"Я все снесу" - читать интересную книгу автора (Дайли Джанет)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Когда Стейси вышла на крыльцо домика полюбоваться золотистой дымкой, окутавшей долину, все вокруг было залито солнцем. Воздух наполняло пение птиц, приветствовавших своими трелями наступление нового дня. Под солнечными лучами покрытый рябью ручей казался полоской мерцающей ртути. Стейси с наслаждением вдохнула бодрящий, чистый воздух. Затем, щелкнув пальцами собаке, стоявшей рядом, она направилась к загону.

Она жила в горах уже два дня. В первый день Стейси раскладывала по местам вещи и обустраивала свой быт. Надлежало привести в порядок сбрую, вычистить фургон и помыть машину, запылившуюся от езды по гравиевым дорогам. Вечером она совершила прогулку верхом по долине, чтобы возбужденный гнедой «выпустил пар» и попривык к новой обстановке. Во второй день она обследовала горы к востоку от домика, проведя почти все время вдали от своего жилища. Кругом была такая красота, что у нее то и дело перехватывало дыхание. Ни разу еще ей не доводилось бывать в столь девственных, не тронутых цивилизацией местах — признаком таковой служили разве что редкие стада, пасущиеся в долине. Как это ни странно для молодой девушки, но Стейси не замечала, как пролетали вечера. Она готовила себе ужин, потом кормила лошадь и собаку и наконец устраивалась на крылечке и сидела там до наступления темноты.

Это было таким отдохновением, что впервые за несколько недель Стейси почувствовала умиротворение. Рядом с безмятежным спокойствием природы печали и горести, которые мучили ее все это время, бесследно исчезли. Имело значение только одно — ощущение радости бытия. Она убедилась, что поступила правильно, спрятавшись от мира. Какой-то частью своего существа она хотела остаться здесь навсегда, но осознавала, что рано или поздно ей предстоит покинуть этот край.

Накануне вечером она написала Картеру письмо, где сообщала, что добралась благополучно и сейчас обустраивается. Сегодня утром она намеревалась поехать верхом по большаку и постараться отыскать на ферме почтовый ящик, чтобы не везти письмо в город. Правда, по дороге сюда она не заметила почтового ящика, но тогда все ее внимание было сосредоточено на дорожной колее и на едущей впереди машине.

Войдя в загон через боковую калитку со стороны пристройки, Стейси прихватила в сарае уздечку и двинулась к рыжему жеребцу, который попятился в дальний конец огороженного пространства. Не обращая внимания на мелькание белых бабок и на то, что маленькие острые уши ходят ходуном, она подошла к лошади. Фыркнув, гнедой беззлобно выбросил вперед передние копыта и метнулся в другой конец загона. Он с вызовом вскидывал голову, дерзко поглядывая на Стейси.

— Полно, Диабло, не годится валять дурака в такое прекрасное утро, — приговаривала Стейси, медленно приближаясь к жеребцу. — Вон как оно из-за тебя начинается — я гоняюсь за тобой по всему загону.

