"Каменное эхо" - читать интересную книгу автора (Имранов Андрей)

3. Хутулин. И снова - Малик Локай

- Прости, великий, - сказал Сис-Маю довольно напуганным голосом, - я оговорился. Я хотел сказать, Хуту-лин.

- Да, конечно, - ответил я совершенно безразличным тоном. Сис-Маю рыбкой выскользнул за дверь, а я тихонько улыбнулся. Но тут же улыбка сама слетела с моего лица - мне послышался тихий всхлип из соседней комнаты - спальни. Я вздрогнул, привычно собрал Стрелу Огня и прозондировал соседнее помещение - так и есть, кто-то не очень больших размеров притаился за спинкой кровати. Вот как? Очень-очень интересно. Как он умудрился незамеченным пролезть через сторожевое заклинание? Может, у Хара-Нги есть и более умелые колдуны, чем тот, погибший от моего ножа? Я проверил цепь своей сторожилки и похолодел. Снять чужое сторожевое заклинание было делом несложным, но о факте снятия всегда становилось тут же известно его хозяину. Можно, приложив некоторые усилия, снять его так, чтобы его хозяин этого не заметил. Но вот пройти через сигнальную цепь, вообще не потревожив ее - весьма и весьма непросто. Если притаившийся в спальне колдун это смог сделать, то он, в лучшем случае, не слабее меня. Зачем же он тогда привлек мое внимание каким-то звуком? Он мог просто подкрасться под невидимостью и перерезать мне глотку - у меня нет привычки все время держать истинное зрение, и такая попытка вполне могла удаться. Может, он специально обнаружил себя? Но зачем? Неужели... неужели Урсай нашел меня?

Может, попробовать убить его прямо сейчас, каким-нибудь непрямым заклятием, например, Удушением? Я прокашлялся.

- Кто там? - спросил я грозно и замолчал, потому что голос грозил предательски дрогнуть. В ответ послышалось еще несколько всхлипов. Это меня разозлило. Он что, издевается?

- Ответь немедленно и выйди или я тебя уничтожу!

На этот раз голос не дрогнул - злость - очень хорошая штука, если ее правильно использовать. Колдун за стенкой громко вздохнул и ответил прерывающимся женским голосом:

- Это я, Рами-И. Убей меня, Великий, - всхлип, - или выслушай.

Рами-И? Вечернее Солнце? Кто это? Что за... бнопня? Я быстро наложил на себя Отвод Глаз, усадил на стул изображавший меня фантом, отошел в угол и нацелил Стрелу Огня на проем.

- Медленно выйди сюда, - приказал я, внутренне недоумевая.

В проеме показалась хрупкая девичья фигурка, и мне понадобилось непростительно много времени, чтобы опознать в вошедшей ту самую дочь неведомого степняка. Значит, ее зовут Рами-И. Ну ладно, а каким образом она сквозь сторожилку прошла? Девчонка тем временем сделала пару неуверенных шагов к моему фантому, опустилась на колени и глухо произнесла:

- Прошу тебя, Великий, возьми меня в свой род и дай мне дело.

Я сначала не понял, но быстро сообразил - у Вууль-Ду не было понятия 'армия'. Группа людей, собравшаяся в одном месте для одной цели, могла быть только 'родом'. Эта пигалица хочет, чтобы я взял ее в войско? Чушь какая, пусть даже...

- Как ты прошла в мой дом? - спросил я и Рами-И удивленно закрутила головой - как же, я сидел у окна, а голос донесся сзади.

- Через малый вход, - неуверенно ответила она, продолжая обращаться к фантому. Ну да, слова 'окно' в их словаре тоже нет.

Я вздохнул, развеял фантом и вышел к окну. Девчонка вздрогнула, но в остальном ее поведение мне очень понравилась - она не завопила дурным голосом, не бросилась убегать и падать ниц тоже не спешила.

- Через малый вход? - переспросил я с недоверием, - а когда?

- Когда Сис-Маю зашел к тебе через вход с крышкой. Я просила его взять меня с собой, но он меня прогнал. Он пнул меня и сказал, что убьет, если я буду тебе мешать. Поэтому я обошла дом и залезла в малый вход, чтобы Сис-Маю не увидел.

А, понял! То-то мне показалось, что сигнал сторожилки был какой-то странный. Значит, они прошли сигнальную цепь вместе и сразу же разделились. А я тоже хорош - заметил Сис-Маю, и оставшуюся площадь сканировать не стал, а там запросто могло еще с десяток убийц прошмыгнуть. Урок мне, дубине. Ну ладно, что с ней делать-то?

- И какое же дело тебе дать? - спросил я строго, - что ты умеешь?

- Я умею с ножом обращаться! - звонко выпалила она, вытянувшись в струнку.

- Умение потрошить рыбу тебе не поможет. Хара-Нги будут здесь уже через четыре дня, мне некогда тебе объяснять разницу между чешуей и доспехом. Возьми и покажи, что ты умеешь, - я протянул ей трофейный бронзовый нож. Рами-И взяла, его покрутила в руке и озадаченно на меня посмотрела:

- Показать?

Я внутренне усмехнулся. Внешне же сделал испуганное лицо, выпучил глаза, и заорал в ужасе, указывая рукой в сторону двери:

- А-аа! Убийцы!

Фантом бородатого лысого Хара-Нги со шрамом, пересекающим лицо, связкой отрезанных человеческих ушей на шее и парой изогнутых ножей в руках в подобной ситуации, пожалуй, напугал бы и меня самого. Так что я ожидал, что моя гостья либо с визгом спрячется мне за спину, либо грохнется в обморок. В первом случае я собирался еще двинуть своего фантома вглубь комнаты, а самому, изображая жуткий страх, от него побегать. Но того, что случилось, я никак не ждал - не успел я докричать свое 'Убийцы!', а аккуратно между глаз моего Хара-Нги уже торчала наборная костяная рукоятка, придавая его лицу довольно озадаченное выражение, и я его понимал. Рами-И, однако, этим не ограничилась - увидев, что враг не собирается падать мертвым, она зашипела, схватила со стола лежавший на нем наконечник копья, и, держа его на манер ножа, скользящим шагом направилась к моему фантому. Я встряхнулся.

- Довольно, - сказал я, развеивая фантом, - Однако! У кого ты научилась метать нож?

Рами-И опустила наконечник, со вздохом расслабила плечи и обернулась ко мне.

- Ни у кого, - устало сказала она, - я заметила, что нож можно кинуть так, чтобы он воткнулся, и научилась кидать его так, чтобы он втыкался всегда.

Я в изумлении покачал головой. Ничего себе! Никогда не думал, что голос крови может быть настолько силен в человеке. Интересно, она сама-то понимает, откуда у нее это умение? Вряд ли. Но в любом случае, в моем войске она будет небесполезным бойцом. Пожалуй, даже можно дать ей десяток. Хорошо бы только узнать, насколько она лояльна. Я не слишком обращал на нее внимание, но у меня сложилось впечатление, что мои селяне ее попросту игнорируют. Не переметнется ли она к степнякам во время боя?

- Ты хочешь биться с Хара-Нги? - спросил я.

Она кивнула.

- Да, Великий.

- Зачем? Неужели у тебя нет других дел? Ты вольна вернуться в свой род, я не держу тебя.

Она прищурилась:

- Я хочу убить того Хара-Нги, который зачал меня. У меня нет дел в моем роду. С тех пор, как умерла моя мать, у меня нет никаких дел. Я некрасивая, ни один мужчина меня не желает и у меня никогда не будет детей, поэтому я не боюсь умереть. Я хотела дождаться, когда Хара-Нги нападут на нас, остаться на берегу и убить того... или любого другого. Но они все не нападали. А потом я услышала, что ты набираешь в свой род женщин, чтобы они бились с Хара-Нги.

Она опять опустилась на колени и склонила голову.

- Возьми меня в свой род, Великий. Возьми или убей прямо сейчас.

Я хмыкнул.

- Встань, Рами-И. Я беру тебя.

Она поднялась и улыбнулась так, словно я пообещал ей невесть что, а не место в строю войска, из которого уцелеет ладно если половина. Я присмотрелся к ней. Пожалуй, мое первое впечатление было обманчивым, передо мной стояла не девочка, а девушка - меня ввела в заблуждение ее хрупкая фигурка, совершенно нетипичная для местных женщин.

- Сколько тебе лет? - спросил я.

- Шестнадцать, - ответила она с отчаянной болью в голосе, - и меня еще не любил ни один мужчина!

