"Ничто Приближается" - читать интересную книгу автора (Енина Татьяна Викторовна)

Райский уголок

— Севелина!!!

Капитан схватился за голову и закрыл глаза, и долго не хотел открывать их, потому что опасался за свой рассудок.

Маленький демон в обличии хорошенькой очень коротко стриженной беловолосой девочки шмыгнул носом и закусил губу — вероятно, в знак раскаяния… Тот наивный простак, кто поверит в раскаяние маленьких демонов! Капитан давно уже ни во что такое не верил.

— Мне было скучно, — заканючил маленький демон, — Со мной никто не хочет играть!.. Вэг не пускает к себе в ларба… лабира… торию…

Капитан вспомнил трясущегося в нервном припадке Вэгула, когда тот обнаружил в своей лаборатории маленького демона, всюду сующего свой нос, пытающегося понять, как что устроено.

— Севелина, ты же девочка! — взмолился капитан, — Что тебе делать в лаборатории Вэгула?

— Я не девочка, — буркнул маленький демон.

— Кто же ты?..

— Робот-убийца!

Севелина выхватила из-за пояса игрушечный бластер (подарок доброго дядюшки Айхена) и выпалив в капитана заряд ярко-желтой краски с победными воплями умчалась прочь… А капитан остался. Остался, чтобы собрать по кусочкам маленького симпатичного робота, именующегося «домашний учитель-3000» или просто Хлю… Он даже не сопротивлялся учиненному над ним насилию, его программистам просто не пришло в голову, что семилетний ребенок вздумает учинить с ним ТАКОЕ! Надо будет сказать Вэгулу, чтобы встроил в Хлю, какие-нибудь элементы с боевых машин… Разве будет Севелина уважать существо, которое не может дать ей сдачи?

Отныне Хлю будет грозно пищать, что он робот-убийца и плевать в девочку желтой краской… Черт побери! Как же трудно воспитывать ребенка! Тем более девочку! Тем более в такой обстановке!..

«Хорошо бы отдать ее в какую-нибудь школу для девочек», — печально подумал пират, осторожно складывая обломки «домашнего учителя» в контейнер робота-уборщика, и сознавая, что никогда не сможет осуществить столь хорошую идею. Он просто не осмелится отпустить Севелину так далеко от себя, по крайней мере пока жив президент Генлои. И самое главное — пока не прояснится, кто нападает на пограничные планеты галактики и неведомым оружием уничтожает эскадры СОГа.

«Паук» занимался сейчас исключительно этим вопросом, задвинув все свои пиратские замыслы. Доктор Вэгул Идар Лерн и Эгаэл Неведомый — два умнейших в галактике существа, пытались определить какое оружие используют Злобные Твари (кто бы они ни были) и найти против него защиту. И Армасу — как существу не наделенному особо выдающимся интеллектом — оставалось только ждать результатов, и — возвращения Айхена, который отбыл на Ко-он в разведку. Вдруг да отыщет чего полезное, пока ребята из СОГа еще не нахлынули туда толпой и не утащили все к себе.

Несколько часов назад Айхен сообщил о своем благополучном прибытии на орбиту Ко-она, в следующем сеансе связи, он объявит предварительные результаты… если таковые будут.

Понурая Севелина сидела в командном пункте, подперев щеку ладошкой и смотрела на медленно ползущие по экрану монитора звезды. Игрушечный бластер лежал рядом на приборной панели.

— Что ты здесь делаешь? — строго спросил Армас, — Сколько раз тебе говорить, чтобы не входила без спроса…

— Я ничего такого не делаю! — обиделась девочка, — Просто сижу!.. А где Айхен?

Принц души не чаял в маленьком демоне, потворствовал его выходкам и нередко сам принимал в них участие.

— У него дела. Но он скоро вернется.

— А когда скоро?

— Завтра… или послезавтра.

— У-у… это нескоро… А когда Вэг починит Хлю?

— Вэг сейчас занят.

— Все всегда заняты… А Хлю не успел дочитать мне про Звездного Рыцаря…

— Сама виновата, — сказал Армас назидательно, — Зачем сломала?

Севелина тяжело вздохнула.

Этим вечером Армасу самому пришлось укладывать ее спать и рассказывать сказку про Звездного Рыцаря, иначе девочка на отрез отказывалась засыпать, потом он отправился в командный пункт и проверил канал связи. Все было в порядке, все было готово к принятию сообщений, но сообщений не было… Не было, хотя пора бы уж им и быть… Уже несколько часов Айхен на Ко-оне, с ним могло произойти все, что угодно, а могло и ничего не произойти — Айхен существо безответственное, он пошлет сообщение завтра утром и скажет что был слишком занят, чтобы отвлекаться на подобные мелочи.

В командный пункт пожаловал Вэгул, взглянул на тихо почивающий канал связи и помрачнел.

— Что, молчит? Черт, ну хоть что-нибудь бы отослал! Как мы можем работать, не имея никаких данных?! Это из области, «пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что»!.. Уснула?

Это он о Севелине.

Армас кивнул.

— Подожду еще пару часов, потом попытаюсь сам выйти с ним на связь.

Вэгул удивленно вскинул брови.

— Ну что делать! Изменим место стоянки… СОГу сейчас не до того, чтобы гоняться за нами.

— Будем надеяться…

И они стали ждать. Чуть позже к ним присоединился Эгаэл — вошел молча, степенно и встал у двери, как изваяние, ему не нужно было ничего объяснять, он знал и понимал все лучше, чем кто бы то ни было.

Два часа истекли, а канал связи так и не ожил.

— Пора, — произнес Эгаэл, который чувствовал время лучше, чем любые часы, — Устанавливайте связь, а я подготовлю базу к прыжку.

После того, как пираты открывали канал связи, они уже не могли оставаться на том месте, где были, слишком легко их становилось вычислить, (этого не происходило, если канал устанавливался с базой извне), поэтому они должны были телепортироваться сразу же после сеанса связи и как можно дальше.

Армас набрал пароль и отправил сообщение:

«Где ты, мерзавец?».

Призыв канул в бесконечность, там и остался.

Ответа не было.

— Что ж, попробуем по-другому, — пробормотал капитан.

Он попытался связаться с бортовым компьютером айхенова супер-корабля, компьютер не отвечал, и это было еще хуже, чем молчание Айхена.

— И что это значит? — спросил Армас у гения-изобретателя, приложившего немало усилий для совершенствования всего корабля и компьютера в частности.

Вэгул в задумчивости кусал ноготь.

— Судя по всему корабля больше не существует, — произнес он.

Звероноид говорил практически без акцента, мерзко, скрипуче — но совершенно без акцента, Маше показалось, что все это розыгрыш, какая-то дурацкая шутка. Стоит подойти к этому существу и как следует дернуть шкуру…

— Выходите из корабля, — повелел звероноид и что-то прорыкал в маленький черный шарик, видимо то было переговорное устройство.

— Айхен, почему они нас не убили? — прошептала Маша, пока они шли по коридору к выходу.

Какой-то звероноид — точная копия того, кто остался в командном пункте вышел им навстречу из глубины корабля, пошел следом. Нечто такое меховое и бесстрастное.

— Если б я знал… — буркнул принц.

— Ты нас спасешь?!

Айхен лучезарно улыбнулся.

— Обязательно.

Он остановился и через мгновение Маша неожиданно для себя оказалась у него в объятиях.

— Ты мне веришь?

— Не очень.

— Почему?

Девушка пожала плечами.

— Странно…

Они отправились по коридору дальше. Маше почему-то было уже не так страшно… Как ни странно, ей вообще было не так страшно, как, казалось бы, должно быть. С тех пор, как они приземлились и повстречались с милейшими созданиями, уроженцами благоденственного Рюнткона, страха практически не было (может быть, весь исчерпался еще на орбите, во тьме и неизвестности), только адреналин бушевал в крови, обостряя чувства и реакцию, даже стало любопытно, почему же их все-таки не убили? Зачем притащили на планету? Опыты ставить?

Не спросить ли об этом угрюмо шагающего сзади звероноида?

Маша осторожно покосилась на крупную неповоротливую тушу и решила, что лучше не стоит…

…Их приземлили на небольшом, но довольно хорошо оборудованном космодроме, когда-то принадлежавшем правительству Ко-она. Когда-то секретном… Айхен прочувствовал себя плохо, когда увидел на нем звероноидов… столько звероноидов! На космодроме кипела работа, превращая хорошо отлаженный механизм жизнедеятельности принимающих и отправляющих корабли служб в нечто невообразимое.

Основные работы проделывали несчастные коренные жители Kо-она — это были низкорослые безволосые существа, с коричневатой сморщенной кожей, не очень симпатичные, но вызывающие самое живейшее сочувствие своим незавидным положением.

Их домом была планета с редкостно благоприятным климатом, от экватора до полюсов среднегодовая температура менялась очень незначительно, поэтому ко-онцы были такими нежнотелыми, миролюбивыми… Ученые и философы частенько избирали «ко-онский феномен» предметом обсуждений, когда в очередной раз вставал вопрос об эмоциональной природе разумного существа, о влиянии климата на характер и менталитет нации — Ко-он был прямым доказательством того, что влияние это имеет место.

Так же планета вызывала пристальное внимание у представителей таких областей науки как экология, биоинженерия, космология, ей интересовались специалисты по формированию искусственных небесных тел пригодных для обитания, имеющие желание добиться от своих детищ чего-либо подобного. Пока не очень получалось. Пока Ко-он оставался уникальной в своем роде планетой.

— За мной, — проскрипел звероноид и направился в сторону административного корпуса, вокруг которого прохаживалось больше всего звероноидов и не было ни одного ко-онца.

Интуиция подсказывала принцу, что идти туда не стоит, что любыми способами следовало бы избежать этого… но он никак не мог придумать как. Различные варианты бегства мелькали в голове с невероятной скоростью… впрочем, ни одного хоть сколько-то реалистичного среди них не было. Эх, если бы раздобыть хоть какое-нибудь оружие!.. Черт его знает, чем вообще можно убить звероноида, проводились ли какие-нибудь исследования по этому поводу? Ох, люди, люди — пока гром не грянет…

Айхен старался идти как можно медленнее и вертел головой по сторонам, стараясь все увидеть и сделать выводы… как здесь все организовано, какие имеются недоработки?.. Единственным обнадеживающим фактором было то, что звероноиды использовали на работах местных жителей, может быть, этим удастся воспользоваться… как-нибудь. Принц знал ко-онцев, вряд ли звероноиды знали их так же хорошо… вряд ли они хоть сколько-нибудь их знали, иначе поостереглись бы… иначе постарались бы поскорее уничтожить их всех до единого, рискуя остаться без рабочей силы и трудиться самим.

Ко-онцев не было вокруг административного корпуса, их не было, скорее всего, и внутри него, они — вялые, заторможенные, бессмысленно хлопающие пустыми мертвыми глазами, выполняли указания завоевателей. Они казались тупыми, безвольными и совершенно безобидными, настолько шокированными неожиданной переменой в своей размеренной, сытой и благостной жизни, что походили на растения… на глупых коров. Маша смотрела на них со все нарастающим ужасом — ей казалось, что звероноиды лишили этих несчастных разума, как выразился бы кто-нибудь из землян, «зомбировли» какими-нибудь хитроумными электромагнитными волнами. Маша так мало разбиралась во всем этом, но боялась… боялась, как и большинство землян, хотя многие из них в этом не признавались. Даже себе.

Она шла вслед за принцем все более овладеваемая паникой, ее разум пульсировал безумными мыслями, такими, к примеру, чтобы сорваться и побежать что есть духу куда-нибудь… через все огромное поле космопорта… затеряться между кораблей, забиться куда-нибудь… Звероноиды такие медлительные, пока они сообразят, что произошло, она будет уже далеко… Почему Айхен идет, как послушная овца на заклание?! Нужно что-то делать!

Она дернулась, уже почти решившись… принц, словно прочтя ее мысли, схватил ее за рукав.

— Не делай глупостей! — яростно прошептал он.

Маша посмотрела на его бледное, словно окаменевшее лицо, посмотрела в горящие глаза и тяжело перевела дух.

Почему-то она верила в него… верила, что принц не собирается помирать и что сделает все возможное — все возможное и невозможное! — чтобы выкрутиться, и, спасая себя, возможно, спасет ее… Она пошла за ним, как кролик… как маленький несчастный кролик…

Гелдзз был болен. Он чувствовал себя все хуже, с каждым проведенным на этой планете часом — все хуже и хуже. Здесь было слишком жарко, и даже самое непродолжительное пребывание на открытом воздухе изматывало ужасно, еще больше обостряло приступы зуда… зуд терзал его, практически уже не отпуская, от этого зуда его уже начало трясти.

— Вы должны пройти курс лечения, рюнт-рэй. На Рюнтконе. Только на Рюнтконе смогут облегчить ваши страдания, — сказал врач, у которого он прошел осмотр перед отлетом. Это не был врач из академии Правительства, у которого Гелдзз был обязан пройти осмотр в случае недомогания, этот врач принадлежал к его клану, и он не выдаст его, несмотря на все правительственные постановления и дурацкие нововведения — связи внутри клана прочны, как и столетия и тысячелетия назад, Рюнткон держится на этих священных связях, он погибнет без них. Гелдзз погиб бы без них…

Что же, подтвердились самые худшие предположения… он заразился… заразился этой страшной болезнью протанских песков, несмотря на то, что так тщательно предохранялся… Черт побери, какие не предпринимай меры предосторожности, это никогда не помогает! Никому еще не помогло! Из протанских песков невозможно вернуться здоровым… Сколько можно протянуть с этой пакостной болезнью? Пару лет в лучшем случае, в худшем… Ну нет, у него неплохие шансы, он протянет еще долго, по крайней мере, свою работу закончить успеет, даже несмотря на то, что он не прошел курс лечения на Рюнтконе, не прошел вообще никакого лечения.

Дело его жизни, наконец, закрутилось. Мог ли он умереть не увидев, чем оно завершится?

Гелдзз справился с очередным приступом, сжав кулаки так, что когти едва не до крови разрезали подушечки лап — пусть лучше боль, ее легче терпеть, не раздражаясь, не теряя ясности мыслей.

В административном корпусе ко-онского космопорта не было окон, как таковых, потолка, практически, тоже не было, все здание было дырявым насквозь. Этим слизнякам не было нужды ограждать себя от атмосферных явлений, любили они, видимо, когда ветер беспрепятственно проникал в их жилища, когда солнечные лучи свободно вливались… и дождь. Им не досаждали ни солнце, ни дождь? Странные существа.

Первым делом в кабинете командующего установили защиту на окна и потолок, теперь в этой странной полукруглой, открытой всем ветрам комнатке стало прохладно и пасмурно. Что было теперь для Гелдзза особенно важно. Командующий подошел к окну, чтобы еще раз посмотреть на пленных, чтобы еще раз обдумать все. Как следует. Не торопясь. Чтобы не ошибиться, не испортить такую великолепную возможность.

Они шли к нему, в сопровождении кого-то из рюнт-краэ. Два маленьких, хрупких существа, очень испуганных.

Гелдзз увидел их впервые на экране сканирующего устройства, которое обнаружило чужой корабль на орбите планеты, и автоматически парализовало его системы жизнеобеспечения. От того, чтобы уничтожить пришельца, командующего удержала сущая безделица — он не смог идентифицировать корабль.

Это было так странно. Гелдзз был уверен, в галактике для него не осталось ничего непознанного, кроме…. Да неужели?!

Безусловно, это было чудо, какой-то знак свыше, выражающий, быть может, таким образом одобрение всему сложному и тернистому пути, которым шел Гелдзз, который он почти прошел уже…

Командующий разведывательным отделом Рюнткона, Гелдзз знал все о галактике, которую должен был завоевать, он не знал ничего… или почти ничего лишь об одном ее субъекте, о маленькой организации, которую туземцы называли «Паук». Гелдзз имел всю информацию о жизнедеятельности этой организации, о всех ее разбойных набегах, о некоторых ее базах… о некоторых, да и то не о самых важных. О главной базе он не знал ничего. Как будто ее просто не было. Сотни и тысячи сканирующих устройств постоянно прочесывали галактику, казалось, даже самые дальние ее уголки были осмотрены по много раз — главная база «Паука» обнаружена не была… Что это значит? То, что ее антирадар совершеннее сканеров Рюнткона, самой высокоразвитой цивилизации во Вселенной? Невозможно! Эти черви не могли додуматься до такого!

И вот — неопознанный корабль… Он мог принадлежать только «Пауку», и существа, которые прилетели на нем, обладают знаниями. Самыми нужными для командующего знаниями.

Силовое поле нежно обняло корабль и потянуло на космодром. Бережно, очень бережно опустило на землю — непростительной оплошностью было бы повредить его и его обитателей. Пока еще не произошло личной встречи с ними, Гелдзз связался со специалистами, которые обследовали машины и устройства корабля.

— Это то, что мы думали, рюнт-рэй, — сообщил Цезз, один из рюнт-краэ из технического корпуса и, что внушало особое доверие к нему Гелдзза — член его клана, — Совершенно уникальный корабль.

— Чем он уникален?

— Множество интересных устройств, интересных даже для нас. Вы знали, что эти милые животные освоили координатную телепортацию?

— Догадывался.

— Я покопаюсь тут еще, интересно изучить способ, каким они это делают, он в корне отличается от нашего.