Она подошла к жеребцу, продолжая ласковые уговоры, тот стоял, переминаясь с ноги на ногу. Гнедой недоверчиво поглядывал на Стейси, когда она остановилась и вытянула вперед руку. Диабло нерешительно приблизил к руке свою точеную морду и тут же нежно фыркнул ей в ладошку. Он покорно позволил себя обуздать и смирно стоял — со свободно свисавшими поводьями — в ожидании Стейси, которая пошла за попоной и седлом. Стейси никогда не могла предугадать, как Диабло отреагирует на седло — иногда он воспринимал его спокойно, а иной раз вел себя как годовичок, который впервые его видит. Затянув подпругу, Стейси вывела присмиревшую лошадь под уздцы во двор. Свистнув Каюну, она поскакала вниз по проселочной дороге, которая выходила на большак. Гнедой слегка вскинулся на дыбы, когда подбежала овчарка, но Стейси без труда его утихомирила. Пробивавшиеся сквозь ветви солнечные лучи плясали на медно-рыжей шкуре лошади, оттенявшей белизну блузки наездницы. Каюн несся впереди, принюхиваясь и прислушиваясь ко всему, что творилось на дороге. Уловив желание гнедого ускорить бег, Стейси пустила его легким галопом. Они продолжали быстро скакать до тех пор, пока не достигли большака. Здесь, повернув к городу, Стейси заставила лошадь перейти на рысь. Диабло же хотел по-прежнему мчаться галопом и начал то забирать вбок, то с силой мотать головой, чтобы ослабить поводья. Она уже не могла любоваться пейзажем, так как все ее усилия были направлены на то, чтобы удержать лошадь в повиновении. Каюн по-прежнему бежал впереди, но время от времени поворачивал назад, дабы убедиться, что хозяйка едет следом. Внимание Стейси было всецело поглощено лошадью, которая то вскидывалась на дыбы, то рвалась вперед. И тут она заметила, что под ней скользит седло. За время пути ослабла подпруга.

Натянув поводья и остановив лошадь, она спрыгнула на землю. Однако от прежней покладистости Диабло не осталось и следа — он наотрез отказывался подпустить ее к себе. Он норовил лягнуть ее и не давал приблизиться. Ухватившись за поводья, Стейси пыталась подойти к нему спереди, однако Диабло, будучи сильнее, всякий раз перетягивал поводья. Стараясь утихомирить разбушевавшуюся лошадь, Стейси не услышала шума мотора, она обратила на него внимание лишь тогда, когда автомобиль подкатил на расстояние ста футов. Она повернулась посмотреть на машину, и в этот момент Диабло метнулся вперед, но девушка, мгновенно среагировав, с силой натянула поводья. Диабло изогнулся дугой, но вырваться ему не удалось.

Шум мотора усугубил ситуацию — взбунтовавшееся животное стало совершенно неуправляемым. Не обращая внимания на машину, которая затормозила в нескольких футах от нее, Стейси изо всех сил старалась удержать лошадь. Она знала, стоит ей выпустить гнедого, и в этих бескрайних просторах его уже не поймаешь. В таком возбужденном состоянии он проскачет сотни миль, прежде чем остановится.

Краем глаза Стейси узнала темноволосого великана, который вылез из машины и направлялся к ней. Надо же было, чтобы это оказался именно Корд Гаррис. Его-то как раз она хотела видеть меньше всего…

— Похоже, у вас маленькая неприятность, мисс Эдамс, — пропел низкий голос.

— Весьма тонкое наблюдение, — саркастически заметила Стейси, тяжело дыша от напряжения. Мужчина подошел сзади, взял у нее из рук поводья и знаком велел отойти в сторону. При виде незнакомца, перехватившего поводья, Диабло стал брыкаться с удвоенной силой, но не так-то просто было вырваться из рук волевого силача. Уворачиваясь от пляшущих копыт, Корд ухватился за нащечник и осадил лошадь на все четыре ноги. Постепенно гнедой стал успокаиваться, потряхивая головой и пофыркивая.

Стейси смотрела на широкие, мускулистые плечи под красно-коричневым пиджаком и на руку, которая оглаживала шею лошади. Невозможно было представить себе, чтобы кто-то сумел одолеть этого гиганта. Тут он повернул голову и перехватил ее оценивающий взгляд. Вопреки собственной воле она не могла оторваться от этих темных глаз, пламенеющих таинственным, глубоким огнем. Он первым нарушил молчание.

— Я бы рекомендовал вам приобрести другую лошадь. Эта не для такого хрупкого создания, как вы.

— Спасибо за совет, но его у вас никто не спрашивал, как, впрочем, и за помощью никто не обращался, — огрызнулась Стейси, негодуя на себя за то, что была обязана этому человеку.

— Мне показалось, что без посторонней помощи вам не обойтись, — ответил он холодно, насмешливо скривив рот. — Но, безусловно, я мог ошибиться.