Я отвел взгляд. М-да. Размышляя отвлеченно, ее вполне можно понять - местные девушки начинают выходить замуж лет в тринадцать, и выглядят в этом возрасте совершенными орясинами. А к шестнадцати за ними уже бегает пара детишек. 'Выходить замуж' это я так, для ясности называю, на самом деле никаких таких особых отношений у моих селян нет - я особо не разбирался, но, по-моему, они занимаются любовью, кто с кем хочет и когда хочет. Неудивительно, что в девках здешние девушки не задерживаются - у большинства еще мочки ушей не заживут, которые им подрезают, когда у них начинаются женские циклы, а они уже с животом ходят. Так что в шестнадцать лет Рами-И имела все основания считать себя старой девой, но я-то был воспитан на иных устоях.

- По-моему, ты красивая, - сказал я серьезно, и, в общем-то, честно сказал. Не скажу, что она вызвала бы фурор своим появлением на каком-нибудь званом обеде, но если ее хорошенько отмыть, причесать, одеть в красивое платье и вывести в свет, то, думаю, женихи не заставили бы долго ждать. Годика через три-четыре... А здесь... я ничего плохого не скажу про женщин моего рода, я их очень уважаю, они хорошие люди, и, как выяснилось, неплохие бойцы, но местный стандарт красоты сильно отличается от моего, скажем так. Но Рами-И отмахнулась:

- У меня есть глаза, я видела себя и знаю, что некрасива. Я смирилась с этим, поэтому не надо утешать меня, Великий. Просто дай мне копье, и я обещаю, что самое меньшее один Хара-Нги отправится в Небесные Холмы вместе со мной.

- Так не пойдет. Ты обращаешься с ножом куда лучше любого из моего рода, смелости тебе тоже не занимать. Я думаю поставить тебя во главе десятка.

- Не надо десятка, Великий. Они не будут меня слушать.

Я нахмурился.

- Я им прикажу.

- Тогда они будут слушаться, но без желания. Не надо, Великий - это будет плохой десяток, много хуже, чем без меня.

Я задумался. Ее рассуждения были не лишены логики... да демон меня заешь, они были сама логика! Но отправлять ее рядовым бойцом было бы совершенным расточительством, тем более сейчас, когда она продемонстрировала неплохой образчик командного мышления. Да еще и ножи кидает не хуже меня самого... Не то, чтобы я был очень хорош в метании, но Урсай меня и в этом поднатаскал - с десяти шагов я попадал в яблоко пять раз из пяти. Будь она мужчиной, я бы тут же сделал ее... его главным из генералов и своим заместителем.

- Хватит называть меня великим, я - Хутулин. Наедине можешь звать меня Аль-Хуту, но только наедине. В свой род я тебя беру, но точно не простым... (черт, как сказать 'боец', если самое близкое по смыслу слово в местном языке - синоним 'мужчины'?) ...родственником, шрат. Вот что. Мне нужен... адъютант. Ты готовить-то хоть умеешь?

Обычная женщина моего племени наверняка бы оскорбилась, с тем же успехом я мог спросить 'а ты ходить умеешь?'. Но вдруг ее изоляция была такой, что ее и готовить не научили - лучше заранее узнать.

- Да, Великий... Аль-Хуту - Рами-И кивнула, - когда умерла моя мать, я готовила для женского очага, тем и кормилась. Ела, что оставалось. Мужчины мне еду не носили, а Мать Рода запасы без большой нужды никогда не тратила.

- Хорошо. Оставайся пока здесь, будешь мне еду готовить и мелкие поручения выполнять. Эх, поздновато ты ко мне пришла, тебя бы потренировать немного - через пару седмиц ты бы из любого голыми руками икру выбивала.

- Благодарю, Аль-Хуту, - Рами-И коротко поклонилась, но, на мой взгляд, она была немного разочарована. Ничего, потерпит. И селяне мои потерпят. Особенно селянки, вот уж кто будет действительно разочарован.

И в самом деле - не успело солнце достигнуть зенита, весть уже распространилась по всему, весьма выросшему в последнее время, селению. Я неоднократно ловил на себе косые взгляды и отмечал шушуканье за спиной. А к полудню мое жилище, впервые за все время моего здесь пребывания, почтила своим визитом Мать Рода. Надо сказать, что ее авторитет в последнее время тоже немало подрос - ведь все прибывающие воительницы вступали в наш род и, соответственно, Хави-Сна становилась их матерью. Если считать меня полководцем, то она оказывалась на должности где-то начальника штаба, то есть, всего на ступень ниже меня. И то - не так просто, во многом, в частности, в большинстве житейских вопросов, ее авторитет был даже выше моего, я это хорошо понимал и не вмешивался. Но разговор с ней я предвидел, и, хотя и не думал, что она сама ко мне заявится, но был к нему готов. И не предвидел никаких проблем в объяснении своей позиции - у меня имелся универсальный непробиваемый аргумент.

- Великий, - заявила мне Хави-Сна с порога, - род волнуется. Ты знаешь, любая женщина рода была бы счастлива принять твое семя и родить от тебя детей, но ты выбрал эту... Следующее слово мне было незнакомо, видимо оно означало что-то вроде 'ублюдок'.

Я наклонил голову, поместив на лицо маску доброго отца, который смотрит на провинившегося любимого сына.

- Она умна и сильна, - попытался я для начала воззвать к логике.

- Сильна - Ха! Если дать ей корзину, которую я несу одной рукой, она переломится, как тростник под ударом весла. И в роду много женщин, которые не глупее ее.

- Я говорю не про эту силу, и ты меня понимаешь, Хави-Сна, - я решил больше не пытаться, - но ты права. В роду много женщин сильнее ее, и немало - умнее ее. Дело в другом, - я взглянул на нее взглядом, преисполненным умудренной грусти (во всяком случае, именно этот смысл я вкладывал, а уж что она там видела - ее дело), - мне было видение.

Я замолчал. Хави-Сна молчала тоже, на лице ее застыло озадаченное выражение, как у простачка из деревни, которого, на глазах всего честного народа, ловко обдуривал городской проходимец.

- Мне явилась моя мать, Великая Орлица. Она сказала, что Вууль-Ду, в своем стремлении уподобиться Великой Рыбе, слишком глубоко зашли в воду, и в этом - исток всех проблем племени. Поклонение Великой Рыбе - это хорошо, она наш покровитель и защитник. Но Вууль-Ду забыли, что люди были созданы богами, чтобы владеть как водой, так и землей и даже небом. Вууль-Ду мало, что забыли об этом, - я повысил голос, - они в гордыне своей уверились, что их путь - единственно верный. Поэтому Великая Орлица сказала мне, чтобы я приблизил к себе эту женщину и поставил ее подле себя, и дал ей право повелевать всеми вами. Потому что она - дочь Земли и Воды, я - Сын Неба и теперь благословение всех богов пребудет над нашим родом. Еще Великая Орлица пожелала, чтобы ее воля стала известна всем женщинам рода, и я поручаю тебе, Хави-Сна, сделать это, потому что - кто сможет лучше? Объясни им, что многие из них достойны быть со мной, но дети Богов не свободны в своем выборе и не могут идти на поводу своих чувств, - теперь на моем лице были мудрость и смирение.

Хави-Сна глядела на меня с обожанием, сверкая глазами. Потом склонилась в глубоком поклоне.

- Прости меня, Великий, что посмела в тебе усомниться. Прости меня, мне не хватило мудрости, чтобы сразу понять волю Великой Орлицы, но теперь, после твоих слов, ночь в моей душе сменилась днем. Я все поняла, я вижу твою правоту, и мудрость твоей божественной матери. Позволь мне идти, Великий, и я разъясню волю богов своему роду.

- Я прощаю тебя. Иди, - величественно кивнул я, - только у меня к тебе одна просьба, мудрая мать.

Хави-Сна вскинулась, всем видом показывая готовность беспрекословно выполнить любое, даже самое идиотское мое желание.

- Прошу тебя, будь к ней добра. Хотя боги и отметили ее, она всего лишь уставшая женщина, видевшая мало хорошего в этой жизни. Не ее вина, что она родилась такой.

Хави-Сна коротко поклонилась:

- Я... Великий, я представляю, каково тебе было - выполнять эту волю богов. Представляю, и преклоняюсь перед твоим человеколюбием. Надеюсь, она хоть способна доставить мужчине удовольствие. Я выполню твою просьбу.

Хави-Сна выскользнула за дверь. Я перевел дух. Дети, просто большие дети.