— Меня интересуют другие устройства…

— Оружие? Его много, много интересного, уникального. Знаете, что я вам скажу, зверек, который придумал все это — необычный зверек.

— Что необычного?

— Изобретательность… Понимаю, что это звучит странно и кощунственно, но я мог бы выразиться и так — голова этого зверька достойна уважения.

— Координаты центральной базы?

— Ищу.

— Информация о ее обитателях?

— Буду искать.

— Чем ты занимался до сих пор?

Командующий прервал связь. Зуд под мехом сильно усилился, Гелдзз содрогнулся и едва не застонал. Ну почему? Почему эта гадость мучает его, когда от него требуется полная самоотдача?!

Голова какого-то зверька достойна уважения? Гелдзз не ханжа, он не отметет это предположение с презрением, он добудет эту голову и исследует ее. Это может быть интересно и полезно, кто бы что ни говорил — полезно! Разве цирды не научились у «человеков» множеству полезных вещей? У каждого животного можно чему-то научиться, даже у вредного — тем более у вредного! Путь к этому теперь довольно прост. Исследование голов этих плененных «зверушек», как называет их Цезз, откроет врата ко многим загадкам.

— Пленные доставлены, рюнт-рэй, — услышал командующий из переговорного устройства.

— В комнату сканирования, — проговорил Гелдзз, снова вонзая когти в подушечки лап, сильнее… сильнее…

Нет, он сойдет с ума, если сейчас же не примет ванну с валлоками. Эти маленькие существа пробираются под мех, достают до пораженной шкуры и своими укусами успокаивают зуд, на время. Пусть только на время, на то время, что понадобится командующему, чтобы раскрыть последнюю загадку этой галактики.

— Рюнт-краэ Лакзз… — сообщил он в переговорное устройство, — Пленных держать под стражей, в комнату сканирования… через четыре часа.

Ванна… ванна… ванна…

— Что они хотят от нас, Айхен? У тебя есть какие-нибудь предположения?

Их привели в странную полукруглую комнату, в которой щелей было больше, чем в предназначенном на снос старом доме, правда все эти щели теперь были закрыты серебристым силовым полем, красивым как иней на стеклах в сильный мороз.

— У меня нет предположений, — принц обошел небольшую комнатку несколько раз, в ней сохранились маленькие креслица, стульчики и столики от прежних обитателей, все такое гладкое, без углов, наверное, очень удобное — для них.

Маша опустилась на пол — мягкий и теплый, как нежная травка нагретая солнечными лучами — обняла руками колени, стиснула посильнее, чтобы не дрожали.

— Лучше всего успеть выбраться отсюда до тех пор, как мы это узнаем.

Кто бы стал спорить!

— Ты что-нибудь знаешь, Айхен? Пожалуйста, не держи меня в неведении, если что-то знаешь… Мне ужасно страшно. От неизвестности больше всего.

Айхен взял в руку предмет неизвестного назначения осторожно ткнул им в серебристый иней, Маша испугалась, что сейчас его ударит током или, по меньшей мере, отбросит в сторону. Ничего подобного не произошло, предмет всего лишь скользнул по очень прочному веществу… как по металлу. Айхен решился и коснулся его рукой.

— Холодное. Это из-за него здесь как в холодильнике… звероноиды не любят, когда жарко.

— Ты о них что-то знаешь?

— Все о них ЧТО-ТО знают. К сожалению, очень не много. Все знают о том, как сильно они нас не любят…

— Да, Эйк рассказывал мне…

— Старый добрый Эрдр знает их лучше, чем кто бы то ни было… это верно.

— Айхен, ты сын того короля… Эльхена?..

— И это верно… Давай не будем придаваться сентиментальным воспоминанием, не время… и не место. Я думаю… думаю…

Маша замолчала — лучше действительно не мешать принцу думать.

Командующий Гелдз опустился на удобное и мягкое ложе, которое с тихим жужжанием опустилось в специальный герметичный контейнер и валлоки принялись за работу.

Ничего… ничего… работа подождет… пленные подождут… никуда они не денутся. Звероноид не заметил, как провалился в сон, и это было совсем не удивительно, учитывая, что по-нормальному он уснул впервые за долгое время…

…Синие протанские пески явились ему. Удушающий зной и леденящий холод… Ссылка. Тюрьма. Мертвая, жестокая планета, убийца. От нее не было спасения и после того, как он ее покинул, она являлась во сне каждый раз, как будто была навечно записана на кору его головного мозга, а ведь пробыл-то он на ней всего ничего.

О точной дате того знаменательного момента, когда на ум первого звероноида пришла мысль, почему он — звероноид — венец творения должен мириться с тем, что в доме его обитают всякие вредные паразиты, история умалчивает. Может быть, таковая мысль присутствовала в звероноидальных мозгах в тот же самый миг, как первый звероноид ощутил себя существом разумным, просто эта мысль таилась до поры до времени — до той поры и времени, когда звероноид почувствовал себя самым сильным на своей планете — в своей солнечной системе — в галактике.

Звероноиды были существами разумными, осторожными и неторопливыми, они не делали опрометчивых шагов, исправляя недостатки родной планеты — сначала они просчитывали, шаг за шагом, к каким последствиям могут провести нововведения, а потом уничтожали — всех вредных паразитов, всех, кого они СЧИТАЛИ вредными паразитами, заменяя все эти, в той или иной мере, необходимые природе компоненты разнообразными технологиями, поддерживающими численность полезных организмов… влажность… температуру… радиоактивность и все остальное. В конце концов они достигли некоего идеала.

Вселенная была огромна и богата, но, к сожалению, очень густо заселена всякими паразитами, изничтожить их было не так просто, как на отдельно взятой планете. Эти несчастные вредители претендовали на разумность! Периодически они пытались достучаться до скрытых за густым и жестким мехом звероноидальных сердец, делая какие-то предложения, к чему-то призывая. Они всерьез думали, что звероноиды могут иметь с ними дело, как с равными!

От такой наглости звероноиды уже не просто презирали их — они стали их ненавидеть, и мысль о том, чтобы уничтожить их всех, все сильнее занимала их, тем более, что постепенно появлялась реальная возможность сделать это.

Политическое устройство государства звероноидов не менялось многие столетия, оно было так же прочно и так же твердо хранило свои устои, как и разум каждого отдельно взятого его гражданина. Каждый звероноид принадлежал к определенному клану — своей семье. Эти семьи образовались в незапамятные времена, с тех пор разрастались и расширялись. Крепли. Преданность семье была безгранична, звероноид всегда и при любых обстоятельствах мог рассчитывать на поддержку клана, сила и значимость клана зависела от того, как много его членов могли пробраться к власти.

Был клан властителей. Самый, может быть, небольшой, и самый сильный. Члены этого клана были все равно, как боги… в последние годы они сделали много ошибок… едва не возник бунт — а все потому, что они вздумали изменить устои, сделать свою власть абсолютной, заставить звероноидов быть преданными им, а не своему родному клану. Бред. Нонсенс.

Правители признали свои ошибки и постарались исправить их — однако ради этого пришлось пострадать таким выдающимся личностям как командующий разведывательным корпусом Гелдзз… Который на несколько ужасных месяцев оказался в ядовитых протанских песках.

Всю свою жизнь, начиная с ранней юности, Гелдзз посвятил этому великому делу — подготовке к завоеванию галактики. В конце этого тернистого пути, всего лишь несколько лет назад, он возглавил разведывательный корпус. Какая же интересная это была работа, изучать всю подноготную укоренившихся в галактике вредителей, их сильные и слабые стороны, готовить для них смерть. Конечно, Гелдзз знал, что готовящееся предприятие будет долгим, вряд ли он доживет до его конца, вряд ли его дети доживут до его конца… но, может быть, его имя войдет в историю, как имя звероноида очистившего первые несколько планет… Да, он оказался первым, как и мечтал. Жаль только, что так немного времени ему отведено. Болезнь пожирает его, проклятые паразиты…

Их называли хрыззами… Может быть, это парадоксально, но это были искусственно выращенные паразиты, их заселили на небольшую пустынную планетку с синими песками и сделали из этой планеты губительную тюрьму. Заключенные заражались и умирали — некая своеобразная смертная казнь, долгая, мучительная. Таков был закон — звероноид, совершивший преступление, карался смертной казнью, жестокой неизлечимой болезнью. Считалось, что это справедливо — Гелдзз сам считал, что это справедливо. Даже сейчас… Дисциплина должна быть суровой и наказание жестоким, чтобы другим, как говорится, не повадно было. И потом, даже если преступнику удавалось сбежать с планеты-убийцы, он все равно оказывался зараженным, все равно умирал, поэтому не представлял опасности.

Гелдзз чтил закон, и никогда особо не пенял на жестокое правительство… Разве что когда приступы болезни становились особенно сильными.

Его освободили довольно быстро, перед ним извинились, ему вернули работу — но вылечить не могли… может быть, не хотели. В глубине души Гелдзз понимал, что лекарство от хрыззов, наверняка, существует и держится в большом секрете, как государственная тайна. Наверное, это правильно, и то правильно, что командующего Гелдзза оставили умирать, ведь если его вылечат, о секретном лекарстве узнает общественность… Гелдзз не хотел думать о том, что не вылечили его еще и потому, что хотят избавиться поскорее. Это было бы просто обидно, ведь Гелдзз не мятежник — он вынужден был им стать на какое-то время, чтобы спасти страну от хаоса, он верен правительству и — самое главное — верен своему делу. Он непревзойденный специалист, никто его не заменит…

Гелдзз проснулся… как же приятно избавиться от зуда, как же счастливы те, кто никогда им не страдал… не понимают своего счастья…

Сколько прошло времени?

Время — это как раз то, чего у Гелдзза катастрофически мало!

Пора заняться пленными — это долгая и кропотливая работа, копаться в мозгах «зверушек», там столько мусора!

Внезапно командующий почувствовал дрожь под ногами, пол как будто поплыл, со стола покатились какие-то предметы… Что это, землетрясение?! Вот еще новости! Впрочем, почему бы нет, что известно об этой планете, ведь прошло всего на всего неполных три дня с того момента, как корабли звероноидов опустились на ее космодромы.

К тому моменту уже были уничтожены самые большие города и промышленные сооружения, и все-таки завоеватели рассчитывали хоть на какое-то сопротивление! Странно видеть существ, до такой степени пассивных… Стоило бы задуматься об этом, но не сейчас — сейчас слишком много дел!

И все-таки командующий проявил осторожность, перед тем, как заняться пленными, он связался с геодезической службой, которая должна была уже хоть что-то знать о планете.

— Глубинные подземные толчки, — сообщили ему, — если и повторятся, то сильнее не будут. Район космодрома не сейсмоопасен.

Ну и прекрасно.

Перед тем, как Гелдзз связался с рюнт-лэрэ, охранявшими пришельцев, он еще раз вызвал рюнт-краэ Цезза…

— На приемник пришло сообщение, — сообщил Цезз, — вероятно с основной базы.

— Содержание?

— «Где ты, мерзавец?»

— Координаты базы удалось установить?

— Разумеется, но… локатор уже прочесал весь сектор — без результата.

Что ж, либо база просто переместилась, либо у нее каким-то образом имеется защита против их локатора… и то и другое не очень хорошо, впрочем, им все равно никуда не деться. Теперь уж наверняка.

Командующий отдал приказ вести пленных в комнату сканирования.

Айхен молча бродил взад-вперед, вертел в руках и рассматривал те предметы неясного назначения, что звероноиды не сочли нужным убрать.

Маша думала о ко-онцах, несчастных, совершенно беззащитных хрупких существах. Защищались ли они хоть как-то, когда на них напали? Или они с самого начала были такими… никакими?

Наверное, защищались, просто звероноиды запугали их или замучили… не смогли бы выжить в веках столь эфемерные существа… впрочем, у них такая приятная планета, прямо-таки райский уголок, и никто еще не нападал на них из космоса… На Землю тоже еще никто не нападал из космоса — не нападал по-настоящему… Девушка представила на месте ко-онцев своих соплеменников… Нет! Нельзя думать об этом! Лучше не думать.

Закружилась голова… противная тошнота подступила к горлу… Маша сильно качнулась, хотя и сидела… едва не упала.

— Что это?.. — пробормотала она.

Пол как-то заскользил под рукой и накренился.

— Начинается! — воскликнул Айхен, хватаясь за край округлого столика, чтобы не упасть.

— Что начинается?! — испугалась Маша.

— Черт его знает… Но, кажется, как раз вовремя…

Качка прекратилась, все снова встало на свои места.

— Это… землетрясение?

Маша боялась подняться в полный рост, так, на карачках, было гораздо устойчивей.

— Неужели в райских уголках бывает землетрясение?

— Слушай меня…

Айхен опустился на корточки с ней рядом, так чтобы их лица оказались на одном уровне.

— Когда звероноиды придут за нами — нам придется на них напасть.

— Как напасть?..

— Да, совершенно верно, у нас нет оружия, а голыми руками нам с милыми крошками ничего не сделать. Но мы должны вырваться из их лап. Обязательно. Хоть на короткое время… Надеюсь, что очень скоро им будет не до нас…

«Почему, почему, почему?! Что должно произойти?!» — рвался у Маши вопрос. Но она не будет блеять, как глупая испуганная овца, не время для вопросов, потом, когда они будут в безопасности, она исцарапает мерзкому принцу физиономию — просила ведь, чтобы рассказал все, что знает! Ведь он что-то знает, поганец, что-то знает о том, что должно произойти!

— Возьми, — Айхен протянул ей странный предмет чем-то напоминающий лазерную указку, — Когда они войдут, ты будешь сидеть не шевелясь, не будешь реагировать на слова, к тебе подойдут, чтобы поднять и тогда ты постараешься всадить эту штуку звероноиду в ухо или в глаз.

— А… — Маша жалобно посмотрела на принца, — А у них есть уши? И где они находятся?..

— Ну глаза-то у них точно есть. Помнишь, где глаза?

Маша кивнула.

«Интересно, что сделает со мной звероноид, если я поврежу ему глаз? — подумала она, — Сразу раздавит или постепенно?»

Силовое поле не пропускало через себя ни звука, что творилось за его пределами оставалось тайной. Айхен приложил ухо к холодной и гладкой поверхности, услышал тихое гудение. А придут ли за ними? Может быть, их оставили на завтра? Или послезавтра?..

Если ЧТО-ТО настигнет их в этом энергетическом мешке — в самом центре вражеской территории — считай, они с Машей трупы… Она хотела, чтобы он рассказал ей все, что знает, пусть лучше остается в неведении… еще хоть какое-то время. Она испугается, может запаниковать… этого нельзя допустить, пусть думает, что звероноиды — это единственная опасность.

А когда силовое поле внезапно исчезло и окружающий мир затопил все вокруг ярким солнечным светом — ослепительным после холодного полумрака, и морем звуков — оглушительных после ватной тишины, Айхен уже не знал радоваться ли этому или наоборот… Звероноидов было четверо! Господи, ну куда столько на них двоих?!

Маша и впрямь впала в прострацию, сидела на полу и хлопала глазами, бедный беззащитный котенок, ждать от нее удара звероноиду в глаз наивно сверх всякой меры. Может быть, это и к лучшему…

Позволить им вывести себя? Если бы знать, что ЧТО-ТО начнется в это же время?.. Если ЧТО-ТО вообще начнется…

Звероноиды и говорить ничего не стали — что толку сотрясать воздух — один из них сразу направился к Маше, другой к Айхену, чтобы просто взять.

Как только принц увидел надвигающуюся на него тушу то понял, что будет сопротивляться. Как получится. Он окинул взглядом неповоротливую огромную фигуру — ну где-то у нее должны быть уязвимые места?! Шеи практически нет… лапы толстые, глаза маленькие, глубоко посаженные… нос…

Яростный рев едва не оглушил его, огромный звероноид как мешок рухнул на пол, покатился… сквозь прижатые к морде лапы текла кровь.

Маша сидела, вжавшись в полукруглый угол, прижимая руки ко рту. Она сделала это, никогда не думала, что сможет и — смогла. Ткнула звероноида палкой в глаз. Попала.

Трое звероноидов оторопело смотрели на раненого приятеля, Айхен воспользовался их замешательством и ударил ближайшего кованым каблуком куда-то в центр морды. Хрустнуло. Правда, или показалось?

Не зря, ох, не зря все-таки он таскал на ногах такую тяжесть — пригодилось!

Этот не упал, но тоже зарычал и тоже схватился руками за морду, тогда двое оставшихся с угрожающим ворчанием кинулись на него.

— Маша, беги! Беги как можно дальше отсюда! — крикнул Айхен, и с разбегу кинулся звероноидам под ноги, оказался под тяжелыми лапищами и так получил в бок, что искры посыпались из глаз. Потом получил по голове…

Наверное, она будет помнить до конца дней своих этот чавкающий и хлюпающий звук, то ощущение на пальцах, когда оружие, сжатое в твоей руке, пронзает плоть и натыкается на кость… Никогда не забудет этот рев боли.

Маша услышала крик Айхена, вскочила на ноги и кинулась к двери, проход к ней как раз оказался свободен… осторожно обогнула груду копошащихся тел… А как же он?

Она выглянула в коридор, он был пуст, пока еще пуст по всей своей длине. Остановилась, оглянулась — и эта остановка была роковой, она получила такой удар в лицо мохнатой лапой, что вылетела в коридор как тряпичная кукла.