— Я бы привела его в чувство, если бы не ваш громыхающий драндулет, — выпалила она, указывая на сияющий, коричневый с золотом «континентл», стоявший поодаль, — который напугал его еще больше.

— Я и не подозревал, что на право пользования общественной дорогой требуется ваше разрешение, — пропел Корд Гаррис с едким сарказмом, глаза его метали молнии. — Если ваша лошадь пугается машин, вероятно, ей не следует появляться там, где они имеют обыкновение ездить.

— Извините, я погорячилась, — с искренним раскаянием произнесла Стейси. Он оказал ей услугу, а она вела себя Бог знает как. — Иногда он демонстрирует свой норов, чему вы и оказались свидетелем.

— Надеюсь, это происходит не слишком часто, а то как бы в следующий раз, когда он вас сбросит, мне не найти вас бездыханной.

— Да он вовсе меня не сбросил, — поправила Стейси. — Я спрыгнула на землю, чтобы подтянуть подпругу.

— Ах, вот оно что. — Он нахмурил лоб и наклонился к седлу. — В таком случае я недооценил ваше мастерство верховой езды — я-то думал, сему предшествовали более драматичные обстоятельства.

— Нет, — засмеялась Стейси, — хотя признаюсь, пару раз такое бывало.

Она подошла к лошади и стала гладить ее по голове, а Корд тем временем занялся подпругой. Закончив, он посмотрел на девушку, положив руку на выступ седла. Почувствовав на себе его взгляд, Стейси смущенно повернулась к нему, но он быстро отвел глаза, так что она не успела заметить их выражение. Когда он посмотрел на нее вновь, лицо его было совершенно равнодушным, и на сей раз, покраснев, отвернулась Стейси.

— Вы куда-нибудь ехали или просто гуляли? — поинтересовался он.

— Я искала почтовый ящик, — скороговоркой пробормотала Стейси, пытаясь скрыть неизвестно откуда взявшийся стыдливый румянец.

— Почтовый ящик! — Корд презрительно расхохотался. — Где же, позвольте вас спросить, вы рассчитывали его обнаружить?

— Я имела в виду почтовый ящик для живущих на ферме, куда приезжает почтальон — забирает и привозит почту, — оправдываясь, сказала Стейси, в ней вновь проснулась антипатия к этому чванливому типу.

— Вынужден вас разочаровать, мисс Эдамс, но отсюда до самого города нет ни одного почтового ящика. — Его рот пренебрежительно скривился. — Вы забываете, что в этих краях отсутствуют излишества, которые в городе считаются предметами первой необходимости.

— Я этого не знала, — произнесла она, задыхаясь от гнева, — и считаю недостойным унижать человека, пользуясь его неосведомленностью.

— Нисколько не пытаюсь вас унизить, — невозмутимо ответил Корд, спокойно глядя на кипящую негодованием Стейси. — Я лишь хочу сказать, что вам было бы лучше вернуться туда, где ваше место.

— Мистер Гаррис, по-моему, вас совсем не касается, где мое место, и я была бы вам чрезвычайно признательна, если бы вы посторонились и доставили мне удовольствие с вами распрощаться!

Погладывая на нее сверху вниз. Корд Гаррис собрался было возразить, но вместо этого угрюмо сжал губы. Стейси уже сожалела о том, что едкие слова сорвались у нее с языка, но тем не менее гордо вскинула голову как бы в подтверждение сказанному. Они простояли, глядя друг на друга, несколько минут, затем, ничего не говоря, фермер порывисто притянул ее к себе.

— Окажите мне честь помочь вам продолжить путь, — процедил он, не выпуская ее из железных объятий.

Стейси была настолько ошеломлена, что даже не пыталась сопротивляться, она стояла как вкопанная, сердце ее бешено колотилось. Она поняла: перечить этому человеку — все равно что играть с огнем. Он усадил ее в седло, подбросив как пушинку, и перекинул ей поводья через голову гнедого. Ухватив их, она встретила его испепеляющий взгляд.