Следующим визитером оказался Рим-Са и с ним было посложнее. Он с первых дней нашего знакомства порывался поженить меня на ком-нибудь из многочисленных своих потомков женского рода. Версию про видение я ему даже предлагать не стал - не тот случай. Рассказ про устроенное для Рами-И испытание произвел на него некоторое впечатление, но - не более того. Дедуля в упор не желал признавать, что ум и смелость могут быть поставлены выше красоты, особенно, когда она переплетается с интересами рода. Как, интересно, Великий собирается восстанавливать порядком подорванный авторитет? Я объяснил, как. Старикан задумался. По его лицу было видно, что он уже смирился со случившимся, но все равно не понимает. В конце концов, мне его стало жалко, и я попытался объяснить ему, что мне Рами-И вовсе не кажется некрасивой, и даже наоборот. На середине моих объяснений дедуля посветлел лицом и перебил меня:

- Я понял. Прости, Великий, я слишком давно живу в племени, и мне всегда нравились его женщины, поэтому я не сразу тебя понял. Ты просто мало жил среди нас, и ты еще молод. Пусть будет так.

Рим-Са поднялся, чтобы выйти, но я его остановил:

- Ты сказал, что слишком давно живешь в племени? А раньше ты где жил?

- В другом племени, - Рим-Са пожал плечами, - мне надо идти, Великий.

Я посмотрел на него с прищуром, потом покачал головой:

- Иди.

Ох, темнит старикан. Но все же проговорился. Теперь понятно - он не из Вууль-Ду. В самом деле, мне следовало бы самому давно догадаться. Но откуда же он? Уж не из Сухих ли Людей мой первый советник?

Рами-И происшедшие с ее статусом изменения воспринимала потрясенно. До полудня она держалась тихо и незаметно, но, по степени распространения 'воли богов' по роду, менялось и отношение к ней. Поначалу девушка даже шарахалась, когда кто-то приветливо к ней обращался, но потихоньку привыкла. К вечеру она уже сияла так, что, казалось, ее лицо светится в темноте.

Но следующим утром она опять выглядела расстроенной. Я поначалу не обратил на это внимания, занятый навалившимися с утра делами - я проверил полосу ловушек на дальних подступах к селению, отправил два отряда сеять отравленные шипы, и еще четыре отправил ко рву - заметать следы наших ежедневных тренировок. К полудню стало полегче, и я собрался провести некоторое время, обучая свою новую помощницу бою на мечах. К моему удивлению, поблизости ее не оказалось. Я начал ее искать и нашел за деревней, под обрывистым берегом, сидящую на кромке у самой воды.

- Рами-И, - сказал я с укоризной, - я же просил тебя быть подле меня.

Она обернула ко мне заплаканное лицо.

- Прости, Хутулин, - сказала она, вскакивая и натужно улыбаясь, - я иду.

Я раздраженно вздохнул. В современном ли городе, в диком ли племени - везде одно и то же.

- Что случилось, Рами-И? - спросил я, спускаясь к ней.

- Ничего, - девушка мотнула головой, - я просто горевала о погибшей матери.

Я прищурился:

- Не ври мне, Рами-И. Разве ты не знаешь, что боги наделили меня умением видеть ложь? Скажи, что тебя огорчило?

Рами-И промолчала. Я вздохнул.

- Я приказываю тебе: говори.

- Ничего. Прости, Хутулин, я постараюсь впредь не смущать тебя.

Я начал сердиться, но тут заметил, как дрожат ее плотно сжатые губы. Повинуясь внезапному душевному порыву, я подошел и обнял ее. Лицо Рами-И уткнулось мне в плечо, ее волосы защекотали мне нос. Словно какая-то плотина прорвалась в ней, и она разрыдалась. Я стоял и ждал, легонько поглаживая ее по волосам и плечам. Наконец, выплакавшись и перестав всхлипывать, она решилась:

- Я слышала вчера, как ты разговаривал с Хави-Сна и с Рим-Са. Хави-Сна ты сказал, что я некрасива, а Рим-Са - что красива. Ты умен и хитер, Хутулин, и я верю, что с тобой мы победим Хара-Нги и навсегда прогоним их в степь.

Я ругнулся про себя. Вот болван. Мог бы и сам догадаться, что девочка в соседней комнате жадно ловит каждое мое слово.

- Но скажи мне, - Рами-И всхлипнула, - ведь ты соврал Рим-Са и сказал правду - Матери рода? И, если бы не такова была воля богов, ты не стал бы и смотреть в мою сторону? И ты не собираешься любить меня?

Адово воинство! Шихарова бнопня! Я стоял и перебирал весь свой словарь ругательств. Ну, как ей объяснить, дурехе? Ведь что ей не скажи, все поймет не так. Я молчал, но она и молчание умудрилась озвучить по-своему.

- Не надо, Великий. Не говори ничего. Я все понимаю, я буду мудрой. И буду тебе хорошей помощницей.

Шрацблат! Ну что мне оставалось делать? Я легонько куснул ее за ухо - здесь это заменяло поцелуй - и почувствовал, как она напряглась.

У местной женской одежды есть два несомненных преимущества - ее мало и она очень легко снимается.

Получилось все довольно сумбурно - неудивительно, учитывая, что у меня это был первый опыт подобного рода. У Рами-И, как я понимаю, тоже. По-моему, ей было больно, но она и не пискнула. А после так вообще выглядела такой счастливой, что я, сам не понимаю, почему, устыдился. Мы лежали, обнявшись, и на меня в какой-то момент вдруг накатило четкое ощущение, что я обнимаю Ирси. Я даже вздрогнул, Рами-И подняла голову и встревоженно-вопросительно на меня посмотрела. Я улыбнулся: 'муравей укусил', она тут же успокоилась и положила голову обратно мне на грудь. Интересно, с чего это я вдруг вспомнил Ирси? Наверное, решил я, это потому, что из девушек, до сегодняшнего дня, мне приходилось обнимать только ее. И ничего такого - исключительно дружеские объятья и дружеские же потасовки. Как-то само собой так получилось, что мы стали близкими друзьями, и наши отношения никак не перерастали во что-то большее. Хотя все вокруг и были уверены, что мы - любовники... Эх, Волчья Ягода, как ты там? Как тебе живется и жива ли ты вообще? Я протяжно вздохнул, Рами-И сразу встрепенулась, вскочила и накинула одежду со словами:

- Прости, Хутулин, я отвлекаю тебя от важных дел...

- Шрат, да перестань ты извиняться, - сказал я раздраженно, - я и так уже себя Шихар знает кем чувствую от этих ваших непрерывных величествований.

- Прости, больше не буду.

Я вздохнул и укоризненно на нее посмотрел.

- Ой, прости, - выпалила она и в ужасе закрыла себе рот обоими ладонями. Я засмеялся. Рами-И выпучила глаза, задрожала, сдерживая смех, но не выдержала и тоже расхохоталась красивым переливчатым смехом, хоть и немного с истерическими нотками. Я обнял ее и похлопал по спине.

- Пойдем, я поучу тебя держать меч.

Бойцом Рами-И оказалась прирожденным. Не скажу, что она научилась хорошо управляться с мечом за один день - это невозможно. Но задатки у нее были очень хорошие. В то же время, вооружать ее мечом было еще рановато - вряд ли она оказалась бы серьезным противником даже для самого нерасторопного из Хара-Нги. Поэтому, подумав, я собрал все трофейные ножи, оставил самые тяжелые и плохо сбалансированные, а для остальных сшил на скорую руку перевязь из рыбьих жил. Рами-И подарком осталась довольна - она сразу поняла назначение этого предмета одежды, споро подогнала ее под свою фигуру, чтобы ножи плотно лежали на теле и не выпадали на бегу, проверила, легко ли достается каждый клинок, и успокоилась.

- Теперь, - сказала она торжественно, - десять Хара-Нги умрут прежде, чем умру я.

- Лучше чем раньше, - я качнул головой, - но все равно плохо. Ты не должна бояться смерти, это так. Но и спешить умирать тоже не должна. Ты нужна мне.

Я имел в виду, что мне нужны ее ум и смелость, но она все поняла по-своему. Ослепительно улыбнулась, ненадолго прижалась головой к моей груди, потом встряхнулась и выскочила за дверь, не в силах сдержать ликования.

Я покачал головой и вышел следом. Надо будет приглядеть за ней во время боя.

К вечеру меня снова посетила Хави-Сна.

- Еда кончается, - сказала она с порога.

Я удивился - да, людей в селении стало в сотни раз больше, чем раньше, но и рыбу теперь ловили по два раза на дню с помощью сетей. Неужели они выловили всю рыбу из реки? Хави-Сна подтвердила мое предположение:

- С каждым днем ловится все меньше и меньше. Вчера сменяясь, ловили целый день, но выловили меньше, чем род съедает за полдня. Сегодня сети почти пустые. Рыба ушла, Великий.