Что-то рычащее схватило ее и поволокло.

Кажется, она орала. Орала, что было сил.

Потом звероноид почему-то стал раскачиваться как пьяный, биясь огромной тушей о стены, потом упал и уронил ее… Нет… это не звероноид… дом шатается, просто ходит ходуном!

Землетрясение! Снова!

Здание содрогнулось от основания до крыши, словно его оторвали от земли и как следует встряхнули. Маша, которая пыталась подняться, упала, откатилась к стене и очень сильно ударилась больной головой. В глазах у нее потемнело, все тело стало ватным и непослушным, но она все равно пыталась двигаться… куда-то ползти — куда-нибудь подальше от звероноида.

Сверху что-то зловеще затрещало и вдруг обрушилось громадной тяжестью где-то совсем рядом. Скрежет и грохот. Маша услышала яростное рычание почти около уха, рванулась, вдохнула облако пыли и мучительно закашлялась. Сжавшись в комочек, она судорожно пыталась откашляться, и мусор и пыль все глубже проникали в легкие, обдирали горло. Здание снова тряхнуло, и девушка затаилась в ожидании следующей порции камней, которые теперь должны были обрушиться на нее. Она ослепла, почти оглохла, все тело болело и не слушалось, каждый вдох давался с таким трудом, что казался последним…

Нельзя здесь оставаться! Пока жива, надо двигаться, ползти… покинуть это ужасное место.

Маша выбралась из-под огромной кучи строительного мусора, встряхнула головой, протерла глаза кулаками — ей очень повезло, часть межэтажного перекрытия упала совсем рядом, практически в полуметре от нее, перекрыв коридор и погребя под собой тащившего ее звероноида. Темная кровь обильно вытекала из-под камня, смешиваясь с камешками и пылью, ее было невероятно много.

Маша повернулась и заковыляла в другую сторону, пока оставшуюся часть коридора еще не засыпало, не заперло ее в каменной ловушке. Она никак не могла понять, в какую часть здания она попала и как вернуться туда, где остался Айхен. Если принц еще жив, то, вероятно, сильно покалечен, ему не выбраться самостоятельно.

Но девушка не могла сориентироваться, как ни пыталась, слишком сильно кружилась голова, слишком густым было облако пыли, висящее в воздухе, слишком сильно трясло. Она шла и шла до тех пор, пока пол не кончился, и она едва не свалилась вниз, но как-то удержалась на самом краю.

Поле космодрома походило на ад кромешный, покрытие растрескалось, встало на дыбы, земля разверзлась в нескольких местах, и трещины все расширялись… огромные, бездонные, огненные, поглощая постройки, корабли, звероноидов и ко-онцев одинаково жадно. Одна из этих трещин начиналась как раз там, куда Маша едва не шагнула… Здание накренилось, рваная трещина пробежала у девушки под ногами, и если бы она не успела отскочить назад, то полетела бы в огненную бездну вместе с обломками стен и камнями.

Ужас придал ей силы, она побежала, куда-то — лишь бы подальше от края, куда еще можно было бежать, куда еще можно было пролезть через завалы. Она увидела какого-то звероноида, столкнулась с ним нос к носу, но тот как будто даже не видел ее, проковылял мимо… Куда?

Надо бы избегать подобных встреч… Как же, как же выбраться? Как найти Айхена?

Командующий Гелдзз только покинул свои апартаменты, чтобы пойти в комнату сканирования, когда произошел первый по настоящему сильный толчок. Гелдзз не удержался на ногах, упал, неловко подвернув верхнюю лапу. Жуткая боль пронзило плечо, и командующий яростно зарычал. Кто-то из рюнт-лэрэ кинулся к нему, помог подняться.

— Нужно покинуть здание, рюнт-рэй! — крикнул испуганно.

Это Гедзз понял и сам. Здоровой лапой он крепко сжал плечо рюнт-лэрэ.

— Слушайте приказ! Займитесь пленными, проследите, чтобы их вывели, и не спускали с них глаз!.. Если справитесь с заданием, получите повышение! Вы поняли?

Звероноид ответил утвердительно, но Гелдзз не был уверен, что это действительно так, рюнт-лэрэ был напуган и явно плохо соображал. Все сейчас будут заботиться о собственных шкурах, какие там пленные!

Командующий поспешил вон из здания.

Подземные толчки не прекращались, здание трещало по швам, раскачивалось и грозило рухнуть в любой момент. Как же быстро все произошло, просто невероятно.

Вне здания было еще хуже — земля лопалась прямо под ногами, из трещин рвались струи раскаленного пара, серы, удушливого газа. Рюнт-лэрэ бестолково метались в поисках спасения, падали, многие превращались в горящие факелы — казалось бы ни с того ни с сего.

Командующего внезапно пронзила странная мысль, что все они погибнут… сейчас… через несколько минут. Все. И он в том числе.

Какой идиотизм!

— На корабли! Все! Скорее! — кричал Гелдзз.

Вокруг него почему-то уже никого не было. Только дым. Огонь. Смрад.

Ничего не слышно в грохоте, ничего не видно в дыму, ничего не понятно! Рюнт-рэй увидел, как прямо перед ним оторвался от земли и вознесся в небо корабль. В грохоте разверзающейся земли, гула двигателей даже не было слышно, казалось, корабль взлетел тихо, как призрак. У командующего не было времени следить за его дальнейшей судьбой, нужно было самому найти корабль, поднять его… потом из космоса обдумать случившееся, проанализировать…

Он увидел корабль, безжизненный, накренившийся, кинулся было к нему, но корабль вдруг пропал — просто пропал, как будто его и не было, вместо него облако газа и огонь… огонь… кругом один огонь… Сколько кораблей смогло подняться, спасся ли хоть кто-то?

Гелдзз яростно зарычал. Как же обидно! Погибнуть вот так? От разбушевавшейся стихии?! В самом начале пути?!!

Командующий оставил мысль о том, чтобы покинуть планету, нужно бежать с космодрома, убраться как можно дальше, другого выхода нет. Потом, когда все закончится, он дождется спасательную экспедицию, которая обязательно прибудет сразу же как только сможет. Не может же такого быть, чтобы то же самое, что здесь, творилось на всей планете, такого просто не бывает!

— Этого не может быть, — проговорил рюнт-краэ Цезз, глядя на то, что творится на планете с безопасной высоты высших слоев атмосферы, — Как это все понимать?

Он отвел взгляд от огромного экрана, на котором еще несколько минут назад отображался мирный бытовой пейзаж космопорта и взглянул на приборы… Приборы показывали черт-те что, какую-то неведомую, жуткую, странную активность в недрах планеты прямо под космодромом.

Космодром превратился в жерло вулкана, так быстро, что никто из них — из тех, кто остался на орбите — не успел понять, как все началось и, главное, почему.

И почему практически сразу же за полем космопорта эта непонятная активность падала на нет — там было тихо и спокойно. Все очень мирно.

Когда Цезз делал самый крупный план окрестностей, он видел местных жителей, который стояли и смотрели в сторону поднимающихся над космопортом клубов черного дыма. Цеззу показалось, что они улыбаются, что их огромные выпуклые глаза лучатся…

Они знали?

Они все это устроили?

Цезз попытался установить связь, включил открытый канал, который вызывал сразу все корабли. Пусть ответит хоть кто-нибудь. Хоть кто-нибудь должен был спастись?!

— Что будем делать? — пробормотал дежурный связист, все это время просто стоящий и смотревший на то, что происходит внизу.

Открытый канал связи молчал.

— Они все погибли? — спросил он удивленно и недоверчиво.

— Уйди отсюда вон! — закричал на него рюнт-краэ.

— А… вот ты где, — услышала Маша у себя за спиной, резко обернулась и увидела Айхена… Нет, пожалуй, это был кто-то другой… Пжалуй, это был утопленник, пару месяцев пролежавший на дне реки, всплывший, отправившийся побродить…

От элегантного черного костюма из шкуры велимсога остались лохмотья, светлые волосы слиплись от крови, падали на лицо… распухшее… сине-черное… перекошенное… Один глаз заплыл, другой, как красный шар.

Маша задохнулась от ужаса, смотрела, как этот зомби идет к ней, осторожно перешагивая через груды мусора, смотрела, разинув рот и выпучив глаза.

Он подошел.

— Ну и видок у тебя, — пробормотал, едва шевеля разбитыми губами.

— На себя посмотри! — возмутилась Маша, потом добавила дрожащим голосом, — Тебе очень плохо?.. Очень больно?

Она протянула к нему руку, но он остановил ее.

— Лучше не прикасайся, у меня, кажется, все переломано.

— Айхен, у меня есть…

Маша сняла с запястья «регенерат».

Принц отшатнулся.

— Рехнулась?.. Да не смотри на меня так, я в порядке, ввел обезболивающее… давай, пока оно действует, шевелиться… Тебе не надо?

Айхен протянул ей пистолетик с лекарством.

Маша покачала головой, резервуар почти пуст, если ничего не останется к тому времени, как действие предыдущей порции закончится — Айхен не сможет идти. А она сможет, не так уж она плоха… все познается в сравнении.

Вне здания было еще хуже, чем внутри, когда они вышли, их встретила стена огня.

— Нам здесь не пройти! — закричала Маша, отступая. Жар был невыносим, девушка испугалась, что ее кожа вот-вот запузырится.

— Вижу, — пробормотал Айхен, — Возвращаемся.

Возвращаемся?! Куда? В это здание, которое вот-вот рухнет?

Впервые Маша по-настоящему поверила в то, что они могут умереть. Теперь даже наверняка…

Дрожь все еще пронзала израненную землю, как предсмертные конвульсии, слабая, нервная дрожь, но полуразрушенному зданию многого было и не надо, оно готово было развалиться на части от слабого ветерка… Как же не хотелось туда возвращаться!

Они спустились куда-то вниз по осыпавшимся полукруглым ступеням, Айхен все больше походил на зомби, Маше казалось, что он вообще не понимает куда идет. Зачем он ведет ее вниз? Хочет, чтобы их там завалило?

Они дошли до тупика, до огромной кучи мусора, перегораживающей проход, повернули налево, спустились еще ниже, забрались в какую-то маленькую каморку.

— Останемся здесь, — прохрипел принц, — Приятный сквознячок… авось, не задохнемся.

— Если не обрушится что-то еще…

— Обрушится… Зато огонь сюда не доберется.

Кряхтя и ругаясь, Айхен улегся, закрыл свой устрашающий красный глаз.

— Райский уголок… — пробормотала Маша, устраиваясь рядом.

— Великая планета. Самая удивительная…

Маша посмотрела на принца подозрительно. Бредит?

— Если звероноиды уже мертвы, у нас есть шанс. Все может кончиться так же быстро, как и началось.

— Что ты имеешь в виду?

— Не приставай… Мне больно говорить.

Маша поворочалась, изыскивая положение, при котором было бы не очень больно. Пол был теплым. И мягким. Даже здесь. Даже сейчас. Он тихонько вибрировал от затухающего подземного гула. Чудовище успокаивалось, засыпало, оно натворило достаточно…

Сверху что-то опять загрохотало.

Ей показалось или сквознячок и правда иссяк?..

Маша осторожно вздохнула, что ж, по крайней мере пока воздуха достаточно.

— Айхен, ты жив? — прошептала она.

Никогда, никогда больше не слышать этой тишины! Лучше шевелиться, громко дышать… начинает казаться, что темнота и тишина — единственное, что будет до конца… а конец придет, вероятно, не так уж скоро…

Маша вспомнила песенку, которую слышала как-то раз по радио в свое последнее посещение Земли. Она запела шепотом, потом громче:

— Что за варварский язык? — прохрипел Айхен, — Родной?

— Родной… Я думала, ты помер.

— Нет еще… давай-ка, знаешь, свой «регенерат».

— Так плохо?

Она нащупала в темноте руку Айхена, закрепила браслет на его запястье. Включила.

И ничего не произошло.

— Ой, — сказала она.

Включила еще раз.

— Айхен!

— Понял…

Тьма была густая, почти живая, почти осязаемая… все гуще и гуще…

Айхен сначала молчал, потом заговорил — тихо и горячо на каком-то странном наречии.

Бредит что ли? Пусть. Только бы не молчал, если он замолчит, наверное, это будет означать то, что он умер.

Маша закрыла глаза только для того, чтобы не видеть темноты и не заметила как уснула. Сон ли это был или какое-то забытье… она не видела снов. Ей было жарко, душно и больно, мысли об этом не оставляли ее и во сне. А больше всего ей было страшно. Умереть от голода и жажды, задохнуться… рядом с разлагающимся трупом.

Маша не помнила, сколько прошло времени, прежде чем Айхен замолчал, время закончилось когда остановились ее часы, чудесный хронометр, маленький компьютер, хранящий в памяти временные характеристики большинства звездных миров, часы остановились еще на корабле, в тот самый момент, когда корабль умер… когда умер, как выяснилось, и «регенерат».

Она дышала все глубже, и плакала, понимая, что не должна этого делать, что воздуха осталось всего ничего, его надо беречь… но как его беречь, как заставить себя дышать поменьше? Невозможно…

— Айхен? — прошептала она, не услышала ответа.

Надо проверить жив ли он. Или лучше не стоит?

Девушка с трудом приподнялась на локте, от этого незамысловатого движения едва не потеряв сознание, ее качнуло, перед глазами поплыли круги, в ушах зазвенело.

— Нет-нет-нет, — пробормотала она и услышала свой слабенький голос как будто откуда-то издалека.

Она протянула руку, нашла принца, собрав силы подползла к нему, дрожащими пальцами пробежала по липким от крови лохмотьям одежды, коснулась щеки — еще теплая, скользнула по шее… ее пальцы были какими-то ватными, почти ничего не чувствовали, не могли нащупать пульс. Может быть ей показалось, что он еще теплый? Или он умер совсем недавно?

Она свернулась калачиком, слезы помимо воли потекли из глаз (нельзя плакать, нужно сохранять влагу), теплыми дорожками по переносице, по виску, капали на теплый мягкий пол, мгновенно впитывались.

Маша поняла, насколько было душно в их маленькой каменной тюрьме, только когда она отворилась. Когда поток свежего воздуха как цунами нахлынул и едва не утопил ее, когда ворвался свет, который едва не ослепил ее. Она вскрикнула и зажмурилась, перед глазами заплясали черные мушки и девушка, еще не разобравшись, что произошло, вдохнула полной грудью, глотнула воздух, как воду.

Что-то коснулось ее, чьи-то ловкие и гибкие пальцы пробежали по ее спине, по голове, по ногам… Маша решилась приоткрыть глаза и в ослепительном сиянии увидела призрачные тщедушные силуэты.

— Успокойтесь, вы в безопасности, — промурлыкал силуэт на общегалактическом милом сердцу языке.

«Ко-онцы…»- подумала Маша, и мир померк в ее глазах.

Когда она пришла в себя, то долго не могла понять где в ее воспоминаниях сон и где реальность, и что происходит сейчас.

Темно. Но воздух свежий. И не больно. Значит паниковать пока не следует. А принц?.. Где Айхен?..

Маша поднялась, выбравшись из какого-то плотного мягкого и влажного одеяла, которое окутывало ее всю, как упаковка. Села. Она увидела длинное помещение, утопающее во мраке, но мрак этот был даже приятным, в нем чувствовали себя очень комфортно глаза. Одеяло оказалось пористым, словно мох… Стены оказались из того же вещества и пол. Оно живое?.. Действительно, складывалось странное впечатление, что помещение (пещера или строение) живое. Оно… кажется, дышало?

Впечатление было жуткое, рождало в подсознании какие-то темные ассоциации. Маша поднялась со своего ложа с одним желанием — бежать. Куда-нибудь.

Она была раздета до гола, исчез и хронометр и «регенерат» и даже маленький оловянный крестик — последняя реликвия из дома. Она огляделась в надежде, что обнаружит все это где-нибудь поблизости.

— Куда вы? — услышала она.

Из полумрака выступил низкорослый печальный ко-онец, приблизился, взял ее за руку, посмотрел снизу вверх большими влажными глазами.

— Вы здоровы?

— Кажется, да.

Ее сердце колотилось и никак не могло успокоиться, в горле пересохло и пульсировало в висках. Это дурацкий, иррациональный и необоснованный мистический страх, но избавиться от него не так уж просто.

— Пойдемте, нам уже не стоит здесь находиться.

Маша не чувствовала стыда, находясь обнаженной перед ко-онцем, может быть, потому, что ко-онец сам был столь же неодет и ничуть этим не смущался, но выходить в таком виде на улицу ей не очень хотелось.

— Где моя одежда? — спросила она.

— У нас тепло, — сказал ко-онец, направляясь к выходу.

— Впрочем, — он остановился и снова печально посмотрел на нее, — Я знаю, что для вас это важно. Я принесу вам что-нибудь. Но позже.

«Позже, так позже, — подумала Маша, сделала глубокий вдох, и поспешила за ко-онцем — чем скорее она покинет это место, тем лучше. Пусть даже так, без ничего.

Они вышли из странной пещеры, отодвинув мягкий пористый полог, и Маша почувствовала большое облечение, когда оказалась на воздухе, увидела небо и травку. Так мило. Так приятно. Так обыденно.

И множество ко-онцев вокруг. И ни одного звероноида.

— А где мой… мой… мой товарищ?