— Вы этого добивались? — мрачно осведомилось усмехающееся лицо.

Тут только Стейси опомнилась.

— Как я уже сказала, мистер Гаррис, я не просила вас о помощи.

— Скоро вы убедитесь, что здесь не надо никого просить. Если человек хочет что-то сделать, он делает.

Диабло, которому передалось витавшее в воздухе напряжение, начал пританцовывать на месте.

Это двусмысленное высказывание поставило Стейси в еще более трудное положение — она отчетливо понимала, что любое сказанное ею слово только осложнит ситуацию. Она опасалась вновь навлечь на себя его гнев. От этого типа можно ожидать любой выходки. Она призвала на помощь всю свою выдержку и направила лошадь в обход непрошеного благодетеля. Она спиной чувствовала на себе его взгляд; гнедой затрусил назад по дороге, по которой только что спустился. Сгоравшей от унижения Стейси безумно хотелось умчаться галопом от этих сверлящих глаз, но гордость велела ей отступить с честью.

Стейси изо всех сил сдерживалась, чтобы не оглянуться. Наконец она услышала, как захлопнулась дверца автомобиля и заработал мотор. Тут же она ударила лошадь в бока и поскакала галопом. Она гнала гнедого что есть мочи до самого поворота к домику.

Когда Стейси добралась до дома, чувство унижения сменилось гневом. По какому праву он смел так себя вести! Его наглый, повелительный тон был возмутителен. Он держал себя так, будто имел основания ею командовать. Кипя от ярости, она расседлала беспокойную лошадь и зашвырнула сбрую в сарай, даже не позаботившись о том, чтобы привести ее в порядок. Она стремительно вышла из загона, в сердцах хлопнув калиткой, и направилась к крыльцу. Собака почуяла настроение хозяйки и поспешила спрятаться за угол в тени строения.

Злясь и негодуя на себя, Стейси уселась на стул, стоявший на крыльце, и мрачно воззрилась на тихую долину. При воспоминании об объятиях Корда она содрогнулась. Ее блузка все еще отдавала запахом мужского одеколона. Почему она даже не сопротивлялась, не вырывалась, а послушно обмякла в его руках, покорившись его воле?! Она могла бы по крайней мере расцарапать его нахальную рожу или дернуть за волосы. Никогда больше она не допустит такой слабости. Она дала себе клятву, что, если ей доведется еще раз с ним встретиться, она непременно скажет ему все, что о нем думает.

Тишина и покой долины не утишали мук уязвленного самолюбия. От ее утренней умиротворенности не осталось и следа, а бездеятельность только усугубляла испорченное настроение. В конце концов она встала и вошла в дом. Время близилось к полудню, но ей совершенно не хотелось есть. Схватив купальник, она переоделась и, перекинув через плечо махровый халат, направилась к ручью. Может быть, окунувшись в ледяную воду горной реки, она остынет.

Недалеко от домика ручей расширялся и становился достаточно глубоким. Скинув сандалии, Стейси нырнула в воду. Каюн, который прибежал сюда следом за ней, устроился в тени дерева и наблюдал за своей хозяйкой. Она плескалась почти час и вышла на берег совершенно обессиленная. Привалившись спиной к дереву рядом с Каюном, она закурила сигарету и расслабилась. Послеполуденное солнце уже поползло вниз, а девушка с собакой все еще сидели под деревом. У нее мелькнула мысль вернуться домой, но она тут же отогнала ее, вспомнив ироничную ухмылку и слова Корда Гарриса: «Возвращайтесь туда, где ваше место». Стейси ни за что не доставит ему такого удовольствия.

— Мы остаемся, Каюн, и, более того, продолжаем радоваться жизни. Отныне мы не будем сторониться угодий мистера Гарриса. Если ему это не по душе, что ж, очень жаль, — провозгласила Стейси, вставая. — Однако же завтра надо съездить в город и отправить письмо, а то как бы Картер не снарядил поисковую экспедицию.