Хави-Сна уставилась на меня с тревогой. Я подумал и спросил:

- На сколько хватит еды?

- Наш род стал очень велик, - покачала головой мать рода, - на три дня хватит. Потом начнется голод.

Я успокаивающе улыбнулся.

- Этого достаточно. Через два дня у нас будет много еды. Иди.

Но оказалось, что еды будет много уже через день.

К Двум рыбам Хара-Нги вышли раньше, чем я ожидал - ранним утром третьего дня на пороге моего дома появился запыхавшийся гонец. У Двух Рыб река прорывалась через небольшой скалистый хребет, образовывая в нем узкий проход - единственное удобное место для пересечения хребта и идеальное место для засады. Ни один нормальный полководец не повел бы свое войско в такую удобную ловушку без тщательной разведки, но Вууль-Ду раньше не приходило в голову использовать ущелье в таком качестве, и Хара-Нги обнаглели настолько, что проложили довольно заметную тропу по стене ущелья. Именно над этой тропой и сидели мои бойцы, готовые скинуть пару десятков громадных и неисчислимое количество просто больших камней на голову передовым отрядам. Лодка против течения идет ненамного быстрее пешего человека, я надеялся на то, что мой передовой отряд задержит Хара-Нги, но рассчитывать на это не мог, поэтому немедленно объявил общий сбор. Действия моего войска были многократно отрепетированы, поэтому я не стал за ними следить, а бросился вверх по течению - к началу рва, одновременно концентрируясь на образе Хами-И. 'Я слушаю, Великий', прозвучал у меня в голове шелестящий голос. 'Готвься', - сказал я ей, подбегая к кучке камней на вершине - отсюда я уже свободно дотягивался заклинанием до нужного места, и, одновременно мог видеть почти все поле предполагаемой битвы. Сзади послышались легкие шаги, я обернулся, уже зная, кого увижу. Так и есть - Рами-И уже успела одеть перевязь и где-то обзавелась копьем.

- Позволь мне быть с моим родом, - сказала она. Я помотал головой.

- Нет. Я уже все сказал еще вчера. Ты нужна мне.

Она вздохнула и собиралась что-то возразить, но я предостерегающе вскинул руку. Почудилось?

Нет, не почудилось - у самого горизонта показалась тонкая нитка дыма - сработала моя сигнальная ловушка. От нее до нижнего конца рва было не больше пятнадцати ли.

- Быстро они, - пробормотал я и, уже про себя, - Давай, Хами-И. 'Делаю, Великий', - прошелестел ее ответ и, через мгновение, симпатическая связь разорвалась. Я вздохнул. Достойная смерть. Надеюсь, она была не напрасной и моя задумка сработает. Я сел на камни и принялся ждать. Рами-И безмолвной статуей застыла рядом.

- Они идут, - сказал голос в моей голове. Атан-Тай, левый фланг. Сабельное мясо, вряд ли из его тысячи выживет хоть один. Точнее, хоть одна.

- Понял, - ответил я. Более я ничего не сказал, что делать дальше, Атан-Тай знал и так. А через несколько мгновений я и сам увидел выкатывающуюся из-за холмов темную массу.

- Их так много... - потрясенно выдохнула Рами-И.

Я молча кивнул. Тысяча Атан-Тая оказалась на самом острие атаки и, как мне показалось, степняки прошли через нее, даже не задержавшись. До меня донеслись звуки битвы, а через мгновение разорвалась связь с Атан-Таем. Я поморщился - слишком быстро. Я надеялся, что ему удастся продержаться подольше. Очень подмывало бросить несколько Стрел Огня в гущу врагов - их было столько, что я не промахнулся бы и с этого расстояния. Но я не стал себя демаскировать, отлично понимая, что, стоит мне себя обнаружить, я немедленно стану главной мишенью для всей армии Хара-Нги.

Через некоторое время я заметил, что движение Хара-Нги слегка замедлилось, и понял, что тысяча Атан-Тая все же сделала свое дело. Но в бой уже вступала тысяча Сис-Маю, а полчища врагов все врывались и врывались на будущий остров через нижний просвет. Шрацблат! Их больше шести тысяч! Намного больше! Я заколебался - если я сейчас подорву плотину, те, кто еще не оказался в ловушке, останутся снаружи и ударят нам в тыл, когда мы переправимся через ров. Но если не подрывать, то, того и гляди, эта армада сбросит все мое войско в сухой ров. Тут поток врагов, наконец, закончился.

- Сис-Маю, отступай! - скомандовал я, активируя заклинание. Нащупал Длинной рукой установленный на нужном месте камень и столкнул его. Земля легонько вздрогнула, я крикнул:

- Рами-И, за мной, - и бросился ко рву. Вряд ли я что успею сделать, если мне не удалось подорвать плотину, но оставаться здесь, не выяснив этого, я тоже не мог. К счастью, все прошло, как задумано - когда я выбежал на берег рва, он уже почти по самые края был заполнен бурлящей грязной водой. Отлично.

- Сис-Маю, отступай бегом! Рав-Сама, атакуй!

Звуки битвы уже заполнял все пространство - Хара-Нги, как и ожидалось, быстро теснили ко рву мое войско. Даже быстрее, чем ожидалось.

- Великий, вода уходит! - прозвучало в голове долгожданное сообщение. Слава Девяти! Вечная Великой Рыбе! Слава всем, кто там ни есть! Я потянулся Длинной рукой к другому камню, установленному над другим мехом с гремучей водой. Опять легкая дрожь земли, и, через некоторое время, вода во рву успокаивается. Ловушка захлопнулась. Тут же пропадает связь с Рав-Самой.

- Ко рву! Уходим! - кричу я по всем каналам и даже вслух, бросаясь в воду. Теперь наступает моя работа. На берегу новорожденного острова появляются бегущие фигурки - остатки моего воинства спешно отступают. Но я не смотрю за ними - я бегу вниз, к нижней части рва. Ров узок, но не настолько узок, чтобы его можно было перепрыгнуть. И он не настолько мелок, чтобы его можно было перейти вброд. Сейчас Хара-Нги поймут, что оказались на острове. Поняв это, они наверняка бросятся назад, к нижнему перешейку. Сейчас там собирается большая часть моего войска, там же буду я сам. Там ловушки, там отравленные шипы, там ждут своего момента подготовленные заклинания. Мы удержим их на острове. Должны удержать. Я открываю канал Тьмы и щедро зачерпываю из него энергию - стихийных сил мне сегодня не хватит.

На всем протяжении рва к нему выбегают люди. Не нужно присматриваться, чтобы разобраться, кто из них кто - мои, не останавливаясь, прыгают в воду, а Хара-Нги замирают в трех шагах ото рва, словно наткнувшись на каменную стену. У перешейка уже идет бой. Я с ходу кидаю в толпу пару Стрел Огня и активизирую первый ряд Призрачных Лезвий. Энергетический поток, забираемый заклинаниями, столь силен, что у меня шумит в ушах, и перед глазами плывут черные круги. Но эффект того стоит - все пространство длиной в пол-ли, и шириной в одну десятую, только что заполненное Хара-Нги, вдруг подергивается призрачной рябью. Словно ряд невидимых косарей-гигантов взмахнул своими косами - перешеек немедленно очищается. Хотя, очищается - не то слово, что-либо более грязное, чем этот участок земли, представить сложно.

- Иша-Ма, Ара-И, что у вас? - зову я своих генералов, защищающих сейчас верхнюю плотину - ту, которая образовалась, когда второй обвал закрыл воде выход назад, в обмелевшую реку.

- Река совсем высохла, - приходит спокойный ответ, - Хиссум будет поистине чудовищен. Хара-Нги здесь мало, мы легко их сдерживаем.

Я морщусь - плохо. Это значит, что вся масса врагов рванула сюда и здесь скоро будет очень жарко. Я задумываюсь - не приказать ли Ара-И перебраться сюда со своей тысячей, но, подумав, оставляю старый план без изменений - если Хара-Нги вдруг навалятся на верхнюю плотину, одной тысячи Иша-Мы будет мало, чтобы их сдержать.

Призрачные лезвия давно завершили свою работу, но Хара-Нги толпятся у четко обозначившейся границы действия заклинаний и не спешат на эту сторону. Воспользовавшись моментом, я выдаю серию Стрел Огня и это словно служит командой для Хара-Нги - на нас обрушивается лавина обычных стрел. Я кидаю всю энергию в щит воздуха, но его сносит стрелами. Я ставлю еще один. И еще. Но все равно немалая часть стрел долетает до цели. Бесполезно, так они нас просто перестреляют с расстояния.