Товарищ! Ну, а кто он, сослуживец?

— Он жив?

— Он жив. Но он не скоро поправится.

Как камень с души упал. Поправится. Главное, что поправится.

— А где он?

Ко-онец остановился, посмотрел на Машу почему-то укоризненно и ничего не ответил. А почему? Запрет? Табу?

Ладно. Что, собственно, она о них знает?.. И об их планете, странной и удивительной. Да уж, это точно, что странной и удивительной! Мерзкий Айхен расскажет ей все! Теперь уж точно расскажет, иначе она его просто убьет, задушит собственными руками.

Меж тем странное зрелище открывалось ее глазам — большое практически открытое всем ветрам (и взорам врагов) плато, уставленное малюсенькими домиками. Разнообразными, но одинаково пористыми и будто поросшими мхом. Местные жители сновали вокруг в больших количествах, деловитые, озабоченные. Они совсем не походили на тех сомнамбулических существ, что видела Маша в космопорту, у этих глаза живо блестели, и выражения лиц совсем не казались дегенеративными. И испуганными они не казались.

— Куда мы идем? — спросила девушка своего провожатого.

— С вами хотят поговорить.

— Кто?

— Джеклайз… Наш глава, начальник, старейшина.

Ко-онец постарался привести как можно больше синонимов слова «джеклайз», подумал какое-то время и произнес важно:

— Президент.

Маша весело хмыкнула про себя.

Заходить в моховой домик было неприятно, девушку так и не оставляло ощущение, что домик живой, она чувствовала себя Ионой в брюхе кита, которое хотя и не шевелилось и не сокращалось, но все-таки — жило.

Девушка вошла одна, провожатый остался за дверью.

Ко-онец, которого она увидела был в точности похож на него. Никаких знаков отличий, и никакой, абсолютно никакой одежды.

— Садись, — сказал джеклайз.

Маша послушно опустилась на теплый мягкий пол (везде у них что ли одинаковые полы? Нет, здание космопорта совсем не было похоже на живое.)

— Кто ты?

— Я офицер Службы Охраны Галактики. Мой корабль остался на орбите, им завладели цирды.

— Мы зовем их звероноидами, — джеклайз улыбнулся, растянув на складчатой физиономии тонкие сухие губы.

— Мы тоже, — улыбнулась ему в ответ Маша.

— Почему они не убили вас? Они убивают всех.

На это Маша только пожала плечами.

— Хотела бы я это знать… Впрочем, я на них за это не в обиде.

Они с джеклайзом снова улыбнулись друг другу.

— Я очень рад, что вы из СОГа, — сказал ко-онец, — Мне нужна консультация. Получилось так, что все инопланетяне, что были на Ко-оне, погибли… По моим сведениям, связь с внешним миром оборвалась, мы не можем попросить о помощи, а защитить себя сами не умеем. Не знаем, как это делается.

— То есть? — удивилась Маша.

— Мы никогда не воевали. Никогда ни с кем. Возможно этим мы уникальны, возможно, нам есть чем гордиться, но сейчас… сейчас мы попали в неприятную ситуацию.

— Ну хорошо… друг с другом вы воевали?

Джеклайз похлопал огромными глазами — чистыми и невинными.

— Я же сказал вам — нет.

— Ну а в далеком прошлом?

— Нет.

— Этого не может быть.

— Все, кто попадает к нам впервые так говорят. Всем приходится рассказывать нашу историю. Теперь времени нет.

Маша закусила губу, нахмурилась.

— Ну хорошо. Допустим. Вы никогда не воевали.

Она произнесла эту фразу, почувствовала ее на языке — в своем собственном исполнении она казалась еще более неубедительной.

— Все бывает, — добавила она, — Я не буду удивляться и расспрашивать — действительно неподходящее время. Что вы хотите узнать?

— Как нам защититься?

— Никак. Звероноиды уничтожат вас. Всех до единого. О вашей беде знают, но помощь оказать не смогут — потому что просто не смогут!

Джеклайз помолчал.

— Извините, если я вас расстроила…

— Но пока что мы прогнали их. Ведь так?

— Это случайность.

— Что значит случайность?

— Ну… землетрясение…

— Вы ничего не знаете о нас, — покачал головой ко-онец, — звероноиды тоже не знают.

— Вы правы… не хотите ли вы сказать, что сами устроили землетрясение? — удивилась Маша.

— Нет, не хочу.

— Кто же его устроил?

— Наша планета. Ко-он.

Маша возвела глаза к небесам. Хотелось ей сказать какую-нибудь грубость, но она сдержалась.

— Ну хорошо, — сказала она, — Прежде всего нам всем нужно собрать свои пожитки и перебраться в другое место.

— Куда?

— Ну… есть у вас какие-нибудь горы с пещерами? Шахты? Подземелья?

— Зачем?

— Прятаться!!!

Даже ангельскому терпению есть предел!

— Они, конечно, найдут нас и в пещерах, если захотят, но все-таки надо же делать хоть что-то! Нельзя же сидеть задравши лапки и ждать, пока нас перебьют! Не воевали они никогда! Ну и напрасно! Научились бы чему-нибудь…

Джеклайз смотрел задумчиво, потом кивнул.

— Если мы спрячемся под землю, нас никто не найдет.

Маша не стала выяснять каким образом можно так спрятаться, чтобы никто не нашел — времени не было. Она поднялась и направилась к выходу.

— Тогда давайте сделаем это побыстрее, — сказала она, — Пока звероноиды не пришли в себя после землетрясения.

На удивление прошло совсем немного времени, когда лагерь был полностью готов к эвакуации. Маша даже зауважала ко-онцев за расторопность. Они все были готовы и они ждали. Домики их пропали. Совсем. Будто их и не было никогда. При том при всем, пожиток у переселенцев практически не было тоже… Ладно, удивляться она будет потом.

Маша увидела Айхена… вернее, ей сказали. что это Айхен. Принц лежал на чем-то вроде носилок, с головой упакованный в одеяло из мха (точно такое же, какое было и у Маши), пребывая в бессознательном состоянии.

Девушка приготовилась к далекому и трудному переходу, все оказалось гораздо проще. Земля расступилась. Практически у нее на глазах разверзлась пропасть… Впрочем, не пропасть — полого уходящая вниз дорога. Далеко-далеко… Конца дороги видно не было.

Джеклайз вопросительно посмотрел на Машу словно испрашивал одобрения, потом первым ступил на подземную дорогу. Ко-онцы потянулись за ним. Пошла и Маша, хотя все еще никак не могла подобрать отвисшую челюсть.

— Мы там не задохнемся? — спросила она джеклайза, кое-как различив его в темноте среди других ему подобных.

— Земля будет дышать для нас, — успокоил джеклайз, — Как глубоко мы должны спуститься?

Маша задумалась.

— Наверное, чем глубже, тем лучше…

Джеклайз только кивнул — он доверял ей беспредельно. Хорошо это или плохо, вот в чем вопрос… Скорее бы Айхен пришел в себя, можно будет спихнуть на него все проблемы.

Ей выдали что-то, подобное белой длинной простыне, сказав, что это теперь — ее одежда. Когда она завернулась в ЭТО, то почувствовала непреодолимое желание поскорее от ЭТОГО избавиться.

«Дайте мне что-нибудь менее живое! — захотелось ей закричать, — Сколько же можно издеваться?!»

Но она знала — не дадут.

Простыня сама завернулась вокруг нее, облепила и как будто приклеилась. Лучше перестать о ней думать. Совсем. Иначе может случиться истерика.

Они спускались вниз до тех пор, пока Маша не сказала — хватит. Ей уже стало страшно, ей показалось, что они дошли почти до центра земли, еще немного и с ней случится клаустрофобия. Конечно, чем глубже зарыться, тем больше шанс, что звероноиды не найдут их… И снова оказаться в темноте, чувствовать, как воздуха становится все меньше, засыпать, как рыба, которую вытащили из воды…

Ее послушались безропотно, в том же месте, где остановились — разбили лагерь. Спокойно и деловито. Откуда-то опять появились эти маленькие домики…

— А теперь расскажите мне о вашей странной и удивительной планете. Теперь у нас есть время, не так ли?

Маша опустилась на пол (мягкий и теплый) в домике джеклайза, отлепила от коленей мерзкую простыню, которая никак не хотела растягиваться.

— Я видела, как земля расступилась по вашему желанию и потом сомкнулась, что это за просты… одежда, — она оттянула краешек простыни, прилипшей к промежности, — Оно как… не знаю, как что.

— Это не одежда, — сказал джеклайз, — не в вашем понимании слова одежда. Это колог. Это… как бы вам объяснить… мы сами никогда не закрывали тела, не чувствовали необходимости в этом, и не знали, что кто-то может в этом нуждаться до того, как встретились с инопланетянами. Они рассказали, что закрывают свои тела, потому что мерзнут. Тогда мы спросили их — почему они мерзнут. Что такое — мерзнут. Нам объяснили, мы поняли. Единственное, что мы могли подобрать как заменитель одежды — это колог. Он растет на деревьях, защищает нежный ствол.

— Вы сдираете это с деревьев… — пробормотала Маша, снова отлепляя простыню от того места, где она совсем не требовалась.

— Сдираем?! — джеклайз вытаращил свои и без того огромные глаза, — Это слово означает принесение вреда?

— Ну… да.

— Какие мысли приходят вам в голову. Разве это возможно?

— Ну хорошо, — Маша смирилась с настойчивостью простыни в ее желании всю ее заламинировать, джеклайза, видимо, не смутило бы, если бы она всю дорогу была вовсе без простыни, а Айхен все еще завернут в одеяло из мха, — Вы рассказывайте… Одежда — это что-то вроде коры, то есть растет на деревьях и слезает с них добровольно, когда ее об этом попросят. А ваши дома? Одеяла из мха?

— Наша земля щедро дарит нам все необходимое. Она заботится о нас, поддерживает комфортный климат, строит для нас дома, выращивает еду, защищает…

Джеклайз смотрел на Машу, ожидая ее реакции. Маша видела это, но сказать ей было практически нечего.

— Что вы имеете в виду? — наконец произнесла она.

— Не понимаете? — джеклайз посмотрел сочувственно и вздохнул, — Никто сразу не понимает…

— Но согласитесь, что это такое — наша земля строит для нас дома?! Это… — она развела руками, — в философском смысле, что ли? Производит все необходимое… защищает…

Она сжала голову ладонями.

— Землетрясение… пещера… нет, — она покачала головой, — я не понимаю. Не могу.

— Может быть, у тебя получится? — джеклайз смотрел куда-то ей за спину.

Маша обернулась и почувствовала как жар приливает к щекам. Черт, ну вот совсем ни к чему сейчас было бы краснеть!

Айхен не удосужился завернуться в колог, он явился каким был — каким вылез из-под мохового одеяла.

— Мое почтение, — сказал принц, — Не мешало бы перекусить…

Джеклайз растянул тонкие губы в улыбке.

— Рад снова видеть вас, принц Вельзарела. Рад, что мы успели спасти вас.

— Я тоже рад, поверьте.

Принц склонился над джеклайзом и коснулся тыльной стороной ладони его лба, словно хотел выяснить нет ли у ко-онца жара. Джеклайз улыбнулся еще более широко — практически весь превратился в улыбку.

Маша подумала о том, что неплохо было бы оторвать-таки простыню от промежности, но решила все-таки этого не делать у Айхена на виду, она прижала к груди колени и обняла их руками. Ну вот. Только бы не пришлось вставать…

Она старалась не смотреть на него, старалась изо всех сил, иначе она снова покраснеет, станет, как помидор… идиотка.

Самое ужасное, что сама в этом кологе все равно, что голая, эта зараза обтягивает, как вторая кожа. Господи, и смех и грех!

— Ну, ты как? — Айхен уселся рядом с джеклайзом, Маша осмелилась посмотреть на него и вроде бы даже не покраснела…

— Что я… — произнесла она, — это ты был… гм… как зомби.

— Что такое зомби?

— Не важно… Ты неплохо выглядишь, после всего… — в ее голосе было больше иронии, чем ей хотелось бы.

Айхен подвинулся к ней ближе, практически вплотную.

— Ты плакала?

— Ч-что?.. Когда?

— Там, где мы с тобой…

Черт, она снова краснеет!

— Скрывались…

— Может быть, — она пожала плечами, — А что?

— Ты боялась, что я умру?

Это он серьезно или издевается?

— Боялась, — произнесла Маша сквозь зубы, — Не большое удовольствие пребывать в замкнутом пространстве вместе с разлагающемся трупом.

Принц сделал жалобное лицо.

— Ну вот… а я-то думал.

На самом деле Маша не помнила, плакала ли она, она вообще плохо помнила, что там было…

— Ты хорошо выглядишь в этом… — Айхен коснулся ее плеча, скользнул пальцами по спине, по талии, по бедру… — Я и не думал, что у тебя такая фигурка, знал, что хорошенькая, но в этом одеянии…

И ему все равно, что джеклайз сидит рядом и пялится.

— Я убью тебя, Айхен, — пробормотала Маша, — Честное слово! Прекрати это!

— Что? — удивился Айхен, — Я тебя обидел?!

— Убери от меня свои руки!

— Не могу.

Он наклонился, поцеловал ее плечо, потом шею под самым ухом… Вопреки желанию внизу живота стало горячо, так горячо, что даже больно. Прежде чем подскочить и сбежать, Маша успела подумать с тоской, что это ужасно несправедливо — то, что она занималась любовью с мужчиной всего один раз в своей несчастной жизни, да и то, Бог знает когда!.. Лучше бы этого и не было вовсе, тогда бы она, по крайней мере, не знала, что это такое и не так расстраивалась бы… Зачем тогда было отскакивать? Так и отдалась бы этому самоуверенному мерзавцу (но красивому, черт бы его побрал) на мягком теплом полу на радость улыбчивому джеклайзу.

Она хотела сказать… ух, что она хотела сказать! Не сказала, потому что глянула туда, куда устремлен был взгляд бессовестного принца — колог… паскудный колог! Что в нем, что без него.

— Все, Айхен, — сказала она устало, — Уймись.

— Ты не нравишься ей? — осведомился джеклайз, — Почему?

— Нравлюсь, — принц вздохнул, повернулся к джеклайзу и принял почти ту же позу, в какой до того сидела Маша, — Стесняется. Не хочет при свидетелях.

Джеклайз призадумался, потом кивнул — если чего-то не понимал, то принимал — эти инопланетяне такие странные.

Маша уже готова была сказать мерзавцу Айхену о том, как сильно она его ненавидит, и как жалеет о том, что он не помер под завалом, хотя был к тому близок, но сочла это ниже своего достоинства. Пусть болтает, что хочет, какое ей до этого дело?

— Благодаря тому, что ты плакала, нас нашли, — сказал ей Айхен, — Что я, собственно, и хотел тебе сказать. Я не знаю, как все это происходит, но у этих существ, — он кивнул на джеклайза, — какая-то особенная связь с планетой… Не знаю, как тебе объяснить… они понимают друг друга. Вот ты плакала, твои слезы капали на землю, и ко-онцы уже знали об этом. Знали, где нас искать. Очень вовремя, заметь, нашли…

— А землетрясение?

— То же самое. Если смотреть сверху, очень хорошо было бы видно, что землетрясение случилось только на поле космодрома, там где были звероноиды. Планета уничтожала врагов. Таким образом.

Маша покачала головой.

— Так не бывает.

— Придется тебе поверить в это. Скорее всего, больше таких планет нет. Уникум. Представь себе, что планета живая… Только не спрашивай как это! Она не просто живая, она разумная… и очень любит этих вот… — он посмотрел на улыбающегося джеклайза, — серых уродцев.

— Почему ты мне все раньше не рассказал?!

— Да некогда же было…

— Да не ври! Просто ты сволочь, Айхен!

Что это ее так прорвало?

— А что, — принц обратился к ко-онцу, — правда она особенно хороша в гневе? Глазки так блестят…

— Не спрашивай меня, — покачал головой джеклайз, — По мне, так все вы уроды.

Они весело рассмеялись — старые добрые друзья.

И ведь она сама напросилась к Айхену на корабль! О чем она думала?

О звероноидах… Нет, о Земле…

— Вам тут весело очень, — пробормотала она, — А между тем звероноиды, возможно, уже завоевали галактику.

— Зато мы, вроде как в безопасности… пока. Ты, кстати, молодец, что завела нас сюда. Они уже, должно быть, оправились от пережитого и ищут нас.

— Найдут?

— Не знаю. Надеюсь, что нет. Им не придет в голову искать нас здесь.

— А дальше что? Сколько мы будем здесь сидеть?

— Малышка моя, — нежно улыбнулся Айхен, — Куда ты все время рвешься? Сядь, расслабься… Ну что ты так гневно сверкаешь глазками? Я тоже боюсь за свою планету. Но что я могу сделать? Посмотри на меня, у меня даже нет одежды, прикажешь голышом кидаться на звероноидов? Они создания черствые, их не шокируешь моими достоинствами… Ладно тебе краснеть-то…

— Но…

— Мы будем сидеть здесь и ждать. Чтобы ты не называла меня сволочью, скажу тебе, что нам, скорее всего, помогут.

— Эйк?

Она произнесла это слово и сердце сжалось. Нет, Айхен, куда тебе до командора! Со всеми твоими достоинствами…

— Не Эйк… Что может твой Эйк, — проворчал принц, — Что ты в нем нашла? Ну скажи по-дружески, чем он так уж хорош?

