"Дом веселых нищих" - читать интересную книгу автора (Белых Григорий Георгиевич)ЗОЛОТОЙ БУКВАРЬЗа забором, на пустыре, окруженном военными сараями-складами пышно зеленели лопухи. Здесь было всегда тихо и таинственно. Только пчелы жужжали да стрекотали кузнечики. Роман вырыл под забором лазейку и теперь почти каждый день бывал на пустыре. Сначала ходил один, потом сказал ребятам. Лежа в лопухе, ребята рассказывали сказки, ловили пчел или придумывали, как бы насолить Прасковье Петровне, которая теперь мучила ребят грамотой. Однажды Роман дольше других задержался на пустыре. Был вторник. Все ушли домой обедать и переодеваться. Вечером надо было идти к десятнице. Оставшись один, Роман лег на траву и задумался. Знойная тишина была наполнена неуловимыми шорохами. Не то трава шелестела, не то шуршали ползавшие букашки. Солнце палило, и даже небо слепило глаза. Над головой, заслоняя свет, тихо качались изумрудно-зеленые, с темными жилками лопухи. Жара сковала тело. Ленивые и несуразные мысли бродили в голове. Почему-то представился дед, который где-то в городе толкает, напрягаясь, тяжелую тележку с ящиками щелока и отыскивает какую-нибудь Гагаринскую или Абросимову улицу. Подумал о матери и сразу представил себе, как она стоит, согнувшись над лоханкой, в прачечной, и удушливый, вызывающий кашель густой пар поднимается от воды. «Плохо им, — подумал Роман. — В такую жару шевельнуться трудно, а тут на-ка работай». Вдруг рядом зашумела трава. Роман вздрогнул и приподнялся. Около него стоял Иська. — Что тебе? — спросил Роман, сердясь, что прервали его приятное одиночество. Иська испуганно моргнул и отступил на шаг. — Я хотел спросить… — Иська переступил с роги на ногу. — Ну, говори. Куда вы ходите? — Вона что, — Роман улыбнулся. — Мы учиться ходим к десятнице. — А мне нельзя? — Тебе? — удивленно спросил Роман. — Вот уж не знаю. Да, наверное, можно, только спросить надо. — А ты спроси. — Не знаю я. — Роман колебался. — Опасно с тобой, опять что-нибудь выйдет. — Да что ж выйдет? Ты только спроси. А я тебе пуговиц с накладными орлами дам. — А сколько? — Пять штук дам. — Ладно, спрошу, — сказал Роман. — У десятницы сегодня спрошу. А ты на улице жди. Если можно будет, я выйду за тобой. В шесть часов ребята собрались на площадке и шумной гурьбой пошли к десятнице. Шли ребята не торопясь, останавливаясь на мостах, плевали на проходящие буксиры и пассажирские пароходики. Украдкой оглядываясь, Роман видел Иську, который тихо шел сзади. Прасковья Петровна жила на Крюковом канале, в большом сером доме с высокими узкими окнами. Дойдя до дома, ребята поднялись по широкой парадной лестнице во второй этаж и позвонили. Дверь открыла прислуга, старая ворчливая женщина. Ребят она не любила. После их ухода всегда приходилось снова убирать комнаты. Пройдя в прихожую, ребята разделись и один за другим вошли в гостиную. Там уже суетилась Прасковья Петровна. Рассаживала девчонок имальчишек на мягкие стулья, покрытые белыми чехлами. Ребята сели и замерли, как приговоренные к казни, робко поглядывая на массивные шкафы и развешанные по стенам большие портреты каких-то мрачных седоусых генералов. — Богато живет… Здорово богато, — прошептал Женька на ухо Роману. — Ишь комодов-то сколько! Прасковья Петровна достала из шкафа пачку книг и тетрадей и положила все на стол. — Ну вот, дети, — заговорила она. — До сих пор мы занимались без книг. Это было неудобно. Теперь совет десятниц купил на свои деньги буквари и тетради. Сегодня я раздам их вам, и мы будем учиться по книге. Десятница развернула пакет и стала оделять каждого тетрадями и букварями, на обложках которых были нарисованы позолоченные подсолнухи и славянскими буквами напечатано: ЗОЛОТОЙ БУКВАРЬ После раздачи начали заниматься. — А-а, — тянула Прасковья Петровна, тыча пальцем в знак, похожий на воротца. — Это «а». А это «бе». — «А», «бе»… — уныло повторяли ребята и незаметно развлекались, кто чем мог. Одни смотрели на улицу, где вереницей ползли телеги и бежали прохожие, другие разглядывали картинки. Прилежно занимались одни девочки. — «А» да «бе» сидели на трубе, — бормотал тихо Васька. — «А» упало, «бе» пропало. В комнате стоял тихий гул. Говорить громко не решались. Пугали тяжелые шкафы, ковры строгий краснолицый генерал на картине. — «Ер», «еры», — монотонно говорила десятница. — Упали с горы, — гудел, передразнивая, Васька. — «Ерь», «ять». — Надо поднять. — «Фита», «ижица». Тут Васька буркнул что-то неприличное. Ребята фыркнули. — Что такое? — нахмурилась десятница. — Мы ничего, — сказал Васька, краснея. — «Ижица» больно буква смешная. Наконец Прасковья Петровна закрыла букварь. — На сегодня довольно, — сказала она. — К следующему вторнику все выучите азбуку. А теперь давайте отдохнем. Кто из вас петь умеет?. — Все умеем, — крикнул Серега. — А какие песни знаете? — «Чеснока» знаем, — сказал Женька. — Про атамана, которого васинские парни запятнали. — Это хулиганская песня, — сказала десятница. — Лучше я вас другой научу. Хотите? Она ударила по клавишам рояля и заиграла медленный тягучий мотив, а сама запела тихонько: Был у Христа-младенца сад, И много роз взрастил он в нем… Ребята подпевали ей. Когда урок кончился, Роман, собравшись с духом, подошел к десятнице. — У нас есть мальчик один. Он тоже очень хочет ходить к вам. Можно ему? — Конечно, можно, ты его приводи в следующий раз, — сказала десятница. — Мог бы и сегодня привести. — А я боялся, — сказал, смеясь, Роман. — Он и сейчас на лестнице стоит. — Где? Кто? — Да Иська, мальчик тот. — Кто? — Иська, это зовут его так. Исаак. — Исаак? — нахмурилась Прасковья Петровна. — Он еврей? — Да. Десятница отвернулась. — Нельзя, — сказала она жестко. — Дети, запомните: у нас общество христианских детей. На беседы и в храм могут ходить только русские дети. Роману стало обидно за Иську. — А почему евреям нельзя? — упрямо сказал он. — Это долго объяснять, — сказала десятница. Ребята вышли на улицу. Роману было нехорошо и как-то стыдно перед Иськой. Нарочно он отстал от ребят и пошел один. На углу к нему навстречу кинулся улыбающийся Иська. — Наконец-то! А я думал, что прозевал вас.Ну, как? — спросил он несмело. Роман стоял, обливаясь потом. Иська догадался. Лицо его сморщилось. Махнув рукой, он тихо сказал: — Я так и знал. Нельзя. Он повернулся и, опустив голову, пошел по набережной. Роман брел один и чуть не плакал. Вдруг кто-то тронул его за руку. Роман оглянулся. Рядом шла Ленка дворникова. — Ты почему один? — А ты почему одна? — Тебя дожидала. — Зачем? — Так… мне тоже Рыжего жалко. Роман вдруг рассердился. — Ну и жалей! — крикнул он. — А чего ко мне-то пристаешь? — И побежал догонять ребят. |
||
|