- Вперед! - ору я вслух, забыв про каналы связи, спохватываюсь и повторяю команду для своих генералов:

- Все, кто у нижнего перешейка - в атаку! И еле успеваю поймать за плечо Рами-И. Не время. Она огрызается, похоже она готова броситься с ножом на меня самого.

- Подожди, - ору я ей, - не уходи далеко от меня. Выхватываю меч и бросаюсь в сечу. Обстрел прекращается, Хара-Нги всей силой наваливаются на нас. Это страшно.

- Отходим! - ору я, отмахиваясь мечом сразу от трех степняков. Все-таки я делаю глупость - находясь в гуще боя, я не вижу его общей картины и не могу ни эффективно командовать, ни понять - пора ли уже включать второй ряд Лезвий? Кажется пора... или нет? Ладно, еще чуть-чуть отступим и...

На этот раз эффект сильнее во всех смыслах - откат бросает меня на колени, я глотаю ртом воздух, вслепую махая мечом - в глазах темно. Но меня уже никто не атакует, а я не понимаю - почему. Кто-то подхватывает меня за плечи, помогает встать и тянет назад. Я пытаюсь проморгаться, слышу свист, звук удара, короткий вскрик и звук падения неподалеку - ага, понятно.

- Благодарю, Рами-И.

- Что с тобой? - слышу в ответ взволнованный голос, - ты ослеп?

Я мотаю головой, пелена потихоньку спадает с глаз, и я понимаю, почему атака Хара-Нги захлебнулась - даже привычных к картинам смерти степняков вид равномерно заваленного рубленым мясом перешейка впечатлил настолько, что они уже не помышляют о драке. Я очень удачно активировал заклинание, даже если я бы следил за боем со стороны, и то не смог бы лучше выбрать момент - ряд Призрачных Лезвий отсек около сотни Хара-Нги от остального войска. При этом, пожалуй, ни одно заклинание не сработало вхолостую, даже наоборот - Хара-Нги в перешеек набилось столько, что каждое Лезвие прошло через несколько тел. Оставшиеся степняки отступают вглубь острова.

Я сажусь на какой-то предмет, при ближайшем рассмотрении оказывающийся трупом одной из моих воительниц. Но мне уже все равно. Рами-И встревоженно нагибается ко мне.

- Ты ранен?

- Нет, а ты? - я рассматриваю ее. В перевязи осталось всего два ножа, на лице кровоточащая царапина и пара неглубоких ран на левой ноге.

- Что с ногой? - киваю я.

Она скалится:

- Левая нога у меня невезучая.

Я со вздохом поднимаюсь и одновременно рвется связь с Ара-И, а голос Иши-Мы орет у меня в голове:

- Хара-Нги здесь! Они перешли по руслу реки!

Словно холодной водой окатило мои плечи - если Хара-Нги вырвутся из ловушки, мы пропали. Когда же Хиссум? И, словно отвечая на мой вопрос, наблюдатель, сидящий на берегу в трех ли выше по течению, сообщает:

- Большая Вода идет! - в его голосе явственно слышен ужас.

Я оборачиваюсь к своим воительницам.

- Я сейчас потеряю сознание, - говорю я им, - как это случится, несите меня к лодкам.

После чего приказываю всем, кто меня еще слышит:

- Хиссум!

Накладываю на себя Громовой Голос и повторяю:

- Хиссум!

Лодки сложены на вершинах холмов поблизости. На всех их не хватает, разумеется, но на всех и не надо - только для раненых и ослабевших. Большинство Вууль-Ду в воде чувствуют себя не хуже рыбы и запросто выплывут сами по себе. Но если мы просто бросимся бежать, Хара-Нги, скорее всего, рванут за нами и возле лодок может возникнуть совершенно ненужная потасовка. Поэтому остров от материка отделяет ревущая Стена Огня. Но я этого уже не вижу.

Эта победа дорого обошлась Народу Реки. Но, похоже, я был единственным, кто это понимал. Жизнь отдельного человека стоила здесь совсем немного, поэтому мои торжествующие дикарки словно и не замечали того, что от вчерашних девяти тысяч сегодня осталось не более трех. Хотя от деревни не осталось ровным счетом ничего, мое войско не торопилось разъезжаться по своим родам - все праздновали великую победу. Еды было более, чем достаточно - после прохождения Хиссума, действительно небывалой мощи, все поля вокруг русла оказались завалены рыбой. Воительницы непрерывно варили травяное вино, шумели, орали, устраивали масштабные театрализованные представления, изображающие недавнюю битву; в общем, всячески развлекались. Наверное, я был единственным, кто не участвовал во всеобщем веселье.

Я мотался неприкаянной тенью от костра к костру, автоматически улыбаясь, с величественным видом принимая цветистые восхваления; еще одной тенью за мной всюду следовала Рами-И. Мне не давали покоя два последствия прошедшей битвы.

Цена победы. Моим дикарям не было свойственно печалиться о погибших, они были более чем довольны фактом собственного выживания, но меня мучали угрызения совести. За один день от рук Хара-Нги погибло больше Вууль-Ду, чем за пару предыдущих веков и во имя чего, спрашивается? Почему я решил, что Хара-Нги теперь перестанут нападать - их общество привыкло к постоянным войнам, наверняка, уровень восполняемости у них таков, что очередную армию они запросто соберут уже через пару лет. А численность моего племени поколениями поддерживалось на примерно одном уровне, и сейчас я нанес ему такой урон, от которого оно не скоро оправится. А еще, чего доброго, мои селяне решат, что перебили всех Хара-Нги до последнего человека и перестанут жить в постоянной готовности к нападению. Тогда следующий рейд степняков запросто может смести с лица земли всех Вууль-Ду до единого - тоже мне, избавитель. До моего появления Народ Реки жил довольно безбедно, во время набегов у них страдало только самолюбие. Равновесие устанавливалось веками, я же раскачал лодку и теперь опасался, что она если и не перевернется, то наберет столько воды, что уже не сможет плыть. Ясно было одно - возвращать жизнь в прежнее русло будет ошибкой. Если я не хочу, чтобы Хара-Нги вырезали мой народ под корень, мне следует развить успех, самому напасть на степняков, постараться захватить все их земли и смешать живущий там народ со своим. Тогда, пожалуй, нарушенное равновесие сможет установиться на новом уровне. Но мне до судорог не хотелось затевать такое масштабное предприятие. Я всего-то собирался разогнать блокирующих нижнее течение Баравуль степняков и спуститься на лодке вниз по реке, в поисках более цивилизованных мест. Сейчас я мог бы это сделать, более того, именно так я бы и сделал (приказав совести заткнуться), если бы не Рами-И. Теперь она единственная общалась со мной, как с человеком, а не как с идолом, за что я ей был более чем благодарен. Даже Рим-Са, непонятно каким образом, успевший примерно подсчитать численность нападавших (по его словам, их выходило около двенадцати тысяч), теперь считал меня если не сыном бога, то, как минимум, племянником, чем злил меня невероятно.

Рами-И же каким-то образом удалось избежать этой всеобщей эпидемии преклонения мной. Нет, она восхищалась мной не меньше моих селян, со стороны, пожалуй, разница даже не была заметна, но я-то ее видел. Всех Вууль-Ду прошедшая битва окончательно убедила в том, что я - полубог, и только Рами-И она убедила в обратном. И потихоньку, из первоначальной странной смеси жалости и уважения, у меня начало нарождаться к ней какое-то новое чувство. С каждым днем все больше приятных неожиданностей открывалось для меня в образе Рами-И, и все меньше преград оставалось между нами. Я удивлялся порой, как это я раньше не замечал удивительной женственности этой дикарки, и как она могла мне казаться угловатой и нескладной. Я не переставал удивляться ее житейской мудрости и ее удивительно тонкому чувству юмора (признаться, слегка черноватому, но, учитывая ее прошлое, ее можно было за это простить). Почему-то чем дальше, тем больше она мне казалась похожей на Ирси. Если при первой встрече я бы не нашел между ними ничего общего, то теперь мне казалось, что они - чуть ли не близнецы. Я как-то с удивлением отметил это явление, задумался, и понял, почему. Просто Ирси была для меня до этого эталоном женщины... нет, я не говорю, что она была ослепительно красива... впрочем, красивой она была, и ослепительно красивой - тоже умела быть. Пусть ее характер и ее поведение были далеки от идеальных. Но она олицетворяла для меня то, к чему я всегда стремился и не мог достичь - легкость, открытость, уверенность, бесшабашную смелость. Только сейчас я позволил признаться хотя бы себе, в том, что она мне нравилась. И именно ее образ был в моей душе образом идеала. И сейчас не Рами-И становилась похожей на Ирси, вовсе нет - это образ идеальной женщины в моем представлении претерпевал некоторые изменения, все больше и больше становясь похожим на Рами-И. Так что, правильнее было бы сказать, что это Ирси стала похожей на Закатное Солнце, а не наоборот. Пожалуй, встреть я сейчас Волчью Ягоду, удивился бы, насколько она непохожа на свой собственный образ.