— Какое тебе дело?

— Да интересно же!

Джеклайз внимательно слушал все эти словопрения, переводя взгляд с одного на другого, изучал особенности инопланетян. Делал какие-то выводы. На него уже не обращали внимания. Будто его и не было.

Ну, ладно! Ты сам спросил!

— Потому что он настоящий мужчина! Потому что он сильный! И мужественный! Он!.. Просто лучше всех…

— Не убедительно.

— До пошел ты, Айхен! ТЕБЕ этого не понять! — она постаралась чтобы ее голос звучал как можно более презрительно.

— Ты права — мне этого не понять!

Что это с ним? Она и в самом деле его разозлила? Как приятно.

Он вскочил, он схватил ее за плечи и встряхнул. Довольно грубо.

— Не могу понять! Что вам, бабам, надо? Вам нравится утешать несчастных страдальцев? Утирать им сопли? Ах, он такой мужественный! С какой стороны он мужественный?!

— Он герой! — с чувством выдохнула Маша, — Он создал СОГ!

— Создал СОГ… Глупенькая ты дурочка! Преданный солдатик! СОГ создал не он, а Лавгн Рауш Флоук, военный министр Эрайдана, ныне покойный, а героическая личность Эрдр, страдалец Эрдр, просто очень подошел на должность его главы, потому что был такой прекрасный и благородный, потому что был такой безопасный, такой готовый выполнить любой приказ!

Маша нацелила кулак принцу в подбородок, но тот не позволил себя ударить.

— Ты завидуешь ему! — прошипела она, пытаясь вырваться, чтобы повторить свою попытку.

— Он же никогда не оценит твоих нежных чувств, — Айхен так приблизил к ней свое лицо, что она почувствовала на коже его дыхание. Его глаза были так близко… как когда-то… машино сердце забилось тяжело, подогнулись колени. Нет, только не это!.. Только не это…

— Ты будешь сгорать от страсти, а он будет рассказывать тебе трогательные истории о своем несчастном прошлом. Больше ничего не будет!

Она уже почти не слышала его, она была поражена страшной догадкой, но не могла поверить в нее, с ужасом смотрела в темные глаза Айхена, метающие молнии.

— О нет… — сказала она своим мыслям.

— О да! — ответил ей Айхен.

Маша дернулась в его руках, изо всех сил попыталась вырваться, она уже не собиралась драться, она хотела убежать, далеко-далеко, спрятаться, забиться в какой-нибудь темный угол, умереть.

Но Айхен держал ее крепко.

— Смотри на меня, — велел он ей, — Неужели ты еще не поняла?!

— Пусти меня! Сволочь! Мразь! Мерзкая скотина!

В ярости она вопила на родном русском языке, не замечая этого, и смысл ее проклятий остался для адресата не осознанным.

— Это был ты?..

Из ее глаз потекли слезы, обильные и чистые, как у обиженного ребенка.

— Это был не Эйк… это был ты…

Айхен целовал ее щеки и глаза, и говорил что-то на языке, которого Маша не знала, слова, которые произносил и тогда… Маша думала, что это геллайский…

— Пусти меня, ничтожество!.. Я никогда не прощу тебе… Никогда!

К несчастью, она не могла сопротивляться. Она слишком часто вспоминала ту прекрасную ночь, того мужчину, что был с ней, любимого… Нна так хотела, чтобы когда-нибудь это повторилось! Это был он… Мерзавец Айхен!

Маша предпочла закрыть глаза и не думать об этом — эти руки самые прекрасные руки на свете, эти глаза, эти губы…

Ее, наконец, освободили от дурацкой простыни, и как же без нее стало хорошо!

О джеклайзе забыли, он и сидел, бесстрастно наблюдал происходящее, склонив круглую безволосую голову к костлявому плечу. Он думал о том, что, вероятно, до конца дней своих так и не привыкнет к странностям этих инопланетян…

Рюнт-рэй Гелдзз был очень плох. Силы иссякали, таяли с каждым шагом. Он мог бы упасть и лежать — это было бы лучше всего, но ему было страшно останавливаться, казалось, что смерть придет сразу же, как только он перестанет бороться. Смерть в образе серых пучеглазых тварей, которые так хитро обманули его, прикинулись жалкими и ничтожными, натворили такое! Или в еще каком-нибудь более жутком образе… Лучше не думать об этом… Страшно.

Это небо, эти деревья, эти цветочки… они следят за каждым его шагом, ждут, пока он упадет, чтобы… Они источают ненависть. Холодную спокойную ненависть к нему. «Мы не торопимся, мы подождем, рано или поздно ты упадешь, скорее рано», — шептали они вслед.

Все неправильно, не так, как должно было быть. Это просто смешно — рюнт-рэй плетется из последних сил по планете, которую должен был завоевать — и в сущности завоевал — легко и просто. И никого нет рядом, и войска в замешательстве.

Ну уж с Цеззом-то должно быть все в порядке. Он был на орбите! Хотя… кто знает, что произошло в атмосфере планеты в то время, как на космодроме разразилось землетрясение. Может быть он — рюнт-рэй Гелдзз — последний оставшийся в живых.

Что ж, в таком случае, жить ему осталось не долго.

Он был сильно обожжен, практически лишился меха на спине и на лапах, какая-то каменная конструкция, падая, едва не переломила ему хребет.

Гелдзз тяжело шагал по цветущему ярко-зеленому ковру, раскачиваясь из стороны в сторону, красная пелена застилала глаза, видеть через нее что-то стало практически невозможно, травка цеплялась за его ноги, дерево попалось ему на пути, как непреодолимая преграда, и он прислонился к нему, обнял лапами, и… сполз к его основанию с глухим рычанием. Прохладная и шелковистая трава, такая мягкая на вид, больно резала израненное тело, она источала пронзительный дурманящий запах… оплетала… душила, подбиралась к морде, чтобы забиться в горло и в нос… Гелдзз дернулся в панике, но не смог даже пошевелиться. Дышать тяжело… Будто непереносимая тяжесть навалилась… Звероноид захрипел, собрал последние силы, напряг мышцы и… провалился в темную душную мглу. Мысли стали ватными и спокойными… паника еще билась где-то на самом их дне, но уже далеко.

Он умирал со спокойным сердцем, в его душе царили покой и радость, не было ни честолюбивых устремлений, ни забот, ни тревог, может быть в тот момент звероноид уже прикоснулся к вечности, к началу и концу, к основе… и вдруг что-то там, впереди, запульсировало тьмой и болью, эта боль и тьма были отдельно от него, но как будто приближались… окружали… это начинало тревожить.

Скопление зла ударило его с силой необычайной. Закружило, сжало, сокрушило, Гелдзз зарычал от ужаса и распахнул глаза.

Свет…

Искры…

Повсюду молнии бьющие его несчастное полуживое тело, больно — и еще более чем больно, неприятно.

Что происходит?!!

Чьи-то лапы грубо и бесцеремонно ощупывают его. Но уже не больно. Кроме хорошо знакомого привычного зуда никаких неприятных ощущений.

Голос как будто очень издалека.

— Что теперь?

— Ничего. Он скоро придет в себя.

Голоса вроде бы знакомые, но в голове все перепуталось, все смешалось в воспоминаниях. Может быть, эти голоса ему снятся?..

— Рюнт-рэй… — услышал он уже ближе.

Кто это рюнт-рэй? Это звание когда-то носил его отец. Но ведь отец погиб на Молмате… Или он сам и есть — его отец, а его сын…

Небольшое усилие, и он открыл глаза.

Рюнт-краэ Цезз радостно рыкнул.

— С возвращением, рюнт-рэй… Я страшно рад!

Да уж… еще бы… кто вы такие без меня… что вы будете делать на этой гадостной планете без меня…

— Это было жуткое зрелище, — говорил Цезз, глядя на мелькающие на экране картинки с непонятной мечтательностью, — Трава оплелась вокруг вас как кокон… такой плотный… мы очень основательно потрудились, прежде чем смогли вас из него… э-э… извлечь. Она хотела вас поглотить… Мне так показалось. Растворить, съесть. Мы прошли бы мимо и не заметили вас, если бы не захватили прибор, реагирующий на тепло… Это страшно, Гелдзз, мы шли, и у нас дрожали коленки, мы готовы были к чему угодно!.. К любым кошмарам… Может бросим мы эту гадость? Оставим у себя в тылу, двинемся дальше… Я не знаю, что делать с этой планетой — взорвать разве что?..

Рюнт-рэй Гелдзз вздрогнул при этих словах, и радостно вспыхнули скрытые новеньким светлым и мягким мехом глаза. Он ничем не выдал своих эмоций, но ему определенно понравилась эта идея… взорвать… уничтожить это враждебное существо. Непонятное и страшное.

Гелдзз выключил запись, позволившую ему еще раз увидеть то, что происходило на космодроме — теперь уже из верхних слоев атмосферы. Ему это было не интересно. Не было желания и, главное, совершенно не было необходимости разбираться в том, что случилось и почему.

Всего лишь маленькая никому не нужная планетка.

Она не пригодна для жизни, более того, она опасна — ее следует уничтожить. Чего проще… впрочем, одна проблема, пленники сбежали, скрываются где-то там… Их надо бы найти, обшарить планету не так уж сложно, дело нескольких дней… но от этой мысли кидает в холодный пот. Что уж скрывать, Гелдзз боится этой планеты панически, вплоть до животного ужаса. Он помнит, как трава оплетает его… обвивает… душит… вряд ли он забудет это до конца дней своих, вряд ли когда-нибудь исчезнет дрожь в комке солнечного сплетения при этих воспоминаниях.

Бросить все это и двигаться дальше… время… время… его остается все меньше, нельзя забывать об обитателях протанских песков, которые ни на секунду не оставляют свою работу.

Рюнт-рэй обернулся и увидел, что Цезз смотрит на него, смотрит как-то странно…

— Не поддавайтесь панике, рюнт-краэ! — рявкнул Гелдзз неожиданно для себя самого, — Как мы будем чувствовать себя, если сбежим отсюда с этим мистическим ужасом? Мы останемся! Будем торчать здесь настолько долго, насколько это понадобится! Отыщем пленников — или убедимся, что они мертвы — а потом разнесем эту планету на атомы! И тогда двинемся дальше! Победителями, рюнт-краэ!

Он ударил ладонью по приборной панели так сильно, что погас один из мониторов.

— Нельзя поддаваться страху… — произнес он как бы для самого себя.

Рюнт-краэ Цезз подскочил как пружина и вытянулся.

— Я организую поиски, рюнт-рэй. Двадцать три патрульных корабля покинули космопорт практически невредимыми и готовы к операции… берусь обеспечить готовность в кратчайшие сроки!

— Докладывайте мне все о ходе поисков… я должен знать…

— Разумеется, рюнт-рей!

«Что со мной происходит?! — мысленно простонал Гелдзз, когда остался один, — Во что я превратился? Я дрожу? Я боюсь? Я жалок?.. Не будет этого… пока я жив!..»

Уцелевшие мониторы показали ему, как эскадрильи легких патрульных кораблей уверенно и красиво покидают ангары базы, уносятся как молнии. Нет страха! Нет сомнений!

Гелдзз вздохнул облегченно и улыбнулся.

Если командир храбр и уверен в себе, его солдатам не грозят ни страх, ни паника. Они пойдут за ним и завоюют галактику, что бы она из себя не представляла!

Под землей было тихо и спокойно. Никакой информации о том, что происходит на поверхности планеты, где звероноиды и чем они заняты, не поступало. Это и успокаивало и беспокоило. Маша предпочла бы смотреть опасности в глаза, чем прятаться с головой под одеяло и убеждать себя, что чудовище не найдет ее там. Только с вымышленными чудовищами, обитающими в спальнях впечатлительных детишек можно справиться таким образом. Маша чувствовала, что их ищут, и знала, что найдут… они здесь в мышеловке. Голые, безоружные. С сотнями ко-онцев на шее — может быть последних ко-онцев.

Она постаралась уйти от хижины джеклайза как можно дальше, завернулась в свой неприятный на ощупь и неудобный колог, мешающий идти, липнущий к ненужным местам… Она бродила по округе, изучала местность, размышляла о их шансах выжить, только ради того, чтобы не думать о том, что произошло у джеклайза. Ей было ужасно стыдно, ей было горестно.

Убежище, которое планета создала для своих любимых детищ представляло собой как будто огромную, прямо-таки безразмерную пещеру — огромное дно, ни стен, ни потолка, и странный молочный свет откуда-то со всех сторон, мутный, сумеречный, но все-таки — свет!

Что это за свет?.. Откуда он?.. Какова его природа?..

Может быть, с этой чудной планетой и поговорить можно?

Может, ко-онцы и говорят…

Джеклайз не обманул, воздуха было вполне достаточно. Припахивал он чем-то этаким землистым, был сыроват, но дышалось им вполне легко. Это для Маши с некоторых пор было очень важно, в ней все еще жил страх задохнуться — в темном, страшном, безвыходном пространстве.

Она брела между домиками, улыбалась туземцам, которые преспокойно, будто так и надо, устраивались на новом месте.

Поговорить было не с кем — никто из них не знал всеобщего языка.

Маша решила идти, пока не дойдет до какого-нибудь конца. Должна же эта пещера иметь стены? Интересно было бы осмотреть их структуру…

Как же ужасно, отвратительно все и мерзко! Как она могла уступить ему сейчас?! Следовало дать ему коленкой между ног, а она… Она будет ненавидеть себя за это всю оставшуюся жизнь! Может быть, недолгую. Даже, скорее всего, недолгую.

И этот мерзкий джеклайз сидел и пялился, как порнофильм смотрел!

Маша хлюпнула носом. Хорошо, что сумеречно, хорошо, что никто не обращает на нее внимания.

Теперь у нее не осталось даже надежды на то, что она хоть сколько-то интересна Эйку, только сейчас она поняла, что эта надежда ЖИЛА. Всегда. Даже, когда командор отправил ее на Землю, после такой чудесной ночи (ха-ха-ха), она думала, что раз однажды он был с ней, то это обязательно случится снова. Обязательно! Рано или поздно…

Теперь можно уже не рассчитывать на это и не обольщаться.

Ладно, забудь об этом! Не время терзаться, не время реветь, сейчас надо думать только о том, как выжить.

Выбраться.

Спасти Землю.

Все остальное, по сравнению с этим, чушь и блажь.

Где же конец этой чертовой пещеры?..

Рюнт-рэй и не подозревал, что способен на такие сильные чувства. Раса цирдов сама по себе отличалась флегматичным характером (по сравнению со «зверушками», к примеру), Гелдзз был — считал себя — флегматичным из флегматичных, здравомыслящим из здравомыслящих. Спокойным, рассудительным, надежным.

Когда же он успел измениться? На Протане?.. Или это случилось, когда… лучше не воспоминать… стоит закрыть глаза, и он видит уже не синие пески планеты-тюрьмы, а острые жгуты желтой и ядовито-зеленой травы, дурно пахнущей… Все! Достаточно, это уже прошло… прошло!

О Высшие Силы, как же хочется разнести этот зелено-голубой шар! Превратить его в сонмище мертвых астероидов!

Рюнт-краэ Цезз стоял за его спиной, Гелдзз чувствовал его волнение, замешательство и страх. В самом деле, командующий был в последние время как-то немного не в себе (впрочем, ему столько пришлось пережить!), его реакции на некоторые вещи были неадекватны.

— Ничего… — повторил вслед за ним Гелдзз.

Цезз молчал. Ему нечего было сказать. Он явился с рапортом и уже сказал все, что должен был. Все, что мог сказать.

— Ничего… — повторил снова Гелдзз и в голосе его послышалось что-то что очень не понравилось рюнт-краэ.

— Обшарили всю планету и ничего не нашли… Горы… Моря… Пещеры… Щели и трещинки…

— Так точно, рюнт-рэй, — произнес Цезз, стараясь придать голосу твердости.

Рюнт-рэй вдруг повернулся к нему, посмотрел пристально.

— А ты удивлен этому, Цезз? Ты удивлен тому, что мы их не нашли?

Цезз задумался только на мгновение, просто потому, что никак не ожидал такого вопроса.

— Я не удивлен, рюнт-рэй. И никто из наших не удивлен. И вы сами не удивлены… После всего, что было, — рюнт-краэ понизил голос, словно боялся, чтобы его не услышали (не услышала эта ужасная планета — даже с орбиты), — мы все уже ничему не удивляемся. Нам нужно убираться отсюда, Гелдзз… Послушай меня, как старого солдата, как своего друга, мы должны убираться, чтобы не было хуже. Солдаты в панике, я сам — едва держусь, да и ты… извини, тоже… Мы должны уничтожить это… существо… уничтожить и похоронить его в памяти, как страшный сон… Идти дальше и — побеждать…

— Мы призваны не для того, чтобы уничтожать планеты, а для того, чтобы покорять… на благо Рюнткона… — сухо сказал Гелдзз.

Цезз нетерпеливо махнул лапой.

— Свет и Тьма! Гелдзз, разве ты не понял еще, что ЭТО — не планета?!

Гелдзз почувствовал, как холодок пробежал у него по позвоночнику.

— Ты ведь этого хочешь так же как и мы, — добавил Цезз глухо, — Не думай о том, что скажут в командовании… они могут ничего и не узнать.

— Уйди, Цезз!