Они отправились домой — ублаготворенный Каюн трусил по пятам за своей хозяйкой. От быстрой ходьбы Стейси взбодрилась. Теперь она уже не сомневалась, что в будущем выйдет из любой стычки с Кордом Гаррисом победительницей.

На следующее утро Стейси спала дольше обычного — ее разбудила собака, тыкавшаяся в нее носом. Стейси поспешно оделась и сварила кофе. Она ведь собиралась пораньше выехать в город. Накормив собаку, Стейси всыпала овса и подложила свежего сена гнедому, затем надела рубашку в тон к желтым брюкам. Велев Каюну сторожить дом, она прыгнула в свой «ягуар» и поехала по проселочной дороге, выходившей на большак.

Повернув к городу, она прибавила скорость. На этот раз она могла внимательнее рассмотреть пейзаж. Высокие меловые горы, казалось, вырастали из прерий, их темно-серые вершины, вздымаясь к небу, контрастировали с коричнево-зелеными красками равнины. Панорама была потрясающей. Изредка сухое дерево восклицательным знаком рассекало пунктир горизонта.

Проезжая мимо поворота, где вчера она столкнулась с Кордом Гаррисом, Стейси прибавила газу.

Через полчаса с небольшим Стейси въехала в Макклауд. Улицы были почти пусты, за исключением редких прохожих, которые шли за покупками. Она остановилась около почты. Выйдя из машины, она вынула из сумочки письмо и переступила порог кирпичного здания. Кивнув в знак приветствия служащему почтамта, Стейси опустила письмо в почтовый ящик для междугородной корреспонденции. Уже собравшись уходить, она остановилась. Повернув назад, она подошла к стойке.

— Извините, для Стейси Эдамс ничего нет? — осведомилась она.

— Вы та самая девушка, что снимает у Ноланов охотничий домик? — растягивая слова, произнес тихий голос. — Да, вам было письмо, но я передал его Корду, чтобы он вручил его вам. Вы ведь с ним знакомы? Он сказал, что знает вас, а поскольку вы соседи, то мне это показалось естественным.

— Вы передали ему мое письмо? — Стейси едва не потеряла дара речи. — Я же сказала ему, что собираюсь в город.

— Может быть, у него это вылетело из головы? — предположил пожилой клерк. — Вероятно, он забросит вам это письмо сегодня. Мы все здесь очень предупредительные соседи.

— На будущее, пожалуйста, держите предназначенную мне корреспонденцию у себя до тех пор, пока я лично за ней не явлюсь, — сказала Стейси, сдерживая возмущение. Служащий наверняка считал, что оказал ей услугу, — ей не в чем было его упрекнуть.

— Хорошо, мэм, — ответил он, глядя на нее с легким недоумением.

Сдержанно поблагодарив клерка, Стейси отошла от стойки и вышла на улицу. Она с минуту постояла на тротуаре. И решила, что должна нанести визит вежливости миссис Нолан и поблагодарить ее за все труды по благоустройству домика.

Открыв дверь бакалейного магазина, она увидела, что Молли беседует с молодой рыжеволосой женщиной, которую два сорванца теребят за подол юбки. При появлении Стейси лицо миссис Нолан расплылось в широченной улыбке. Молодая женщина тоже повернулась ей навстречу и улыбнулась не менее радушно.

— Стейси, а я все думаю, как вы там, — сказала пожилая женщина, она подошла к Стейси и взяла ее за обе руки. — Корд сказал, что встретил вас вчера на дороге и ему показалось, что вы довольны.

— Да, все в порядке. — Стейси прикусила язык, чтобы с него не сорвалось едкое замечание в адрес Корда Гарриса. — Мне ужасно нравится домик. Мистер Нолан сказал мне, что весь уют — ваших рук дело, и я хочу вас поблагодарить.