Вот так и вышло, что если свое племя я еще мог предать и бросить на произвол судьбы, то Рами-И - не мог никак. Забрать ее с собой? Это было наилучшим решением, но - наилучшим из худших. Это вряд ли принесет нам обоим что-либо, кроме проблем, но именно так я и собирался сделать, тем более что выяснилось еще одно обстоятельство - Рами-И понесла. Теперь, я, скорее смог бы себя разорвать напополам, чем разделить наши судьбы. Уходить надо было как можно быстрее, пока беременность еще не стесняла движений Рами-И, но я никак не мог решиться и рассказать ей о своих планах.

И было еще одно последствие битвы, хоть и затрагивающее на этот раз только меня, но тоже довольно неприятное - что-то случилось со мной в результате моих последних заклинаний. То ли поток энергии, забранной мной из канала Тьмы был слишком велик, то ли я что-то сделал неправильно - до этого я очень мало работал с Тьмой, предпочитая обходиться стихийными силами и своими собственными. Но какие-то пугающие изменения начали происходить со мной после того, как я очнулся в лодке, стоящей посреди очень мокрого луга. Практически каждый день мне теперь снились кошмары. Причем, осмысленными сны бывали редко - когда мне удавалось вспомнить свой сон, это обычно были картины смерти и разрушений - ужасные раны, оторванные конечности, фантастические уродцы и моря крови - таким был типичный набор участников этих снов, и это были вовсе не самые страшные из них. После самых неприятных кошмаров, когда я просыпался в поту, с криком и бешено колотящимся сердцем, у меня оставалось только воспоминание о чем-то невыносимо мерзком, пугающем и чужом настолько, что мозг был не в состоянии как-то это воспринять. Ну ладно, сны снами, это вполне могло произойти и само по себе - все же вид залитого красно-бурой массой поля не мог не оставить следов в моей душе. Будь дело только в снах, я бы не сильно беспокоился, хоть и ходил теперь постоянно невыспавшимся. Но были еще и приступы.

Периодически, поначалу редко и совсем ненадолго, а в последнее время - все чаще и на все большее время я вдруг словно засыпал на ходу. Только что я сидел у стола и вдруг обнаруживал себя стоящим у двери. Я разговаривал с Рами-И и вдруг она отстранялась со страхом в глазах. Хоть это состояние длилось считанные мгновения, ее пугали изменения, происходившие со мной в это время. 'Как будто это не ты, а кто-то другой, очень сильный, очень недобрый и совсем-совсем чужой', - говорила она мне с испугом, - 'может, это твой божественный отец в тебя вселяется в это время?'. 'Не знаю', - пожимал я плечами, но отлично знал, что происходит. Раздвоение личности это называется. Довольно редкое, но широко известное психическое заболевание. Я читал про него - шизофрения, несмотря на редкость, всегда являлось богатым полем для писателей, сеющих на нем семена своих историй - читал достаточно, и не ожидал ничего хорошего. Если я сейчас отправлюсь в долгое путешествие и возьму с собой Рами-И, то вдруг однажды мое второе 'я' причинит ей вред? Каждый день с утра до вечера я проводил в мучениях, пытаясь отыскать наилучшее решение, пока однажды решение не пришло само.

Я проснулся резко, толчком и вдруг обнаружил, что мы с Рами-И в комнате не одни. И, шрацблат, 'не одни' было слишком легким определением, потому что в комнате было мало того, что четыре лишних человека - что это были за люди! Двое мужчин в хороших плетеных кольчугах, подпоясанные добротно выглядящими мечами, стояли, нацелив мне в переносицу взведенные арбалеты. Еще один - в простой дорожной одежде - не нес никакого оружия, но зато на его груди я с удивлением увидел круглый серебряный медальон со знаком гильдии магов Мекампа, а четвертый был одет в светло-серую робу, и мне не нужно смотреть на его плащ, чтобы увидеть на нем крылатый меч.

Я поморгал, полагая, что вижу сон, и эти наваждения сейчас исчезнут. Но наваждения исчезать не собирались. Маг что-то коротко сказал светляку на незнакомом языке, светляк кивнул и посмотрел на меня:

- Вставай, - сказал он мне на языке Вууль-Ду.

Я сглотнул и вылез из кровати. Светляк окинул меня взглядом, преисполненным презрения, и достал из сумки небольшой обруч. Оркрис.

- Нет! - сказал я, выставляя руку.

Светляк посмотрел на меня с нехорошим интересом. Короткий испуганный вскрик с кровати привлек его внимание, он удостоил Рами-И короткого взгляда, потом снова сконцентрировал внимание на мне.

- Наденешь, - сказал он мне твердо, улыбаясь неприятной улыбкой.

Резкая боль заставила меня прервать заклинание и с воплем схватиться за предплечье. Арбалетный болт прошил руку навылет и застрял в стене, арбалетчик, с бесстрастным лицом вложил в опустевшее ложе другой болт, взвел арбалет и снова нацелил его на меня.

- Наденешь, - повторил светляк чуть ли не ласково.

После этого события понеслись сокрушительной лавиной. Рыбкой мелькает в воздухе отбитый светляком нож, но второй клинок втыкается ему в бок. Светляк, зажав раненое место, со стоном сгибается, я слышу звуки выстрелов, с ужасом оборачиваюсь к кровати и вижу заваливающуюся набок Рами-И, с кровавой круглой раной над левым глазом.

- Не-е-т! - ору я и накрываю пространство Пятой Гиганта, вкладывая в него весь канал Тьмы и совершенно не заботясь ни о его радиусе, ни о мощности. Полдома разносит в пыль, арбалетчиков больше нет - одного сплющило в лепешку, другого тоже зацепило и завалило обломками. Но маг и светляк целы - кто-то из них успел поставить защиту. Я тоже оказался внутри радиуса защиты и поэтому жив-здоров, иначе меня бы раздавило собственным заклинанием. Я бью их обоих самым мощным Молотом Харма, который когда-либо делал - бесполезно. Светляк со стоном выпрямляется, маг кидает в меня какое-то заклинание. Я ставлю Щит Искажений, он выдерживает удар неизвестного заклинания, но меня отбрасывает в сторону, я падаю навзничь на обломки стен собственного дома. С трудом приподнимаюсь и вижу, что маг готовит очередное заклинание. Я оглушен и явно не успеваю закрыться. Тут я выключился.

Когда я снова начал осознавать действительность, живых врагов поблизости уже не было - светляк лежал ничком передо мной, его одежда была взъерошена и покрыта маленькими красными пятнами, а под ним расплывалась лужа крови. Мага я нигде не увидел и, после непродолжительных раздумий, решил считать его останками дымящуюся маслянистую кляксу черного цвета, источающую мерзкий запах. От моего дома мало что осталось, но я не смотрел по сторонам. Кровать уцелела, только немного покосилась, Рами-И лежала на ней в безмятежной позе, и, если не обращать внимания на черную лужу под ее головой, можно было бы подумать, что она просто спит. Мне очень хотелось заплакать, но слез не было. 'Как же так?', - прошептал я, склоняясь над кроватью и обнимая безвольное тело, - 'как же так?' Из ступора меня вывело лошадиное ржание и какое-то движение, замеченное краем глаза. Я вышел из-за обломков стен собственного дома, и сразу заметил одинокого всадника. Он вскинул арбалет, но я успел чуточку раньше - моя Стрела Огня вышибла его из седла, и болт со свистом прошел у меня над головой. Я огляделся и заметил четверых подседланных лошадей, привязанных к ограде моего дома. Бездумно подошел к ним, потрепал ближнюю по холке, присмотрелся к упряжи. Хорошая упряжь, явно не кустарного производства.

- Откуда вы взялись, Шихар вас задери!? - заорал я, обращаясь к небесам. Небеса, как всегда, остались безмолвны, но я заметил осторожно приближающегося ко мне человека. Собрал Стрелу Огня, но тут узнал его - Рим-Са.

- Откуда они? - спросил я сухо, подождав, пока старик подойдет вплотную.