— Гелдзз…

— Ты слышал, что я сказал?!

Оставшись один командующий просто сидел, подперев морду лапами и глядя на монитор, где вращался и вращался безобидный на вид нежного цвета шарик… Он уже не раздумывал. Он уже все решил. Решил еще раньше, чем пришел Цезз, чтобы сказать, что поиски не увенчались успехом.

Теперь он просто должен был побыть наедине с собой, прежде чем отдать приказ.

Маша ушла далеко и сама не заметила этого. Она уже не слышала голосов, детского смеха… только звук своих шагов и стук срывающихся откуда-то сверху капель. Она остро чувствовала свое одиночество и одновременно ощущала, что она не одна. Так бывает, когда в темном страшном лесу, где заблудился кажется навсегда, вдруг чувствуешь, что твой ангел-хранитель где-то здесь, витает за плечом — и уже не страшно.

Маша почувствовала это присутствие не внезапно… она не могла сказать, когда именно это произошло. Как будто чем дальше она уходила от лагеря, тем сильнее становилось это чувство…

Внезапно перед ней появилось огромное и хрустально-прозрачное озеро. Появилось — как ниоткуда. Маша едва не ступила в воду, и только тогда заметила, что светло-серая поверхность перед ней слишком ровная и гладкая. Она заглянула в глубину и, несмотря на кажущуюся прозрачность воды, не увидела дна даже у берега. Берег, казалось, сразу обрывался невероятной глубиной.

Как только девушка увидела воду, она внезапно почувствовала себя ужасно грязной. Попыталась вспомнить, когда она в последний раз принимала ванну и не смогла… Страшно, конечно… Незнакомое озеро… Глубокое… Но в конце концов не водятся же здесь акулы! Да и потом, она окунется у самого берега…

Поверхность озера была как зеркало, Маша присела на корточки и опустила руку в воду. Странно… вода не имела температуры, вернее, ее температура была в точности, как температура машиного тела… Неприятное довольно-таки чувство, вроде опускаешь руку в воду, а кажется, будто в воздух.

Маша вынула руку, растерла по ладони капли, поднесла ладонь к носу. Вода как вода… и пахнет водой, водой и немножко землей. Вроде бы все нормально… И как же хочется искупаться!

Эх, была не была! Маша оторвала от тела колог, положила его в сторонке, и он сам по себе сложился каким-то причудливым образом. Потом она села на камень, опустила в воду ноги, поболтала ими, наконец решилась, набрала в легкие воздух и — прыгнула.

Ощущения были необычные — прямо скажем, но не очень неприятные. Все равно, как паришь в невесомости, в каком-то несколько киселеобразном воздухе.

Маша взметнула руки, попыталась всплыть на поверхность, но почему-то не получилось. Она изо всех сил заработала руками и ногами, но водная гладь все никак не разрывалась перед ней, широко раскрытыми глазами девушка видела только муть… светло-серую однотонную муть… Более того, серый цвет, кажется, густел…

Маша не могла понять, что происходит и запаниковала, она забилась как рыба в сети, наглоталась воды. Что происходит, ведь она не ныряла глубоко, она должна была немедленно вынырнуть, вода выталкивает… ЭТА вода не выталкивала, она как будто совсем не обладала сопротивлением обычной воды, ЭТА вода затягивала.

Когда девушка поняла это, она просто обезумела от ужаса. Она закричала. И вода тот час попала ей в легкие, и она захлебнулась… Нет, в тот момент перед ней не промелькнула вся ее жизнь, как обычно бывает в таких ситуациях (говорят, что так обычно бывает), в этот момент ее агонизирующий мозг изо всех сил пытался найти решение… пытался… пытался…

Маша тонула. Она вопила, глотала воду, дышала ей, опускалась все глубже и глубже в серую бездну, пока вдруг поняла, что почему-то все еще жива тогда как давно должны была уже задохнуться. От удивления она перестала паниковать.

И в самом деле — она не задыхалась, она дышала этой странной водой все равно как воздухом, набирала ее в рот, вдыхала в легкие — а потом выдыхала, и, собственно, кроме клаустрофобии, не чувствовала никаких неудобств. Она перестала дергаться и отдалась силе, увлекающей ее вниз.

И тогда она услышала голос. Может быть, этот голос был всегда — с тех пор, как она погрузилась — и она не слышала его просто потому, что от ужаса ничего не соображала… Голос был… неизвестно где… и вроде бы даже звучал не в голове, как это бывает когда общаешься с некоторыми космическими народностями — телепатами, он звучал из воды и Маша слышала его не мозгом и не ушами, она слышала его как будто всем телом.

Более того, голос говорил с ней не на каком-то языке, он передавался как будто вибрацией воды… какими-то легчайшими течениями… тоненькими ласковыми дорожками пузырьков, пробегающих вдоль тела…

— Тебе больно? Почему ты кричишь? Ты страдаешь?

Она подумала, что нет. И, видимо, ее поняли.

— Твой страх причинил мне боль. Ты боялась так, как будто боялась перестать существовать… умереть… так это называется у вас… Смерть… Мне так и не удалось постичь, что это такое, хотя я видело много смертей, и я пыталось постичь… Мне хотелось, чтобы не было смерти, но существуют законы Вселенной, через которые нельзя переступить. Есть рождение, взросление, старение и смерть. Там, где ты живешь, все так?

Маша в великом изумлении воспринимала этот странный поток сознания, этот медлительный, протяжный голос, лишенный интонации, она спохватилась, услышав вопрос.

«Мне надо что-то сказать, но как?» — подумала она.

— Так и говори, — ответили ей, — Я тебя понимаю.

В машиной голове роилось бесчисленное сонмище мыслей, даже скорее не мыслей, а обрывков мыслей. Она всегда чувствовала себя неловко в присутствии телепатов, боялась подумать что-то не то, и теперь чувствовала себя так же… еще хуже, теперь ее еще и пронзали вспышки ужаса и паники — ведь она продолжала погружаться. Хорошо хоть существо, что вознамерилось с ней пообщаться, вроде бы не проявляло агрессии.

— Зачем ты прыгнула в меня, если боишься?.. — спросило существо, видимо поймав что-то из ее мыслей, — Ты не знала? Ну конечно. А я радо. Мне хотелось почувствовать тебя, ты нравишься мне. Ты интересна. Стала интересна тогда, когда я почувствовало, как едкие капли из твоих глаз падают на мою поверхность… В них было столько… я переполнилось… и я послало своих помочь тебе… мне казалось, что никто никогда не может так страдать… Ты самое страдающее существо, которое прилетало ко мне… Было много… Но никто не страдал. Почему ты все время страдаешь?

Видимо у Маши в голове возник образ ее родного сине-зеленого шарика, маленького, беззащитного и одинокого…

— Ты боишься за свою планету?.. Но она не живая… Она просто — планета.

Теперь в голове девушки вспыхнули образы существ населяющих эту планету… мама… сестра… племянник… Вартан… бандит Паша… маленькая Оля…потом почему-то Красная Площадь и бой курантов, размеренный и чинный. Толпа в метро.

Голос какое-то время молчал.

— Я почти поняло, — сказал он наконец, — Что-то дикое… но ты это любишь. Всякая искренняя любовь достойна уважения… Я тоже люблю своих.

«Кто ты?!» — возопила Маша мысленно. Она уже, конечно понимала, но ей хотелось услышать ответ, хотелось услышать, как это существо само себя определяет.

— Ко-он.

«Но кто ты?!»

— Ко-он.

«А это озеро?»

— Часть меня. Как все — часть меня.

Голос помолчал какое-то время, потом произнес как будто задумчиво.

— Я не знаю, кто я. Давно я начало существовать, очень скоро закончу, хотя раньше думало, что это случится еще очень нескоро.

«Почему?» — подумала Маша и ее вдруг словно ударило потоком острых и сильных мыслеобразов, несущихся с огромной скоростью… Они ворвались, пролетели, кажется, за мгновение, и Маша все уже поняла.

Она запомнила из них совсем не много — просто больше ее слабенькая человеческая голова не способна была… какие-то взрывы… куски тел, разлетающиеся в разные стороны, впитывающаяся в землю кровь, похожая цветом на топленое молоко… ураганы боли, страха, агонии… и темные, вонючие, склизские потоки чужеродной ненависти. Незнакомых, непонятных эмоций…

Это произошло впервые в истории Kо-она. Оно не помнило такого никогда. Оно было ошеломлено и деморализовано… но оно поняло и осознало истоки и составляющие чужеродной ненависти и обрушило ее же на врага… Огонь, вырывающийся из рваных трещин на коже Ко-она.

— Я было безжалостно. Первый раз. И горько. И радостно.

Тучный звероноид, полыхающий болью, как головня, выхваченная из костра — падает. И Ко-он, жадный Ко-он, оплетает его, пытаясь проникнуть в самое нутро его, постичь…

Смерть… Смерть… Облако раскаленного газа и хоровод маленьких астероидов, кусочки нежной плоти.

Маша внутренне содрогнулась.

«Это правда?! Правда?!»

— Правда…

Голос был почти не слышен.

Она заплакала.

— Снова эти едкие капли у тебя из глаз. Ты снова страдаешь. Там, где ты родилась — всегда все страдают?

«Нет. Но часто.»

— Жаль, что ваша планета, не как я. Я старалось, чтобы мои дети не страдали…

«И что из этого вышло? Теперь они погибают. Почти все уже погибли. Ты заботилось о них, оберегало их, и что? Они не способны защитить ни себя, ни тебя, они не умеют, не знают, как это делать. На моей планете страдают чаще, чем радуются, воюют, проливают кровь друг друга, ненавидят и злятся, но я уверена, если звероноиды нападут на мою планету, ее обитатели будут защищаться. Изо всех сил, яростно и отчаянно. Они не позволят просто так, как нечего делать, перебить себя и взорвать свой дом… И неизвестно, кто еще победит!»

— Я не знало многого… хотя догадывалось…

«Мы должны что-то придумать, не позволить звероноидам взорвать тебя. Ты такое могущественное… удивительное… ты сможешь!»

— Сейчас ты и в самом деле думаешь обо мне… Не о том, что вместе со мной сама погибнешь… тебе жаль меня…

«Тьфу! Перестало бы ты философствовать!»

— Наверное, ты не дала мне полной картины своего образа, ты сложнее, чем я думало…

«Ко-он! Ты слышишь меня?! Сделай что-нибудь! Извергни что-нибудь зверноидам в хари, пни их как-нибудь! Ты же…»

— Я хотело просить тебя забрать с собой сколько-нибудь из моих детей… спасти хоть кого-то… теперь передумало…

«Почему?..»

— Они не смогут жить там, где живете вы… они будут СТРАДАТЬ. Я не хочу.

«А они сами-то чего хотят? Впрочем, понимаю, без тебя они НИЧТО, и не хотят НИЧЕГО».

— Неправильно, неправильно, — произнес голос совсем тихо, — Пусть они сами скажут тебе, захотят ли улететь. Они не рабы — это странный мыслеобраз, ты обижаешь меня.

«Позвольте, — спохватилась Маша, горячий спор с Ко-оном как-то выбил ее из колеи, заставил забыть некоторые факты, — Что значит «улететь». Как это мы сможем улететь?

— Космический корабль приближается к моей атмосфере. Я не вижу, но чувствую, чувствую, что он не хочет быть обнаруженным звероноидами. Раз так, то это ваши друзья.

«Звероноиды все равно обнаружат его», — подумала Маша, но сердце ее забилось сильнее и неконтролируемые мыслеобразы хлынули из сознания. Корабль СОГа… Эйк…

— Звероноиды не увидят его… я помогу… закрою…

«Как?..»

— Не знаю, не могу объяснить. Это как… — Ко-он заглянул Маше в голову в поисках подходящих ассоциаций, — Магнитное поле… нет, не то… это все равно, как взбаламутить стакан воды, тогда все частички летят в разные стороны, не уследишь…

Маша не стала раздумывать над столь странным объяснением. Главное то, что Ко-он может помочь им спастись…

— Слушай меня… слушай… — услышала она очень издалека и поняла, что сильно отвлеклась и перестала слышать голос.

— Я сделало туннель, который выведет вас в место, где предположительно может появиться корабль. Попытайтесь найти друг друга… успеть.

«Спасибо! Спасибо, Ко-он! Ты прекрасное, великодушное, ты…»

— Я отпускаю тебя, времени мало. Все-таки… если кто-то захочет улететь с вами — возьмите их…

«Да… я обещаю».

Всего лишь миг — и Машина голова оказалась над поверхностью воды. Как это произошло — загадка. Перед ее глазами появился каменистый берег, она схватилась за что-то подтянулась и выбралась на сушу, ей, кажется, еще и помогли, подтолкнули сзади.

Она стояла мокрая, жалкая, и вся тряслась, хотя холодно не было, потом завернулась в свой колог и побрела, шатаясь в сторону лагеря. Не было сил, подгибались колени и кружилась голова. Маша чувствовала себя так, как будто долго бежала и совершенно выдохлась. Уши, горло, легкие — все, как в огне.

— Мамочка, — пробормотала она, споткнулась о какой-то камень и упала. И поняла, что не встанет.

— Спешить… — пробормотала она, — Скорее…

Черные мушки заплясали перед ее глазами, звуки поплыли… темно… и тошнит от этой странной воды…

Маша пришла в себя от того, что ей в лицо побрызгали леденющей водой, застонала, попыталась отмахнуться и тут вспомнила свою последнюю перед темнотой мысль и произнесла:

— Спешить…

— Куда на сей раз? — услышала она голос ненавистного Айхена и тут же пришла в себя. Пребывать в бессознательном состоянии в обществе принца она не желала — лучше уж в полном одиночестве.

Маша увидела вокруг себя нескольких ко-онцев — одним из которых был любитель порно джеклайз — и Айхена. Айхена ближе всех.

— Корабль… — пробормотала Маша, горло саднило, во рту было мерзко, — Летит… Дайте воды.

— Почему ты потеряла сознание? Упала? Ударилась? — в голосе принца слышалось даже как будто беспокойство.

Маша покачала головой и следующие слова адресовала уже джеклайзу — он-то должен понимать.

— Озеро… — сказала она, — Говорила…

— Это не озеро, — сказал Джеклайз, — Это дух Ко-она. Ко-он не разговаривает с пришельцами.

— Говорило…

Черт, почему же так трудно говорить, как будто ежа проглотила, отравилась она что ли этой озерной водой… духом Ко-она.

— Маша… — Айхен поднял ее на руки и понес в сторону лагеря, ко-онцы потянулись следом, — Зачем ты ушла? Куда ты отправилась?.. Ведь ничего не знаешь и не понимаешь. Тебя едва разыскали.

— Пусти… меня…

— Прекрати. Ну что за детский сад, ты ведь упадешь.

Он принес ее в хижину, положил на моховой матрас, подал ей стакан с водой. Маша отхлебнула и поперхнулась — ей показалось, что на проглотила второго ежа. От боли слезы выступили на глазах.

«Что ж со мной такое?! Не помереть бы! — подумала девушка в смятении, — Время… время! Как же объяснить этому идиоту то, что я узнала?!»

Маша мрачно посмотрела на принца.

— Ну и что с тобой произошло? — спросил тот.

Маша показала на горло, объясняя тем самым, что не может говорить.

— Съела что-нибудь что ли?

«Ага, морского ежа».

Маша собралась силами, сжала покрепче кулаки и произнесла:

— Идиот!

Смиренность, казалось, готова была покинуть Айхена и тот собрался уйти, но Маша схватила его руку.

«И сама ты тоже идиотка, — сказала она себе, — Наша жизнь висит на волоске. Все остальное — потом.»

— Туннель… ищи… — сказала она и судорожно сглотнула.

Девушка попыталась подняться на матрасике, чтобы хотя бы сесть, и ей это удалось.

— Какой туннель?..

— Я… говорила… с Ко-оном… — Маше показалось, что эти несколько слов добьют ее, — Поверь!

— Говорила с Ко-оном?

Айхен сел с ней рядом на матрас, в его взгляде появилось что-то похожее на понимание.

— Ты в озеро лазила! — воскликнул он.

Маша изо всех сил кивнула — только бы обойтись без слов.

— Ты действительно в озеро лазила! М-да, бывает, что люди совершают глупости, но чтоб такие!

Он коснулся Машиных волос — они все еще были влажными.

— Теперь я понимаю… В такие «озера» спускаются по большим праздникам избранные ко-онцы, послушать так называемого «оракула». Им и то после этого приходится худо, а уж ты… Давай-ка поспи, — может приснится что хорошее, а я поспрошаю у джеклайза, что же теперь с тобой делать…

Маша не выпускала его руку и смотрел очень выразительно.

— Туннель! — прокаркала она, и в глазах снова заплясали черные мушки, — Ищи!

Ее лицо было уже не бледным, а серым и губы посинели. Ее пальцы разжались, и она упала на матрас.

Айхен долго держал в руке ее запястье, поражаясь насколько оно тоненькое, насколько, должно быть, хрупкое… Он провел пальцем по его внутренней стороне, нащупал пульс, жилка колотилась слишком отчаянно, странно для человека, пребывающего без чувств… Айхен волновался больше, чем следовало бы, раз уж джеклайз уверил его, что она поправится… откуда он, в конце концов, может знать?!

