган поднял голову, готовый увидеть любое. Но, к его вящему удивлению, Демиан, похоже, не собирался биться в агонии или падать бездыханным на каменные плиты зала. Учитель воспринимал немыслимые потоки силы, проносящиеся в застывшем воздухе, улавливал выставленные в ответ мысленные барьеры, колдовским шестым чувством «видел», как эти враждебные его воспитаннику волны бессильно откатываются назад, безвредные и неспособные не то, что убить Демиана, даже прорвать его защиту! Молодой маг попросту не подпускал к себе атакующие вихри, рассеивал их прямо на лету, и всё это безмолвно, незаметно, так, что по его спокойному лицу и расслабленной позе невозможно было сказать о том, что сейчас он сдерживает натиск величайшего в мире волшебника. Или… или всё же не величайшего?! Внезапная догадка острой иглой пронзила Когана. Но нет, не может быть! Это попросту нереально, ведь сам Магистр исключил подобную возможность. Или он всё же где-то просчитался, и нашлась какая-то незамеченная им лазейка? Но Законы были составлены на века… Об этом стоит как следует поразмыслить. Как-нибудь потом, когда его ученику не будет угрожать смертельная опасность, которая всё же существует, несмотря на невозмутимость и стойкую уверенность Демиана.

Но, спустя пару секунд этой безмолвной, внешне невидимой дуэли, мастер Коган понял, что изрядно преувеличил степень риска. У него сложилось такое впечатление, что Демиан попросту не замечает яростного напора Магистра. То, что последний пребывал в бешенстве, было видно невооруженным глазом. Волшебник подумал, что предводитель в последнее время всё чаще и чаще выходит из себя, настолько пагубно на нём сказывалось присутствие Демиана. А ведь потерявший над собой контроль маг — проигравший маг. Но Магистр забыл обо всем. Напряженная поза, бессильно сжатые кулаки, в ярости раздувавшиеся ноздри, горящие бешенством глаза — всё это говорило не в его пользу. Демиан всё так же молча стоял, непринужденно скрестив руки на груди, прямо встретив ненавидящий взгляд повелителя. Красивое, располагающее лицо несмотря ни на что выражало полнейшее спокойствие, на губах змеилась едва приметная презрительная усмешка. Даже запыленный черный плащ выглядел на молодом волшебнике гораздо величественнее богато расшитых серебром бархатных одеяний Магистра — настолько прямо и гордо он стоял. «Вот это самообладание!» — в который уже раз подивился наставник. Он уже более не переживал за участь своего ученика, знал, что тот сумеет сдержать любой натиск со стороны Магистра, да и не задумывался даже, откуда у парня взялась такая сила. Главное — он неуязвим для повелителя, а откуда и почему, пусть мастер Грайлин разбирается, это по его части.

Магистр тем временем сделал для себя весьма неутешительный вывод — проклятый мальчишка (граллы его раздери!) вновь утер ему нос. Более того — он провел в Проклятом лесу целую луну и выбрался оттуда живым и невредимым, да еще и дружка своего приволок! Разве можно было в такое поверить?! Выходит, даже антариесской нечисти этот неизвестно откуда выискавшийся наглец оказался не по зубам. Ну, как, как от такого избавиться? Магистр пока не знал ответ на этот вопрос.

Как только магическая атака прекратилась, а Магистр, весь дрожа от бессильной ярости, медленно опустился в кресло, Демиан заговорил, как ни в чём не бывало, и его голос, чистый и звучный, заставил всех встрепенуться:

— Мы исполнили ваш приказ, Магистр. Ровно луну мы провели в лесу Антариес и вернулись в назначенный срок. Вы снимаете с нас обвинение.

Коган машинально отметил, что последний вопрос прозвучал с далеко не вопросительной интонацией. Демиан не выпрашивал разрешения, не уточнял, а утверждал. И он был совершенно прав. Действительно, что может Магистр сказать против? Ведь он сам, при огромной массе свидетелей вынес приговор. Нарушить его сейчас, значит нарушить свое Слово, а сказанное Слово для мага свято. Магистру ни к чему нельзя придраться, Демиан был абсолютно неуязвим для его мести. Ученик тоже отлично это понимал, поэтому, не дожидаясь ответа, он резко развернулся, даже не поклонившись, и вышел из зала. Трей также молча пошел за ним. Еще не закрылись двери за спинами учеников, как кулак Магистра изо всей силы грохнул по столу, так, что звякнули столовые приборы. Обведя молчащих магов бешеным взглядом, правитель оглушительно рявкнул:

— Пошли все вон!

Старшие рады были убраться подальше, куда-нибудь из поля зрения своего повелителя. Остальные волшебники, тихонько переговариваясь, потоком хлынули из зала. Коган бросился догонять учеников, еще не до конца осознавая, что они целы. Трей и Демиан терпеливо поджидали своего наставника. Волшебник кинулся обнимать молодых людей. За спиной неожиданно раздался скрипучий голос мастера Грайлина:

— Рано радуешься, ученик. Магистр теперь от них так просто не отступит. Трей,

правда, его шибко не интересует, а вот в Демиане он чувствует большую угрозу.

Черные глаза Демиана ясно сказали, что тревога безупречного повелителя имеет под собой все основания.