Он заглянул в мои глаза, отвел взгляд и ответил, серьезно и спокойно:

- Из Сайлиса. Это очень большое село с большими каменными домами далеко вниз по течению.

Я ничуть не удивился. Сайлис. Южная часть Эгена. Значит, горы - это Великий барьер. А соленое озеро - никакое не озеро, а один из лиманов Туманного предела. Ясно.

- Ясно. Ты кто?

Рим-Са пожал плечами:

- Хара-Наг. Сухой человек. Я был сыном вождя племени хассираев... пока не полюбил девушку из Вууль-Ду. Ты убьешь меня?

- Почему ты лгал мне?

- Я хотел, чтобы Вууль-Ду стали великим и сильным народом. Ты мог это сделать. Ты почти это сделал, осталось совсем немного.

Я покачал головой:

- Я ухожу.

Он кивнул.

- Я дам тебе лодку и гребца. Но подумай, Хуту-лин. Подумай сейчас и думай в дороге. Твой род далеко отсюда, но теперь твой род и здесь. Мы все твои дети и нуждаемся в тебе.

Я поднял голову и обвел взглядом женщин, собравшихся, пока я разговаривал с Рим-Са. Они стояли и смотрели на меня глазами, полными ожидания. Я опустил глаза, развернулся и пошел к реке.

- Похороните ее по обычаям Вууль-Ду, - сказал я, проходя мимо Рим-Са, - хоть она была нашего рода только наполовину, она сделала для Вууль-Ду не меньше меня самого.

Рим-Са помолчал, потом кивнул:

- Хорошо.

Я подошел к реке и залез в первую попавшуюся лодку. Ну, где там мой гребец?

На лодке я проплыл только до нижнего течения Баравуль, примерно до того же места, откуда в прошлый раз начал разведку. Я бы плыл и дальше, но мое второе 'я' придерживалось другого мнения и, после первого же провала в сознании я обнаружил себя стоящим над трупом убитого гребца. 'Хорошо, что Рами-И не со мной', - мелькнула безразличная мысль, потом я выкинул труп в реку и взялся за весло сам. Здесь вода уже была вполне спокойной, и я мог управиться с лодкой без посторонней помощи. Но после второго провала я оказался стоящим по колено в воде и глядящим вслед уплывающей пустой лодке. Видимо, тот, второй, делящий со мной мое тело, совсем не любил путешествия по воде. Я пожал плечами и пошел пешком вдоль берега.

Пожалуй, изменения в моей психике зашли довольно далеко. В частности, я совершенно разучился удивляться. Во всяком случае, когда на второй день моего пешего пути меня догнал паренек лет четырнадцати, верхом на мощном вороном жеребце, я ничуть не удивился. Я не удивился даже тогда, когда он, поравнявшись со мной, притормозил своего зверя и пустил его медленным шагом.

Пожалуй, верхом до Сайлиса можно добраться намного быстрее, нежели на своих двоих. Я остановился, мальчик тоже остановил своего коня.

- Послушай, - сказал я ему, - я не рекомендую тебе продолжать путь в одной компании со мной.

Паренек наклонил голову, что-то знакомое почудилось мне в этом наклоне. Настолько знакомое, что я даже вздрогнул и быстро осмотрел всадника вместе с конем истинным зрением. Ничего - никаких следов магии. Показалось, видимо.

- Потому что, я не всегда себя контролирую. И могу тебя нечаянно убить. А еще, - я улыбнулся своей самой нехорошей улыбкой, - мне очень нужна лошадь.

По моим ожиданиям, мальчик должен был вздрогнуть, дать коню шпоры и не оглядываться, пока нас не разделят ли двадцать. Но вместо этого он некоторое время смотрел на меня с недоумением, потом расхохотался.

Пожалуй, я еще не совсем разучился удивляться.

- Неплохо, неплохо, - сказал он, отсмеявшись, - даже, не знай я о твоих подвигах, этого мне хватило бы, чтобы понять - ты не тратил время зря.

Я только глазами хлопал.

- Ладно, - продолжал мальчик, - будем считать, что ты сдал экзамен. Не без замечаний и не лучшим образом, но - сдал.

Я сглотнул.

- Ур...учитель?

Мальчик хмыкнул.

- Ты меня расстроил своим небрежением к изящным искусствам. Я не страдаю вещизмом и, думаю, ты об этом знаешь, но некоторые из варварски разрушенных тобой ювелирных изделий стоили в сотни раз дороже стоимости материалов, из которых были изготовлены.

Я вздохнул и сел прямо в пыль у дороги. Катись оно все к Шихару. Урсай (похоже, это все же он) продолжал:

- Но твоя идея с птицей была, не побоюсь этого слова, великолепна. Когда я вернулся, еще и суток не прошло с момента твоего бегства. Даже меньше - самым свежим следам, ведущим к обрыву, было около полусуток. Повторюсь, поначалу я был в ярости. Но, не обнаружив тебя в трехмайровой зоне сканирования, я удивился. А не найдя тебя в радиусе десяти майров, я удивился настолько, что пообещал себе дать тебе еще один шанс. Мне даже пришлось преступить через свою гордость и отправиться по твоим следам, подобно охотничьей собаке, кель Саванна! Я понял, каковым был твой способ бегства, только добравшись до гнезда, что не делает чести мне, как учителю. Мне случалось видеть этих птиц раньше, я знал, что они гнездятся неподалеку, но я и предположить не мог такого варианта. Многие маги, увеличивая свою силу, со временем совсем забывают о том, что для любой цели есть множество способов ее достижения и вовсе не обязательно раздвигать воды реки, чтобы перебраться на другой берег - иногда достаточно обычной лодки. Вот уж никогда не думал, что окажусь в их числе и благодарю тебя за урок.

Я вздохнул.

- Вы давно меня нашли?

- Достаточно. Но надо заметить, если бы ты не стал задерживаться в первом встречном селении, ты мог бы вообще избежать обнаружения. Поскольку ты проделал неизвестный участок пути, не оставляя следов, мне пришлось искать тебя сканированием. С увеличением радиуса сканирования количество объектов стремительно растет, а скорость, соответственно, падает. Если бы ты сразу отправился вниз по реке, я мог бы не найти тебя вплоть до твоей смерти, которая, я думаю, не заставила бы себя ждать.

- Почему? - тупо спросил я.

- Кочевые степные племена контролировали все нижнее течение Сарманки, которую ты знаешь как Бара-Вуль. Парой-тройкой Стрел огня ты бы их не разогнал, они бы тебя не пропустили без большой драки, в которой тебе пришлось бы обратиться к Тьме. Поскольку я сам черпаю из той же силы, я не могу, подобно светлякам, следить за ее проявлениями и твое к ней обращение прошло бы для меня незамеченным. Чего не скажешь о серых плащах, которые не замедлили бы к тебе слететься. Даже если бы тебе удалось их обвести вокруг пальца (в чем я сомневаюсь) тебя бы это не спасло - ты же так и не научился гасить темный откат, более того, ты даже не знал, чем это чревато. Тьма в тебе взяла бы верх очень быстро, и ты бы все равно, что умер.

- Тьма... это то, что сейчас со мной происходит? В меня что, вселилась Тьма?! А я думал, это шизофрения...

- Не так просто. Да будет тебе известно, что Свет и Тьма, изначальные силы - сами по себе - неразумны. Они - всего лишь силы, та упорядочивающая энергия, при посредстве которой в Абсолюте Хаоса были созданы материя и время, был создан наш мир, жизнь в нем и, наконец, как вершина упорядоченного - разум. Но сами они, повторюсь, неразумны, и говорить об одержимом Тьмой маге 'в него вселилась Тьма', некорректно. Сила не может вселиться по собственному желанию, поскольку желаний у нее нет. Просто когда маг обращается к Изначальной силе, а не к иным источникам энергии, в виде отката он получает не просто поток энергии, в той или иной степени встряхивающий организм, а часть Изначальной силы. И она не утилизируется при помощи природных защитных средств нашего тонкого тела, как это было бы с обычной 'лишней' энергией, а накапливается. При достижении же некоторого предела, имея в своем распоряжении столь мощный инструмент мышления, каковым является человеческий мозг, эта сила просто не может не обрести разум.