— Не только меня, но и мою дочь благодарите, — сказала Молли, указывая на рыжеволосую женщину рядом. — Хорошо, что вы заглянули, — я мечтала, чтобы вы познакомились. Мэри, ты, наверно, догадалась, это Стейси Эдамс. А это моя дочь Мэри Баченан.

— Очень приятно, вот мы и встретились. Мама только и говорит что о «прелестной девушке», которая живет одна в домике, но вы превосходите все ее похвалы. — Улыбнувшись, молодая женщина протянула Стейси руку.

— Спасибо, — ответила Стейси. — Стараниями вашей матушки я чувствую себя как дома.

— Видимо, мама всегда будет оставаться наседкой, которая квохчет вокруг цыплят — неважно, чьи эти цыплята, ее или чужие, — поддразнила Мэри, ласково улыбаясь стоящей рядом женщине. — Вы уже, наверно, догадались, что эти «вожди краснокожих» — мои дети. Это Джефф, а это Дугал.

Стейси присела на корточки, чтобы пожать руки мальчуганам.

— Вы очень красивая, — сказал Джефф, огладывая золотисто-каштановые волосы, обрамляющие овальное, улыбающееся лицо. — Гораздо красивее, чем мама.

— Ну что ж, спасибо, — засмеялась Стейси.

— Вы его покорили, — улыбнулась Мэри, с гордостью глядя на старшего сына. — Впрочем, он всегда отличался хорошим вкусом, весь в отца.

— Естественно, — вставила Молли, — и никогда об этом не забывай!

— Ох уж эта мама, не упустит случая напомнить, что я поймала золотую рыбку, а то, не дай Бог, забуду, — широко улыбнулась Мэри. — Вы торопитесь? Может быть, заглянем ко мне на чашечку кофе?

— С удовольствием, — сказала Стейси, очарованная доброжелательностью этой милой женщины. — Моя машина стоит прямо перед входом и…

— Вот и славно, мы пришли сюда пешком, а теперь напросимся к вам прокатиться, — ответила Мэри, обворожительно улыбаясь. — Мы живем всего в нескольких кварталах отсюда.

— Ну и отправляйтесь, — сказала Молли Нолан, — а я примусь за работу. Хорошенько смотрите за этими сорванцами. Чтобы не съели все конфеты, которыми я их угостила.

Мэри указывала Стейси путь к дому, он оказался красивым сельским особняком с большим, обнесенным забором двором. Мальчишки нехотя, с ворчанием вылезли из машины, они бы с удовольствием покатались подольше.

— Для них поездка в вашем автомобиле была настоящим праздником. Им теперь надолго хватит воспоминаний, — сказала Мэри, открывая входную дверь и пропуская Стейси вперед.

— Я тоже получила удовольствие, — отозвалась Стейси, проходя в большую, просторную кухню. — Как это ни банально звучит, я люблю детей.

— А я не стану отвечать избитой фразой, мол, подождите, пока свои появятся, — я обожаю моих малышей и не променяю их ни на что на свете, — сказала Мэри, варившая кофе на двоих. — Мамаши, которые ноют и жалуются на то, что дети причиняют им много хлопот, приводят меня в бешенство.

— Я вас понимаю, хотя собственного опыта у меня пока нет, — ответила Стейси, присаживаясь к столу.

— Признайтесь, кто-нибудь вас дома дожидается?

— Как будто бы. — Стейси вспомнила Картера Миллса и его недавнее предложение.

— Как будто бы? Другими словами, он не поставил вопрос ребром и вы улизнули сюда, чтобы он понял, как ему вас не хватает? — Мэри поставила на стол кофе и села рядом со Стейси. — Сливки или сахар?

— Спасибо, не надо, я пью черный, — ответила Стейси. — Он сделал мне предложение накануне моего отъезда, но я не уверена, что созрела для замужества.

— Вы его любите?

