5

Зал, где очутился Барабин, продравшись сквозь толпу недоделанных самураев с европейскими мордами, производил впечатление даже не размерами, а массивностью конструкций.

«Ни фига себе домик отгрохали. Круче чем у Десницкого», — подумал Роман в первый момент, но потом до него дошло, что это и не домик вовсе, а что-то вроде башни.

На приличной высоте ее опоясывала галерея, и туда вели крутые деревянные лестницы. И Барабин сразу же поспешил захватить господствующую высоту.

У черных меченосцев, в отличие от него, были с этим проблемы. Еще на первой лестнице — той, что вела из подземелья — они повели себя, как полные идиоты.

Впрочем, тут надо учесть, что Барабин захватил их врасплох. Как раз когда он уже был на верхних ступеньках, кому-то приспичило сунуться в дверь. Этот тип заверещал, как пойманный заяц, и тут же из башни набежали другие. Но они не знали, что там происходит, и не были готовы к тому, что их ожидало.

А ожидал их Роман Барабин, который мог бы многому их поучить в искусстве рукопашного боя. Только в этот момент он был не в настроении. А именно — зол, как черт, которому наступили на хвост.

Немудрено, что ниндзя приняли его за демона.

Но все-таки Рома оплошал. Врагов было слишком много, и девчонку он не удержал. И его совсем не утешала мысль, что Вероника — не последняя женщина на свете.

Прямо тут же в башне чуть ли не из-под ног у него прыснули в разные стороны сразу четыре девицы. Одна была голая совсем, а остальные — в полупрозрачных шелковых шальварах и с голым торсом по форме номер два.

Барабина резанула по глазам одна деталь — на всех четверых были надеты ошейники. Но Романа больше занимало не это.

Присутствие девиц отчасти объясняло низкую боеготовность меченосцев. Ребята расслабились и оказались не готовы к внезапной тревоге.

Настоящие ниндзя никогда бы не позволили себе что-то подобное. Им положено быть готовыми к бою даже во сне.

Так что в этом Барабину повезло. Он нарвался не на японских воинов, а на жалких подражателей. И к тому же недоучек.

Одна беда — их становилось все больше.

Барабин взлетел на галерею, где нарвался на очередную полуголую девицу, которая уставилась на него с каким-то диким восхищением. По всему было видно, что окажись она на месте Вероники, никаких проблем с ее спасением не могло бы даже возникнуть.

У нее на лице было написано желание все бросить и бежать за Романом хоть на край света, и в другое время Барабин обязательно бы это оценил. Но сейчас ему было некогда.

Он нашел путь еще дальше наверх и лез все выше, в то время как мысли его разбегались врозь по двум направлениям.

Внутренний голос опытного бойца говорил ему, что захват господствующих высот — не всегда безусловное благо. Можно и в ловушку себя загнать. И одновременно его одолевало недоумение — откуда взялась в ближнем (или пусть даже дальнем) Подмосковье эта здоровенная башня.

Она была, пожалуй, не меньше одной из больших кремлевских, но шальная идея — уж не засели ли похитители Вероники прямо в Кремле — погасла быстрее, чем появилась.

Был, правда, у Барабина один знакомый — закоренелый русофил, который утверждал, что демократы, захватившие власть в стране, на самом деле исповедуют сатанизм и по ночам служат в Кремле черные мессы. Но Роман его убеждений не разделял.

И он убедился в своей правоте сразу же, как только нашел выход из башни наружу и оказался на крепостной стене.

Это был не Кремль.

Это был замок размерами поменьше Кремля, занесенного в книгу рекордов Гиннеса, как самая большая крепость в мире — но все-таки огромный. Настолько, что не могло быть и речи о его дислокации в Подмосковье.

О том же говорили горы вокруг и море, которое шумело под стеной.

А с другой стороны, во дворе замка, часто и грозно стучал басовый барабан в эпилептическом ритме сигнала боевой тревоги. И по стене с двух сторон бежали к Барабину черные меченосцы, среди которых затесалось несколько громил в бараньих шлемах и красных плащах.

И по всему выходило, что альтернатив у Романа всего три. Либо его все-таки изрубят в капусту превосходящие силы противника, либо он избавит себя от мучений, прыгнув вниз на камни.

А третий вариант — сигануть в пропасть по другую сторону стены, что тоже чревато избавлением от мучений, но при очень большой удаче может послужить поводом к их продолжению.

«Жизнь есть страдание», — говорят буддисты, но у Барабина были другие воззрения на этот счет.

Из трех вариантов только один давал хоть какой-то шанс, и грех было его не использовать.

— Ох и говорила мне мама — никогда не ныряй в незнакомом месте, — сказал сам себе Барабин и, с силой оттолкнувшись от крепостной стены, полетел вниз.