Ее губы дрожали и глаза двигались под веками… ей что-то снилось… наверняка, ничего хорошего, исходя из сложившихся обстоятельств…

И как же она была красива, несмотря на бледно-зеленый оттенок кожи и синие губы…

«Может быть, я извращенец?» — подумал Айхен, улыбнулся про себя и, наклонившись, поцеловал ее. В холодные синие губы.

«Может быть, я некрофил?» — подумал Айхен.

Он откинулся к мягкой войлочной стене хижины и закрыл глаза. Хуже всего — бездействие. Хуже всего, когда точно знаешь, что ничего не можешь сделать, когда любимая девушка того и гляди помрет… Маша все время куда-то рвалась, не верила в свою беспомощность… и в конце концов, хоть на какое-то время, она спасла жизнь и себе, и ему, и этой жалкой горстке ко-онцев. Она вместе с планетой. Хотелось бы знать, она случайно свалилась в озеро, или полезла в него специально затем, чтобы пообщаться с Ко-оном? С нее станется…

Второй день они сидят под землей, должно быть действительно достаточно глубоко, иначе их уже нашли бы. Как долго они могут так просидеть? Скорее всего, хоть до конца дней своих. Есть ли шанс, что звероноиды бросят их и улетят дальше? Пожалуй. Значит надо сидеть и ждать.

Но что если, вопреки здравому смыслу, Армас Хайллер явится-таки на Ко-он его спасать?.. Если бы быть телепатом или провидцем!

С наступлением темного времени суток надо будет выбраться на поверхность, это, конечно, рискованно, но стоит попробовать…

Айхен не верил в то, что даже мощный разум Эгаэла способен будет придумать что-то, что помогло бы справиться со звероноидами — по крайней мере, не так скоро. Но что, если он смог придумать, как приземлиться на планету незамеченными?..

Вопросы… вопросы…

И ни одного ответа.

Выберешься на поверхность — убьют или поймают.

Будешь сидеть под землей, есть вероятность пропустить появление Армаса. Чем черт не шутит, если он умудрялся обводить вокруг пальца Генлои, почему не сможет сделать то же самое со звероноидами?

Айхен не преминул получить от джеклайза свои вещи, теперь он пытался привести в рабочее состояние свой индивидуальный передатчик, очередное маленькое чудо чокнутого Вэга. Передатчик был настроен так, чтобы импульс от него мог поймать только «Вамит» — мощнейший и совершеннейший в галактике компьютер, обслуживающий базу «Паука» и все ее многочисленные филиалы.

Корабль-невидимка, на котором, судя по всему, прибудет Армас, запеленгует и найдет Айхена — разумеется не так глубоко под землей — если Айхен починит свой передатчик.

Принц снял с прибора защитный кожух и посмотрел в скопление крохотных схемок, которые невооруженным взглядом и разглядеть-то было невозможно…

— Ну Вэг, зараза… — пробормотал Айхен.

Он осмотрел прибор со всех сторон, не заметил, чтобы что-то сгорело или отвалилось, включил, выключил, снова включил и тут вдруг на маленьком давно мертвом экранчике высветились до боли родные и милые циферки, указующие, что на планете Ко-он, «ень 15 голш фарн», означавшие, что четвертый и последний летний месяц «ень» как раз сегодня доживает свой последний день, и что происходит это именно в год «голш» эпохи «фарн».

Вроде бы все верно.

Некоторое время Айхен в изумлении смотрел на экранчик, опасаясь, что магическая надпись погаснет, потом он осторожно закрыл передатчик кожухом, собрался с духом и переключил его на межгалактическое время. Прибор послушно вывел нужную надпись и опять-таки — правильно.

Принц шумно вздохнул.

«Интересно, это я его починил или это он сам? — спросил Айхен себя, и сам себе же ответил, — Ты, идиот, не смог бы починить и простые часы. Цирды, скорее всего, просто поставили блок, теперь они его убрали… или он перестает действовать на такой глубине?»

На витающей вокруг Ко-она, базе цирдов случился маленький переполох. Удивительная по силе магнитная буря внезапно разразившаяся на планете, временно вывела из строя все, державшие ее под контролем приборы.

— Ничего не понимаю, — пробормотал сидевший за пультом управления рюнт-лэрэ, растеряно глядя на пляшущие на мониторе цифры. И мех у него на загривке стал дыбом от мгновенно охватившей его паники. «Бух-бух-бух», сердце прыгнуло не в пятки, как полагалось, а в голову, ударило по ушам, запульсировало багровым в глазах, солдат выскочил из рубки и помчался на командный пункт, позабыв, что ему запрещено покидать свой пост, и что для связи с офицерами есть специальный прибор.

Рюнт-краэ Лакзз подпрыгнул на месте от неожиданности, когда все приборы на захваченном корабле «Паука» внезапно заработали. Включился свет, засновали роботы-уборщики, откуда-то зазвучала странная заунывная музыка.

Несколько мгновений Лакзз в ужасе озирался, потом схватился за передатчик и прорычал на своем варварском наречии что-то типа:

«Але, народ, что там у вас происходит, к чертям собачьим?!»

Рюнт-рэй Гелдзз все еще не отрывая немигающих глаз от монитора, на котором тихо и мирно вращалась от лета к осени ненавистная ему планета Ко-он, связался с главной базой, которая стояла в нескольких сотнях световых лет, посреди пустого беззвездного пространства в терпеливом ожидании, и вызвал к Ко-ону основную группу войск — чтобы взорвать планету понадобится мощь нескольких тысяч плазменных зарядов, своими силами не обойтись.

Рюнт-краэ Цезз за спиной командующего улыбался с видом победителя.

Маленький, легкий, тонкий как молния корабль пробил атмосферу и с невероятной скоростью устремился к поверхности планеты.

Он так и назывался «Черная молния». Вэгул очень любил его, возился с ним постоянно, пичкая все новыми приборами, совсем недавно он поставил на него совсем новую анти-радарную защиту, Армас очень надеялся на эту защиту, потому что падал на планету практически «на авось».

Корабль-невидимка достиг поверхности земли за несколько минут и завис в раскидистых кронах деревьев, мгновенно изменив окраску с белой на пеструю сине-желто-зеленую, почти слившись с окружающей средой.

Армас включил микрофоны и некоторое время вслушивался в голоса местной природы. Чуть позже он включил и камеры. Теперь корабль стал для него прозрачным, сидя в своем кресле Армас оказался словно висящим в воздухе, все видящим — лучше, чем мог бы видеть глазами, все слышащим — лучше, чем мог бы слышать ушами, имеющим возможность взмыть в верхние слоя атмосферы практически в минуту.

Он уже включал приемник на орбите, теперь включил его снова, но не услышал ничего, даже сейчас передатчик Айхена не отвечал.

Включив самые легкие планетарные двигатели, Армас повел корабль над кронами деревьев. Медленно и осторожно. Как это ни опасно, он сделает виток вокруг планеты. Один виток. После чего улетит. Если Айхен не отзовется — значит он мертв или в плену.

Айхен не стал дожидаться вечера. Он смотрел на внезапно заработавший передатчик, и что-то подсказывало ему, что он не должен терять времени… Что-то происходит там, на поверхности… или над поверхностью, может быть это ЧТО-ТО дело рук «Паука», может быть, им как-то удалось дезактивировать цирдов… может быть лишь на короткое время.

Принц предпочел кологу свою оборванную и окровавленную одежду, несмотря на то, что одеваться в нее было куда как противнее. Он предпочитал предстать перед глазами кого бы то ни было лучше в лохмотьях, чем голым… ничего удивительного.

…Маша бормотала что-то во сне (обморок перешел в обычный сон), ей снилось что-то беспокойное, может быть, страшное… может быть после общения с Ко-оном ей снились вещие сны.

Айхену было трудно оставить ее одну, спящую и беззащитную… впрочем, в том, что она спала, были свои преимущества — шанс, что не вляпается снова куда-нибудь.

Но что с ней будет, если он не вернется?..

Айхен почему-то вспомнил вельзарельскую народную сказку о благородном юноше, который отправился сражаться с чудовищными овелеками-оборотнями, пожирающими детей. Юноша обещал своей невесте, непременно вернуться… Айхен не знал, чем закончилась сказка, потому что оборвал Дйменда на том самом моменте прощания и придумал конец сам. В его сказке благородный юноша вернулся к своей невесте — вернулся овелеком-оборотнем, и слопал ее вместе со всей деревней.

Айхен вспомнил, какое у Дайменда было выражение лица, когда маленький ангелочек, его воспитанник, со вкусом описывал, как ядовитое раздвоенное жало овелека-оборотня вонзается в глаза его ничего не подозревающей невесты, и улыбнулся.

Так же он вспомнил слова своего оставленного некогда на произвол судьбы в рушащемся дворце воспитателя, единственного человека, который заботился о нем и по настоящему любил после смерти родителей: «Вы станете великим человеком, ваше высочество или кончите плохо».

Айхен переключил часы на передатчик и ушел не оглядываясь. Никогда не надо забывать, что ты овелек-оборотень, безжалостный и кровожадный, тогда наверняка станешь великим человеком, как только забудешь об этом — сразу плохо кончишь.

Он шел тем же самым путем, каким ко-онцы во главе с Машей спускались в пещеру, не подозревая, что в противоположном конце ее образовался другой тоннель, выводящий практически в то место, где плыл над кронами деревьев корабль-невидимка «Черная молния»…

Айхен долго шел по тоннелю, удивляясь насколько он длинный и как круто поднимается вверх, он совершенно выдохся, когда дошел до тупика. Выход оказался завален непомерно огромным пластом земли.

— Эй, Ко-он, что это значит? — вопросил Айхен.

Ответа ему не было, впрочем, он и не надеялся — как известно, Ко-он говорил только со своими да и то с избранными.

Принц уселся на землю, вытянув гудящие ноги.

«Ну что ж, — подумал он, — Идти обратно, пожалуй, будет легче».

Маша проснулась от странного сна совершенно счастливой, она открыла глаза и какое-то время еще блаженно улыбалась, глядя в войлочный потолок — он казался ей невыразимо прекрасным.

Ей было мягко, тепло и уютно. Не хотелось шевелиться, не хотелось думать ни о чем кроме того, что только что произошло что-то очень хорошее. Было все плохо, ЭТО произошло — и теперь все хорошо, и можно не шевелиться и не думать… так надоело! Надоело все время бояться, куда-то бежать… позвольте, а чего же, собственно, она боялась, от чего бежала?..

На блаженном Машином лице вспыхнуло беспокойство, глаза распахнулись, и она подскочила на своем мягком моховом ложе.

— Что это? — произнесла она, — Сколько я спала?!

Она еще не до конца поняла, где она и что с ней случилось, но уже знала, что потеряла много драгоценного времени, и, может быть, теперь уже поздно. Поздно для чего?

Маша поднялась, прошла несколько шагов по хижине, чувствуя себя вполне сносно (если бы не мерзкий колог), она произнесла еще какую-то фразу, сглотнула и поняла, что горло не болит.

Ура, ура, теперь она объяснит все как следует, все, о чем говорил с ней Ко-он!

Где же этот мерзкий Айхен?

Маша в очередной раз оторвала колог от промежности — это уже вошло у нее в привычку — и вышла из хижины.

Поселение ко-онцев мирно отдыхало. Кто-то бродил, кто-то тихо беседовал, кто-то спал. Маша подошла к одному из них и произнесла заветное слово «джеклайз», ей указали в сторону одной из хижин.

Видеть джеклайза Маше совершенно не хотелось — по известной причине, но ничего не поделаешь, этот извращенец единственный среди своих собратьев, кто понимает всеобщий. Ужас от того, что планета того и гляди взорвется — прямо скажем, в любой момент взорвется — не позволял думать о чем-то еще.

Джеклайз спал. Он был не один в своей хижине, два каких-то ко-онца копошились в углу, судя по всему, занимаясь готовкой еды (ужина или уже завтрака?!), они неодобрительно посмотрели на Машу, но будить джеклайза, к счастью, не мешали.

Джеклайз спал так, будто впал в летаргический сон, Маша сперва легонько трогала его за плечо, потом едва ли не трясла, она уже подумывала над тем не попинать ли его или не стукнуть ли об стену (джеклайз был маленьким и худеньким, скорее всего, она смогла бы это сделать), когда он, наконец, проснулся.

— Где Айхен?! — обрушилась на него Маша.

Джеклайз около минуты приходил в себя, бессмысленно хлопая глазами, потом произнес:

— Тебе не следовало вставать. Нужно спать до утра. Жаль. Тебе могли бы присниться пророчества Ко-она.

— Я уже знаю все пророчества! — завопила Маша, — Ко-он уже сказал мне все, старый извращенец! Поднимайся, раскрой свои уши, начинай соображать!

В глазах джеклайза появился некоторый интерес, он посмотрел на Машу внимательнее, почесал за ухом, еще немного похлопал глазами и произнес:

— Что сказал Ко-он?

Корабли стали прибывать спустя полвитка планеты вокруг своей оси. Там, где был день, наступила ночь, где была ночь — начался день. Последний день. Кто-то, может быть, назвал бы его Судным…

Все новые и новые светлые точки загорались на мониторе головного компьютера, занимавшего стену командного пункта базы.

То, что большая часть армии собирается здесь, совсем рядом, вселило в сердца обитателей базы уверенность, звероноиды ожили, засуетились, глаза их загорелись. Теперь уже было почти не страшно… почти.

— Всем рюнт-краэ, расставить корабли в заданных координатах… вы можете увидеть их у себя на экранах, — вещал командующий Гелдзз, — пароль доступа 13-258… срок четверть витка планеты… десять калейтов корабельного времени…

Его лицо было непроницаемо, голос холоден и чист, как у машины, и глаза тихо сияли. Сияли отчаянным безумием, сияли восторгом и радостью.

Точно так же сияли глаза у рюнт-краэ Цезза, у прилипших к своим мониторам рюнт-лэрэ… Уничтожить эту планету — все равно что раздавить опасную гадину… нет — все равно, что отправить в преисподнюю самого дьявола.

Новый тоннель обнаружили довольно быстро, детеныши ко-онцы разбежались в разные стороны, и двое из них, вернувшись, сообщили, что наши пещеру очень глубокую, похожую на коридор.

Теперь Маша и джеклайз стояли у начала этого коридора. Маша смотрела в глубину и кусала губы, джеклайз ждал, когда она что-нибудь скажет.

— Когда он ушел? — спросила девушка.

Он — это, разумеется, Айхен.

— Еще днем, — ответил джеклайз, — Здесь трудно определять время, но тогда был все еще день.

Теперь была ночь. И утро приближалось.

Маша передала джеклайзу весь свой разговор с Ко-оном, если он и был удивлен ее рассказом, то никак этого не проявил. Впрочем, джеклайз был существом очень флегматичным.

Маша честно предложила ему покинуть планету вместе с теми, кто захочет это сделать. Предложение было смелым, исходя из того, что она в глаза не видела корабль, который должен был прилететь и не знала, каких он габаритов.

Но она обещала Ко-ону, и намеревалась выполнить свое обещание по мере возможного. И более чем.

Джеклайз, впрочем, ничего на ее предложение не ответил, он выразился какой-то ко-онской поговоркой, напоминающей русскую «Не будем делить шкуру неубитого медведя», и Маша с ним согласилась — сама считала это правильным. «Медведь» был зыбким призраком… А тут еще Айхен!

Куда он подался? Зачем? И где его теперь искать?..

Несмотря на всю ее неприязнь к принцу, у Маши и мысли не возникало о том, чтобы уйти из пещеры и улететь без него. Это уж слишком, тем более, что он-то в беде ее все-таки не бросал.

Маша пыталась вспомнить насколько долгим был путь по тоннелю… они шли медленно из-за того, что их было очень много, и они не особенно торопились. Айхен будет идти быстрее, но все равно, он должно быть только сейчас достиг выхода.

Как долго он собирается торчать на поверхности?..

Когда собирается возвращаться?..

Маша поняла, что они не могут его ждать. Мало того, что планета в любой момент может разлететься на кусочки, так еще корабль, как прилетел, так и улетит! Не вечно же он будет искать их…

— Нам надо идти… — сказала Маша, оторвав, наконец, взгляд от темноты тоннеля и обратив его к джеклайзу, — Вернее… вам надо идти.

Джеклайз не проявлял ровно никаких эмоций, может быть, он впал в кататонию, когда узнал, что его планете грозит гибель?

— Вы слышите?.. — спросила Маша обеспокоено. Ей еще не хватала сумасшедшего ко-онца для полноты ощущений.

— Кому нам? — отозвался джеклайз.

— Вам всем. Собираться и выходить. Вы пойдете медленно, я догоню вас…

Джеклайз кивнул.

— И побыстрее! — воскликнула девушка, — До вас дошло или нет, что мы того и гляди взлетим на воздух?

Джеклайз снова кивнул, и Маше стало его жалко. Каково бы было ей самой, если бы ей сообщили такую новость… и захотела бы она улететь?..

— Собирайтесь и идите! — выдохнула она, а сама побежала к озеру, на ходу отдирая от себя колог.

Она не стала говорить джеклайзу о своем намерении еще раз пообщаться с Ко-оном, она боялась, что старик запретит ей это делать, скажет, что повторного погружения в «озеро» она не переживет… она первое-то пережила с трудом.

Она прыгнула в озеро не раздумывая, с разбегу, если бы остановилась и посмотрела в густую серую муть — вспомнила бы все и не решилась бы.