— Наверное. Кроме него, я ни с кем больше не встречалась. Мы настолько хорошо друг друга знаем, что…

— Понятно, — кивнула Мэри. — По-видимому, потеряв отца и многое пережив, вы не хотите принимать опрометчивых решений.

— Отчасти.

— Быть может, разлука поможет вам в себе разобраться, — предположила Мэри, видя, что девушка в замешательстве. — К счастью, я никогда не сомневалась в своих чувствах к Биллу. Он здешний врач. С первой минуты, как только он появился в городе и заменил старого доктора Гиббона, я знала, что не хочу замуж ни за кого другого. Тогда мне было без малого двадцать два, и я успела побегать на свидания.

— Скорее всего, в этом-то и кроется причина моей нерешительности. Я много путешествовала с отцом — он часто ездил в командировки готовить фотоматериалы, — но нигде не была достаточно долго, чтобы сблизиться с моими сверстниками. — С каким облегчением она изливала душу этой почти незнакомой женщине. — И всякий раз, когда я возвращалась в родной город, меня ждал Картер. Правда, один раз я влюбилась в репортера, с которым работал папа, — усмехнулась Стейси.

— Ну, это с каждым бывает, — засмеялась Мэри. — Представляете, я когда-то была влюблена в Корда Гарриса! Бегала за ним по пятам.

— В Корда Гарриса?

— Да. Ни одна здешняя девушка не могла устоять против его обаяния. Он был настоящим красавцем, — заключила Мэри, улыбаясь уголками губ.

— Этот женоненавистник? Невозможно представить, чтобы он мог быть с кем-нибудь любезен! — прокомментировала Стейси.

— Уверяю вас, он вовсе не женоненавистник. Он несколько ожесточился после того фокуса, который выкинула с ним Лидия Маршалл. Но придет время, и какая-нибудь девушка разобьет его тонкую защитную броню — тогда вы поймете, что я имела в виду. Когда он опять станет самим собой, он покорит кого угодно, — закончила Мэри, тряхнув золотыми кудрями.

— Ну уж меня-то ему никогда не покорить, — запальчиво возразила Стейси. — Я еще ни разу не встречала более самодовольного и невоспитанного человека!

— Вижу, он произвел на вас вполне определенное впечатление, — Мэри с трудом подавила улыбку. — Но, по-моему, вы судите о нем слишком скоропалительно. Даже если отбросить его красивую внешность и могучее телосложение, вы сможете убедиться, что он обладает всеми качествами для того, чтобы стать прекрасным мужем и отцом. А если и этого мало, то у него самое большое хозяйство в округе, и он управляет им с умом.

— Пусть так, но я от души сочувствую женщине, которая когда-нибудь выйдет за него замуж.

— Ну надо же! Наверно, искры летят, когда вы сталкиваетесь, — воскликнула Мэри, ее это и развеселило, и озадачило. — Забавно, а я-то думала, вы поладите.

— Не получилось, — сказала Стейси, не желая продолжать этот разговор. О вчерашнем инциденте она умолчала. Слишком свежа еще была обида.

День уже начал клониться к вечеру, когда Стейси распрощалась с дружелюбным семейством и пообещала заглянуть, когда в следующий раз будет в городе.

Меньше чем через час девушка добралась до своего пристанища, где ее приветствовал пес, неистово вилявший хвостом. Оба, довольные, вошли в дом. Стейси принялась готовить ужин и тут заметила на столе записку. Под ней оказался конверт. Она пробежала глазами записку. «Очень жаль, что не застал Вас дома. Я взял на себя смелость доставить Вашу почту. К. Г.».

— Ну и наглец! — вслух воскликнула Стейси, она разорвала записку на мелкие клочки и бросила их в камин. — Очень жаль, что не застал вас дома. Ух! — бубнила она, возвращаясь к плите. — А мне ни капельки не жаль!

Поев, она вынесла кофе на крыльцо и в свете сумерек прочла письмо Картера.