Жеребец Урсая вздрогнул, махнул хвостом и фыркнул, но темный не обратил на него ни малейшего внимания, увлеченный собственной лекцией:

- Здесь и находится одно из основных различий между изначальными силами. Тьма явно проявляется как вторая личность незадачливого мага, потихоньку подчиняющая себе все его существо. Личность, надо заметить, пренеприятная в общении и абсолютно асоциальная. Что касается светлой силы... сегодня белые утверждают, что откаты при использовании их канала практически безопасны, но, во времена моей молодости, заявившего такое мага подняли бы на смех. Просто одержимость Светом не проявляется явно - в маге, перебравшем Изначальной силы не заводится новая личность, и у него не появляются приступы с выпадением памяти, но это вовсе не означает полной безопасности. Достоверно доказано, что у магов, часто, и не слишком чисто пользующихся Изначальным светом, со временем меняется реакция на набор тестовых раздражителей. Говоря проще, Свет не проявляется в виде отдельного разума, но модифицирует разум мага. Можно долго спорить о том, какой из вариантов хуже, на мой взгляд - оба они категорически неприемлемы для разумного человека.

- Но почему я об этом не знал?

- Потому что я обучал тебя и собираюсь обучать впредь, руководствуясь только лишь собственными представлениями о том, какие знания ты должен получить на очередном этапе обучения. Твое бегство в мой план не входило.

Я мотнул головой.

- Я не об этом. Всех учеников на четвертом году представляют Свету, но я ни разу не слышал о таком. Им что, ничего не говорят? Почему?

Урсай пожал плечами:

- Не имею представления. Возможно, в Белом круге скрывают эту информацию, чтобы не вызвать недовольства, хотя бы, среди тех же студентов. А возможно, они так долго и часто повторяли этот бред - насчет безопасности использования Изначального Света - что сами в него поверили. Впрочем, последнее маловероятно - магистры почему-то не грешат бездумным использованием Света, всегда стараясь обойтись более безопасными источниками, да и техниками гашения отката пользуются неплохо.

- Ясно. Вы изгоните из меня эту... Тьму?

- Нет. Она теперь часть твоей личности. Все, что можно сделать - перестроить тебя всего, разобрать на мельчайшие кирпичики, и собрать - без темной части.

Я недоуменно нахмурился.

- Тебе нужно пройти Посвящение Тьме.

Я вздрогнул, но как-то... неубедительно... даже для меня самого. Если что-то во мне и воспротивилось этому известию, то это вздрагивание - все на что этого 'чего-то' хватило. Посвящение, так посвящение.

- Опять придется резать вены, нюхать и жрать всякую гадость? - поинтересовался я.

- Нет. Посвящение одновременно и проще и сложнее. Проще - в плане антуража, сложнее - в плане происходящих в организме изменений. Впрочем, сам все поймешь в скором времени. Садись на седло за мной сзади - конь силен и с легкостью вынесет нас обоих. Нам надо поторопиться - ты же не думаешь, что светляки успокоятся и забудут про тебя думать?

Я встал из пыли и отряхнул штаны.

- Кстати, Учитель, - спросил я, берясь за луку седла - ваша иллюзия, как всегда, на высоте, но не слишком ли подозрительно мы будем выглядеть?

- Никакая иллюзия не дает полной гарантии не-обнаружения, - хмыкнув, ответил Урсай, - это не иллюзия, я и в самом деле так выгляжу. Светлякам, я полагаю, об этом пока неизвестно.

Я уселся на круп жеребца, поерзал, устраиваясь поудобнее и задумался над ответом Урсая. Как это 'так выглядит'? Можно морфировать мышцы и мягкие ткани, но он же просто вылитый подросток. Я присмотрелся к затылку впереди сидящего. Невозможно морфировать собственный мозг, это любому известно - он что, совсем за неуча меня держит? Похоже, Урсай почувствовал мое недоумение:

- Я решил, что могу отправиться в прошлое, - сказал он, разворачивая коня и поднимая его в быстрый, но удивительно мягкий галоп, - я знаком с трудами мудреца Армины, но я и не собирался двигаться против потока времени, мне показалось, что я нашел способ обратить вспять сам поток. Результат ты видишь перед собой. То, что я успел остановить действие заклинания прежде, чем обратился в беспомощного младенца - просто великая удача.

- Разве такое возможно? Отправиться в прошлое, я имею в виду.

- Может быть. Но не этим способом. К счастью, мне попали в руки записи современного исследователя природы времени - Сармонта Равийского, это уберегло меня от дальнейших опасных экспериментов. Отрадно, что фундаментальная наука еще пользуется некоторым уважением.

- Что, светляки вас настолько допекли? - выпалил я и прикусил язык. Шрат! Я настолько привык к своей главенствующей роли, что совсем разучился думать прежде, чем говорить. А ну как он обидится? Но Урсай только фыркнул.

- Они хуже комаров! Прибив комара, хоть удовольствие получаешь, а, убивая этих крысенышей, ничего, кроме омерзения, не чувствуешь. Вдобавок, их слишком много - виданное ли дело - в любой занюханной деревеньке, где раньше и ведьмы-то своей не водилось, теперь есть сторог ОСС с пятком дармоедов в робах. Уничтожать их поодиночке - слишком нудное занятие, лучше сразу выжечь гнездо подчистую, когда оно еще не распространило свою заразу на весь мир.

'Угу', - подумал я, - 'ну, насчет сторога в каждой деревеньке, это мне можешь не рассказывать, это ты загнул. Признайся уж просто, что орден не по зубам тебе оказался', - но произносить это вслух, разумеется, не стал. Вместо этого я спросил:

- Мы едем в замок?

Урсай ответил, после небольшой запинки:

- Нет... по некоторым причинам, мы туда больше не поедем. У меня открыт портал майрах в пятнадцати отсюда. По моим прикидкам, светляки должны там оказаться сегодня к вечеру, поэтому нам там следует быть немного раньше.

Я прикинул - пятнадцать майров, это около шестидесяти ли... до вечера? В принципе, можно, но коня он угробит.

Я ошибся, коня Урсай загнать не успел - на полдороге нас обстреляли из придорожных кустов. Я, по счастливой случайности, не получил ни царапины, Урсай, (видимо, из соображений конспирации) не державший никакой защиты, получил стрелу в ногу, но больше всего досталось бедному жеребцу - в его тело впилось стрел пять и еще одна воткнулась в шею, под самую ключицу. Бедолага только коротко всхрпанул и споткнулся на все четыре ноги. Я полетел кубарем, уверенный, что уж теперь-то наверняка сверну себе шею. К моему удивлению, приземлился я мягко, как на пуховую перину. Вскочил, огляделся. Вокруг, плотным слоем не выше колена, стелился серый туман, жеребец стоял спокойно, словно не его бок был похож на подушку для иголок, а сидящий верхом мальчик тянул ко мне руку:

- Лезь обратно быстрее! Сейчас сюда соберутся орденцы со всего материка!

Я обалдело протянул руку, Урсай одним рывком закинул меня за спину, и мы рванули. По-моему, стрелы пошли нашему скакуну на пользу, поскольку я никогда еще не передвигался с такой скоростью. Я лежал животом поперек крупа коня, до боли в напряженных мышцах вцепившись в то, во что успел вцепиться. Из-под брюха скакуна доносился ровный слаженный гул рассекаемого воздуха - ноги его мелькали с такой скоростью, что сливались в сплошной прозрачный полукруг. Пожалуй, мне можно было вообще не держаться, поскольку двигался конь плавно и мягко, словно не бежал, а летел над самой землей. Но пробовать разжимать пальцы я не собирался - отсутствие тряски вполне компенсировалось бешеным ветром, прилагавшим все усилия, чтобы сдуть мне на землю. Если я упаду на такой скорости, меня размажет тонким слоем ли на полторы.

Быстрее самой быстрой птицы мы пролетели несколько холмов лесом, потом полем, потом снова лесом. Несколько раз по сторонам мелькнули фигурки людей, пара деревень - я не присматривался, обзор у меня из моего положения открывался не слишком хороший. Портала я не заметил, видимо, это был портал того типа, что соединял башню Сверра с Азой. Просто в какой-то момент резко изменилось освещение и сразу после этого наша скорость начала снижаться. Только сейчас я почувствовал, насколько горяч круп коня подо мной. Я даже не стал дожидаться полной остановки и соскочил на землю, как только скорость стала более-менее приемлемой. На ногах не удержался, упал, перекатился на бок и, оттянув ворот, прогнал воздух между кожей и тканью, остужая разгоряченное тело. Отдышался и поднял голову, чтобы увидеть, как Урсай спрыгивает с коня и отходит в сторону. Конь тут же упал набок, кожа у него полопалась, обнажив скелет. Окутанное клубами пара, мясо сочилось из него, словно было жидким, как тесто. Я сглотнул и отвернулся.

- Что дальше?

- Твое обучение продолжается, - Урсай коротко глянул на меня, потом повернулся и направился к стоящему неподалеку двухэтажному деревянному домику, - первым делом - приберись здесь.