«Ко-он! — закричала она, как топор уходя ко дну, — Отзовись, прошу тебя! Отзовись!»

Уже после нескольких минут падения, она поняла, что Ко-она нет. Нет и не будет. И куда он девался, неизвестно.

Она кричала, она звала, но только тишина была ей ответом, потом она попыталась всплыть, конечно, не смогла, и снова начала впадать в панику. Однако даже в панику она впадала как-то вяло. В конце концов, сколько можно?!

Серая муть становилась все гуще и гуще, стало даже интересно до какой поры она будет падать. Бесконечно (то есть до самого взрыва), или достигнет когда-нибудь дна (если успеет).

А потом вдруг пришли видения. Случилось это незаметно, как бы само собой, и Маша поняла уже много позже, что каким-то образом сама заняла пустующее место Ко-она.

Она вдруг стала планетой.

Ощутила невесомость вокруг себя, ощутила свою огромную массу, свое вращение, и ее едва не стошнило. Хотелось схватиться за что-нибудь, но, как известно, в безвоздушном пространстве хвататься не за что.

И еще она ощутила свое разрушение. На первый взгляд незаметное, но верное, разрушение идущее откуда-то из самой сути… Планета вся изнутри бушевала магнитными волнами, запущенные ею же самой, они пронзали ее, разрушая тонкие молекулярные связи. Маша чувствовала, как вянет травка, она еще сочна и зелена, но уже обречена, как уже засыхают самые тоненькие из корешков деревьев, как мутнеют ручьи, затихает ветер… Земная кора местами уже теряла чувствительность, Маша не могла узнать, что там происходит.

Во мгновение ока девушка охватила всю себя и оценила ущерб. Она не чувствовала боли от ран, или просто эти раны не были ранами… глубокие воронки от взрывов… трещины, оставшиеся после землетрясения… ожоги от пожаров… Больно было, когда она чувствовала на себе кровь и трупы, которых было очень много по всей поверхности. Были и живые, случайно уцелевшие, израненные физически и морально, лишившиеся рассудка, из-за них было еще больнее. Маша старалась не концентрироваться на них, она искала одного.

И она нашла его очень быстро, несмотря на свои необъятные размеры. Айхен не спеша шел вниз по тоннелю, он был все еще у самой поверхности земли, у самого завала толщиной примерно в пару километров, который Ко-он сделал сразу же после того, как ее дети спустились в подземелье.

Маша про себя посмеялась над Айхеном, над его впустую проделанным путем. Потом вдруг некая мысль пришла ей в голову, и она бросила Айхена, вернулась на поверхность, поднялась еще чуть выше, и сразу же обнаружила то, что искала.

Тот самый космический корабль, который прилетел за ними. Он был здесь, он медленно плыл над поверхностью, сканируя пространство на несколько километров вокруг себя.

Необходимо было как-то использовать свою способность все видеть, чтобы как-то соединить этих двоих. Того, кто брел по тоннелю и того, кто летел над планетой.

Она вернулась к Айхену.

Снова вернулась к кораблю.

Теперь уже нет смысла идти к свежему тоннелю… более того, корабль очень скоро будет в районе выхода старого тоннеля… по крайней мере это место наверняка окажется в поле действия его сканера.

— Айхен, поворачивай! — сказала Маша, но принц ее, конечно, не услышал, тогда она поднатужилась и создала у него на дороге внушительных размеров пропасть.

Она искренне повеселилась, когда увидела, как принц застыл у ее края и как он ругается, в то же время Маша прогрохотала у него за спиной, показывая, что там, за спиной что-то тоже происходит, и что неплохо было бы туда вернуться.

Айхен услышал грохот, он обернулся, потом еще какое-то время смотрел в бездонную пропасть и действительно повернул. Может быть понял, что это намек, ведь знает, что Ко-он умеет делать намеки.

Какая жалость, что невозможно общаться непосредственно! Маше так хотелось рассказать Айхену, куда ему пойти и где лучше встать, а потом связаться с пилотом и показать ему, куда лететь. Увы, планеты могут разговаривать только землетрясениями.

Тем более разрушающиеся планеты. Маша в очередной раз подумала, куда же мог деваться истинный хозяин Ко-она, и ей стало очень не по себе, потому что на всей планете, ни внутри ее, ни вне она не могла обнаружить его, и ей самой захотелось как можно скорее выбраться из озера, она почувствовала себя в нем, как в ловушке.

Взглядом планеты она осмотрела окрестности озера и увидела свой силуэт почти на самой поверхности воды. Оказывается, ей только казалось, что она тонет… Занятно бывает увидеть собственное тело со стороны, Маше это ощущение совсем не понравилось, равно как и ощущение от того, что ты — планета. Тем более умирающая.

Ее тело болталось в воде как неживое, было маленьким и жалким… и каким-то бездомным. Точнее, оно само было домом, покинутым и заброшенным.

«Ой-ой, — подумала Маша, — А как же мне туда вернуться?»

Говоря по чести, она уже запуталась кто она, где находится, и что из себя представляет. Она в озере, и вместе с тем, она над озером. Или она и есть озеро?.. Дух Ко-она…

Нет уж, не надо нам такого счастья…

А впрочем… Маша представила себя озером, и это удалось ей так же легко, как и все остальное. Дальше все было просто — она ощутила в себе инородное тело и вытолкнула его, искренне надеясь, что вместе с ним вытолкнет и свое «Я».

Ее тело оказалось на берегу. Поднялось на ноги, качнулось и рухнуло. Маша не была уверена, вынырнула ли она вместе с ним, не успела понять. Впрочем, в озере ее тоже уже не было. Ее не было нигде.

Айхен сделал за последнее время много глупостей, на сей раз он поступил правильно, он повернулся к пропасти спиной и снова отправился вверх к завалу, проговорив про себя:

«Спасибо тебе Ко-он, что ты не разверз пропасть у меня на пути тогда, когда я уже дошел бы почти до самого лагеря…»

Надо отдать принцу должное, он почти не сомневался в том, что произошедшее — это знамение. Конечно, и на обычной планете может случиться так, что пропасть — если вдруг ей суждено появиться — разверзнется как раз в том месте и в то время, когда это особенно нежелательно, но Ко-он все-таки далеко не обычная планета и вряд ли сотворила у него под ногами пропасть просто так… К тому же в стороне завала что-то подозрительно громыхало.

— Хорошая планета… хорошая… — пробормотал Айхен, мысленно погладив Ко-он по головке.

Он радостно вскрикнул и пустился бежать несмотря на свои основательно стоптанные ноги, когда увидел «свет в конце тоннеля». В буквальном смысле этого слова.

Теперь уже он не сомневался, что планета дала ему знак. Какие уж тут сомнения.

Приемник запищал внезапно и сразу со страшной силой, так, что Армас подскочил от неожиданности в своем пилотском кресле.

Обычно бывает так, что сигнал появляется слабенький и постепенно нарастает, но этот рев… Армасу показалось, что принц, выскочил из-под земли чуть ли не под брюхом его корабля.

Впрочем, с Айхеном такое случается… Может и правда?..

А может случиться и так, что это звероноиды засекли его и заманивают таким образом… хотя, как смогли бы они вычислить канал, по которому отправлять сигнал?..

Ответ пришел сам собой — отобрав у Айхена приемник или же сняв его с принцева трупа. Но что делать, надо рискнуть! Зачем же он иначе вообще прилетел…

Армас назвал компьютеру нужный код и послал его на приемник. Компьютер сообщил, что сигнал прошел благополучно, что его приняли.

«Ну была ни была», — подумал Армас, включил дополнительное защитное поле, которое впрочем, вряд ли спасло бы от массированного удара с небольшого расстояния, и еще раз оглядел радары. Радары были чисты.

Компьютер уже определил координаты передатчика и повел корабль точно к тому месту. За те несколько минут, что продлился полет, Армаса посетило множество разных мыслей, доминировала из которых та, что эти несколько минут последние в его жизни.

Он подумал о Севелине и о том, стоит ли жизнь Айхена того, что девочка может в очередной раз остаться сиротой. Кто позаботится о ней, что станет с «Пауком», и со вей галактикой, если уж на то пошло…

Больше ни о чем Армас подумать не успел, потому как корабль уже прибыл на место назначение, и одна из камер показала ему отощавшее, грязное, оборванное и окровавленное существо, которое при сильном увеличении оказалось все же Айхеном.

Невероятно, но факт.

Айхен сидел у дерева, смотрел точнехонько в камеру и улыбался. Странно как-то улыбался.

Армас понял, что тоже улыбается. Признаться, он все-таки не ожидал увидеть принца живым.

«Черная молния» зависла у Айхена над головой и опустила трап. Принц не спеша поднялся и взошел на борт. По лицу его было видно, что он подозревает в корабле-невидимке мираж и готовится не очень расстраиваться, когда он рассеится.

Армас заключил его в объятия, стараясь, впрочем, не сильно сдавливать — вид у принца был какой-то нежизнеспособный.

— Доктора? — был его первый вопрос.

— Не-а, ванну! — хрипло ответил принц.

— Ванна будет дома.

Армас вернулся к приборам, готовиться к экстренному взлету.

Принц смотрел на него какое-то время, потом совершенно не ко времени пустился в воспоминания:

— Помнишь тюрьму на Аретасе?.. Я орал, что надо улетать, а ты рвался куда-то в подвалы…

Армас почувствовал недоброе.

— И что? — насторожился он, не отрываясь, впрочем, от панели управления.

— Тебе тогда дороже собственной жизни, и всех наших жизней была Севелина… ты не мог ее там оставить… Любой ценой спасти или погибнуть самому… Мне это было удивительно… тогда…

Армас перестал заниматься приборами, посмотрел на принца с удивлением. А не сошел ли тот с ума? От горестей и лишений, от невозможности принять ванну?

Взгляд у принца, впрочем, был вполне осмысленным. Только печальным.

— Я должен спуститься в подземелье, забрать одну чокнутую девицу.

— Какую еще девицу?.. — пробормотал Армас в изумлении, — Ты взял с собой на Ко-он какую-то девицу?!

Айхен кивнул.

У капитана не нашлось слов, какими он мог бы назвать принца, чтобы до конца выразить свое к нему отношение, он только махнул рукой.

— Сколько тебе нужно времени?

— М-м, — принц тяжко вздохнул, — Если есть у тебя маленький катер, то не очень много.

— Что же это за подземелье?..

— Потом расскажу.

На «Черной молнии» был маленький катер, впрочем, как и на других кораблях его класса, иначе с него просто не на чем было бы эвакуироваться.

Катер был маленький, тоннель был широкий… на невысокой скорости катер мог пройти по нему впритирку к стенам. Конечно, для этого надобилось особое мастерство, но Айхен был хорошим пилотом…

Принц долетел до лагеря минут за пятнадцать, и обнаружил его опустевшим… Не веря своим глазам, он обошел его весь, заглянул в хижины, заглянул в ту хижину, где спала Маша. Никого… Пустой моховой матрасик.

Все как сквозь землю провалились… Может быть, Ко-он действительно увел их глубже… Но зачем?.. Какое-нибудь Машино пророчество?

«Убью, если найду», — подумал Айхен и невероятной тяжести тоска навалилась на него. Что значит это «если найду», а если не найду, улечу без нее?.. Не нужно было оставлять ее… но как она могла уйти? Хоть бы записку оставила.

Да и потом, куда она могла пойти?

Айхен едва уже было не совершил очередную ошибку, не вознамерился облететь пещеру по кругу. Тогда он непременно нашел бы еще один тоннель, полетел бы по нему… и летел бы… летел… до самого до конца. Своего, Машиного и капитанова. Но тут его посетила светлая мысль слетать к озеру. К Духу Ко-она. Может, все сообщество собралось там, к примеру, для вечерней молитвы…

У озера он и нашел Машу. Девушка лежала свернувшись калачиком у самого берега, колог ее лежал рядом.

«Ну надо же, — подумал принц, — опять ныряла! Что там за видения ее посещают? Никак, образ доблестного командора».

Воспоминания о доблестном командоре испортили принцу радость от встречи с любимой девушкой, но, впрочем, не особенно. Расстраиваться было некогда, этим можно заняться и дома.

Маша, хотя и находилась в глубоком обмороке, все ж была жива. Пока еще, во всяком случае.

Айхен отнес девушку в катер и накрыл своей ободранной курткой, больше нечем было, не кологом же ее накрывать, обойдется Армас без этого зрелища.

На сей раз она действительно едва не умерла, и умерла бы, если бы корабельный доктор, который мучительно долго пытался поставить ей диагноз и в конце концов начал лечить от отравления и ожога внутренних органов. По крайней мере именно этот диагноз высветился на его экране.

Когда она пришла в себя, осмотрелась и поняла, что находится на корабле, уносящем ее куда-то, все равно куда, лишь бы подальше от Ко-она, Маша не стала спешить вставать и кидаться выяснять как она на сем корабле очутилась. Какая теперь разница?

Она улеглась поудобнее на мягких белых простынях, подтянув к груди коленки и закрыла глаза.

Страшно подумать сколько всего случилось за последние несколько дней… странно представить, что столько событий поместилось в такой короткий период времени…

Маша знала точно, что Ко-она уже нет и чувствовала, что какая-то часть ее собственной личности омертвела, высохла и рассыпалась в прах, то ли осталась там — и погибла, то ли это была часть Ко-она, которую девушка унесла с собой из серого озера и которая опять-таки погибла вместе с планетой.

Это было невыразимое горе, настолько большое, что просто не помещалось внутри одного маленького человечка.

Единственным спасением от него было бы поскорее оказаться на Земле. И остаться на ней до самого конца, ее или через много лет — своего. И не улетать никогда… Маленькая планета так одинока в огромном черном космосе. Так беззащитна.

Маша услышала легкие шаги и зажмурилась сильнее. Она знала, что это Айхен, и ей очень не хотелось, чтобы он понял, что она проснулась. Не хотелось видеть никого, не хотелось ни с кем говорить — и с Айхеном тем более.

— Ко-она больше нет, — сказал Айхен, — Мы видели из космоса, огромный взрыв. Как сверхновая… Они уничтожили планету… Ты можешь в это поверить?

— Могу.

— А я нет. Всякое мог предположить, но уничтожать планеты… Они сумасшедшие…

— Они боялись, — Маша вздохнула и села на кровати, плотно завернувшись в простыню.

Айхен смотрел на нее вопросительно.

— Они боялись Ко-она. Панически. Когда они поняли, что он живой, только о том и думали, как его уничтожить, чтобы не оставлять у себя в тылу.

— Откуда ты знаешь?

— Я много знаю.

— Пророчества?..

— Они будут идти все дальше, уничтожая все живое на своем пути. Надо придумать, как их остановить.

— Ма-аша, — простонал принц, — Тебе надо отдохнуть…

— Моя планета… там совсем одна… я не дам ее уничтожить!

— Малышка, твоя планета находится на самом краю галактики, в тихом пыльном углу, шанс, что туда в ближайшем времени доберутся звероноиды — ничтожен! Не забивай себе голову, а то станешь параноиком.

— Куда мы летим?

Айхен почему-то долго не отвечал.

— На базу «Паука», — сказал он, наконец.

Всякого ожидала Маша, но только не этого.

— Куда?!

Даже грустные мысли на время покинули ее, она смотрела на принца широко открытыми глазами и лицо ее все больше вытягивалось.

— Почему?.. — воскликнула она.

— Да как бы тебе сказать…

— Ох, — простонала Маша, падая на кровать, — Час от часу не легче! Ну почему так, — она ударила кулачками по пружинистой поверхности кровати-доктора, — Почему хоть на короткое время нельзя оказаться в безопасности?! Хоть на несколько минут!

— Ты в безопасности, — тихо сказал Айхен.

— Так это был корабль «Паука»?.. Зараза, я-то была уверена, что это спасатели СОГа…

Принц поморщился.

— СОГ сейчас собирает силы для последнего удара, им сейчас не до нас. Они уже и забыли о нашем существовании, — он хотел добавить еще что-нибудь о командоре Эрдре в частности, но не стал, — Впрочем… они и не знали, где мы с тобой.

— Что же теперь делать? — пробормотала Маша, глядя в потолок, вопрошая скорее себя, чем Айхена, но он ответил.

— Ничего не надо делать, Маша. Еще раз говорю тебе — ты в безопасности. Поверь, база «Паука» сейчас самое безопасное место в галактике.

Маша вышла из задумчивости, посмотрела на него подозрительно.

— А ты откуда знаешь? И это ты, между прочим, сказал, что помощь придет… Кого ты имел ввиду?.. Кто знал, что мы с тобой на Ко-оне?

— Знали те, кто меня на него откомандировал, знал мой друг капитан Армас Хайллер, который, собственно, за мной и прилетел.

На Машу было жалко смотреть.

— Твой друг… кто?

— Но согласись, малышка, если бы не он…

— Айхен… ты предатель?

В воздухе повисла пауза, торжественная гулкая тишина.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Айхен после минуты молчания, в которую пытался осмыслить сказанное ему.

Машу потряс приступ нервного смеха.

— О Господи, — пробормотала девушка, хихикая, — Он еще и пират!

Она закусила кулак едва не до крови, но хихикала и не могла остановиться, ее затрясло, как от сильного озноба, и Айхен, несмотря на оказанное сопротивление, прижал ее к себе. Так крепко, как только мог.